Читать онлайн «Япония: язык и культура». Страница 33

7.3. Этикет в диалоге

Ряд исследователей отмечает несхожесть правил ведения диалога в японском и других, прежде всего, естественно, западных языках. В частности, в английском и других языках вводная часть диалога отсутствует или крайне невелика. Но в японском диалоге у обоих участников много, вроде бы, не несущих информации вводных слов и междометий, они, однако, нужны для установления контакта между собеседниками (фатической функции, по Р. Якобсону). Например, перед началом повествования одним из собеседников нужно, чтобы он удостоверился в отсутствии враждебных намерений у партнера, а тот пригласил его начать рассказ. Для носителя английского языка такая стратегия может показаться чересчур уклончивой, но «сотруднический» (collaborative) стиль японского диалога этого требует [Fuji 2007].

Еще одно явление, известное не только в японском языке, но имеющее в нем особое распространение – так называемые айдзути (aizuchi), буквально 'совместные молоты' (по-английски backchannels). Как правило, в ходе японского диалога, когда говорит один из партнеров, другой вклинивает в его речь разные, обычно короткие слова вроде hai 'да', e 'да', naruhodo 'в самом деле', показывая свою заинтересованность в продолжении речи собеседника и вовлеченность в диалог, а зачастую (но не всегда) и согласие с собеседником. Вопрос об айдзути подробно изучен в книге [Tanaka 2004: 137–200] на материале телевизионных интервью и в статье [Clancy and al. 1996]. Здесь показано, что они необходимы, с точки зрения японского этикета, поскольку собеседники не могут быть безучастны друг к другу [Tanaka 2004: 137]. Особая их роль в японском языке обычно объясняется постоянной необходимостью для японского этикета получать поддержку собеседника [Clancy and al. 1996: 381]. В разговоре повествовательные куски просто невозможны без участия собеседника, который должен вставлять айдзути, не прерывающие повествование, а, наоборот, сигнализирующие о необходимости его продолжения. Айдзути могут вставляться и между предложениями, и внутри предложения почти на любой границе слов, даже между знаменательным и служебным словом. Такие короткие высказывания часто неправильно понимаются иностранцами, даже достаточно владеющими японским языком. Слово hai значит 'да' в качестве ответа на вопрос, но в качестве айдзути означает не согласие, а знак понимания и заинтересованности слушателя; однако его могут ошибочно понять как согласие [Tanaka 2004: 171; Akasu, Asao 1993: 102]. Количественно айдзути встречаются в три раза чаще, чем в английском [Akasu, Asao 1993: 101], еще чаще, чем в китайском и, по-видимому, в русском языке. Для американца языковое поведение японца с частыми айдзути может восприниматься как слишком надоедливое [Clancy and al. 1996: 383].

Оба описанных выше явления показывают важность для японского языка установления и поддержания постоянного контакта между участниками диалога. Отмечается и видное место в системе японского языка лексики, часто стандартизованной, связанной с отношениями говорящего с собеседником. Например, в японском языке одиннадцать извинений [Haga 2004: 39]. Даже при обычной еде употребляют формулы вроде Go-chisoo-sama deshita 'спасибо за угощение' (при выходе из-за стола) [Haga 2004: 249]. Велико и количество приветствий, многие из которых используются только в определенных контекстах. Например, при входе посетителя в магазин или ресторан хозяин или его служащий кланяется и говорит: Irasshaimase 'Пожалуйте! (в больших универмагах для этой процедуры могут нанимать подрабатывающих студенток). Приветствие специфично для данной ситуации и имеет, особенность, непривычную для европейцев: в наших культурах приветствия обычно симметричны, а в данном случае посетитель не должен ничего говорить.

У американцев, как указывает Xага Ясуси, множество японских извинений, приветствий и прочих формул вызывает насмешки [Haga 2004: 250]. Впрочем, склонность японцев к церемониалу еще в середине XIX в. удивляла, а иногда возмущала первых западных наблюдателей. Американцы той эпохи сочли японцев «самым вежливым народом на Земле», но видели в этом признак лживости [Gudykunst 1993: 3], а И. А. Гончаров видел в «приседаниях» японцев признак «азиатчины» и отсталости. Но и сейчас японцы кажутся американцам, в том числе из-за языкового этикета, формалистами и конформистами [Akasu, Asao 1993: 99]. Японцы, учитывая это, могут сокращать использование форм вежливости и поклонов в деловом общении с иностранцами [Свинина 2007].

Еще особенность японского речевого этикета – частота незаконченных предложений. В японском языке конец предложения четко маркирован: оно должно завершаться главным сказуемым. Однако в спонтанной речи (не в письменных текстах) едва ли не большинство предложений выглядит оборванным. И это не считается невежливым, часто даже наоборот. Нередко оба собеседника в одном предложении успевают поменяться ролями: один из них останавливается и дает другому закончить [Akasu, Asao 1993: 103]. По выражению этих же авторов, японская речь состоит из незаконченных предложений, между которыми вставлены айдзути [Akasu, Asao 1993: 102]. Это касается, разумеется, лишь устной речи. Л. Танака указывает, что в таких предложениях при грамматической незаконченности имеется прагматическая законченность [Tanaka 2004: 83].

И даже при грамматической законченности в японской устной речи постоянны эллипсис и недоговорки, особенно, как мы уже отмечали, в общении со «своими». Приводят такой пример диалога из двух реплик: O-negai shimasu. Kashikomarimashita. То есть первый собеседник говорит: Прошу, второй отвечает: Слушаюсь (обе фразы очень вежливы). Явно речь идет о какой-то услуге, но сама услуга не называется [Akasu, Asao 1993: 110]. Авторы данной работы приходят к выводу о том, что в английском языке так не говорят. Впрочем, русского читателя вряд ли удивит аналогичный русский диалог. Так что не одному японскому языку свойственны такие недоговорки, что, однако, не противоречит тому, что для японского языка они особо характерны.

Наконец, в японском речевом общении особо заметны невербальные компоненты. Бросавшиеся в глаза западным наблюдателям поклоны и приседания уменьшились по сравнению с прошлым, но и сейчас приветствие очень часто не требует словесного выражения: достаточно поклона [Tanaka 2004: 53]. Как пишет Хага Ясуси, кэйго у японцев выражается не только в речи, но и в невербальном поведении [Haga 2004: 257–258]. Безусловно, рассмотренные нами в предыдущих главах идеи «культуры молчания» связаны и с этим фактором.

Различия в языковом поведении хорошо видны при столкновении разных культур. Японские ученые жалуются, как им бывает трудно во время стажировки в США. На заседании американской кафедры невозможно понять, кто там заведующий, кто профессор, а кто рядовой преподаватель. В Японии это всегда считается важным, а ранг человека всегда очевиден и по употреблению форм этикета, и даже по невербальному поведению. Другая ситуация связана с детьми, жившими за границей по месту службы отца, а затем возвратившимися в Японию. Они не теряли язык, но долго находились вне японской среды и часто забывали японские правила социального, в том числе языкового поведения. И для них стали открывать специальные школы, чтобы они забыли американские привычки и научились по-японски смеяться, кланяться и употреблять нужные формы адрессива и гоноратива [Yashiro 1995: 147–157]. В России сейчас отношение к подобным детям прямо противоположно: их привычкам подражают.

Продолжительное время японские формы вежливости считали чем-то вроде феодального пережитка, после второй мировой войны было немало предложений упразднить эти формы вообще. Реформаторы японской нормы решили, однако, ограничиться их упорядочением и сокращением. В 1952 г. были приняты нормы «Kore karanokeigo» («Формы вежливости отныне»). Однако даже эти меры имели лишь частичный успех. Пожалуй, из всех реформ первых послевоенных лет именно в области реформирования форм вежливости утвержденные правила в наибольшей степени разошлись с реальностью.

Тем не менее, так называемые формы вежливости стали проще по сравнению с тем, что было несколько веков или даже несколько десятилетий назад. Значительно упростились формы, связанные с этикетом, соблюдаемом по отношению к императору и членам его семьи (однако стандартные формы вежливости используются в таких случаях даже в современной газете). В самые последние десятилетия формы вежливости к субъекту или объекту действия (гоноратив), ранее применявшиеся и ко 2-му, и к 3-му лицу, всё реже используются по отношению к 3-м лицам: студенты уже обычно не выражают почтение к отсутствующему преподавателю, хотя в глаза продолжают называть его как положено. Отмечают, что уже не так строго выдерживаются в языке и возрастные различия. А вышеописанные формы семейного этикета не всегда действуют вполне строго. Один японский лингвист пишет, что, начиная с десятилетия 1955–1965 гг., традиционные правила обращения к старшим членам семьи перестали быть обязательными [Sakamoto 1983: 18].