Читать онлайн «100 великих евреев». Страница 45

Бергсон не обращал внимания на эту критику, поскольку считал, что выражение его идей требовало нового подхода. Не годилось механистическое или материалистическое мировоззрение. Время, например, является не только научным понятием, которое может быть измерено, как песок в песочных часах. Теории естественных наук не могли объяснить, как люди непосредственно чувствуют время. Отмеряемые часами стандартные единицы времени прекрасны для выражения секунд, минут, часов и лет. Многое из того, что мы делаем, отмечено тем, какое сейчас время, какое время прошло и какое время наступит.

Для Бергсона время было не просто единицей, отмеряемой машиной, а течением жизни, тем, что он называл чистым временем или реальной длительностью. Время ощущается не пространственно, а как постоянный водоворот, текущий с неизбежностью. Попытки изобразить время абстрактным или пространственным образом снижают наше понимание того, что мы из себя представляем. В отличие от великого Декарта, провозгласившего: «Мыслю, следовательно, существую», Бергсон призывал: «Я то, что продолжается».

Выдвинутая Бергсоном концепция длительности имела революционный характер. Многие философы, начиная с древнегреческого Платона, допускали, что время является иллюзией. Спиноза, например, представлял реальность как сторону вечности. Бергсон видел время в аспекте его длительности. Когда человек рассматривает время в его реальной длительности и при этом поступает свободно, а не как автомат, тогда достигается личная свобода. Поступки человека никогда не будут свободны, пока не станут спонтанными, вытекающими из личности человека в данный момент.

Бергсон не следовал по пути, проторенному многими другими великими философами, изложив в юном возрасте крупную философскую систему. Он скорее терпеливо обращался в серии книг к отдельным темам, поверяя их все своей концепцией времени.

Для понимания связи между духовным и материальным, того, как наши головы и тела работают вместе, Бергсон постарался постигнуть работу памяти. Мозг, уверял он, является не кладезем информации, а скорее фильтром, который удерживает только то, в чем мы практически нуждаемся для продолжения пути. На самом деле мозг старается больше забыть, нежели запомнить. Только человек обладает сознанием или чистой памятью – способностью помнить только то, что необходимо. Чистая память человека объединяется с общим, всех живых существ качеством – инстинктом или «памятью обычая» в уникальном человеческом синтезе воспоминания.

Бергсон также исследовал работу интеллекта. Сравнивая интеллект со своей концепцией времени, он отметил «кинематографический метод» интеллекта, живой и продолжительный кинофильм, стоящий из отдельных статичных кадров, понимаемых по одному в большой, постоянно и быстро меняющейся волне. Интеллект режет все на легко узнаваемые куски и остается вне того, что знает, а интуиция позволяет мозгу войти в море сознания, текущего бесконечно, имеющего никогда не кончающуюся длительность, становящегося частью того, что она знает, дающего абсолютное знание. Бергсон признавал, что интуиция необязательно возникает из вспышек вдохновения, а скорее из усиленной формы размышления.

Расширяя свои концепции времени, рассудка и материи, интуиции и интеллекта, Бергсон анализирует эволюцию. Он чувствовал, что философию следует добавить к биологической истории. Бергсон верил, что изначальный порыв жизни, «жизненный порыв» придает силы всем живым существам. Такой порыв проистекал из человеческого творчества.

Профессиональная жизнь Бергсона прошла главным образом в преподавании метафизики во французских высших учебных заведениях, а ее кульминационным пунктом стало членство во Французской академии. Во время Первой мировой войны он находился на дипломатической службе, а затем был чиновником Лиги наций.

К концу жизни Бергсона привлекли догматы римско-католической церкви. Единение с Богом возможно только с помощью особой интуиции, родственной так называемой мистике. Достичь этого особого состояния благословенного сознания людям мешают повседневная рутина, конкуренция, необходимость зарабатывать на жизнь, борьба за выживание. Даже будучи увлеченным христианской мистической мыслью, Бергсон, как выдающаяся фигура на международной арене, не мог в эпоху нацизма пойти на обращение в христианство и публично остался иудеем до конца жизни.

Порой, когда религиозные или политические движения оказываются невосприимчивыми к нуждам человека, великая жажда простоты, мятежный дух овладевают людьми, и они ищут перемен. В начале XVIII в. большинство восточноевропейских евреев проживали в местечках без особой надежды на материальное благополучие. Еврейская община ценила тогда грамотных и квалифицированных работников. В местечках главенствовали семьи богатых торговцев, раввины и адвокаты. Бедняки были бесправны перед местечковыми советами.

В этой общине, насчитывавшей половину евреев мира и страдавшей от олигархии и угнетения, родился Баал Шем Тов, или «Учитель с божественным именем». Исраэль бен Елиэзер был бедняком, бродягой, сиротой, помощником учителя, копателем извести, хозяином постоялого двора, на все руки мастером, изготовителем амулетов, знахарем. Большая часть истории его жизни была пересказана его последователями и обросла удивительными легендами. Он не оставил никаких сочинений. О его дивных делах мы знаем из воспоминаний учеников. И все же велико было его влияние на развитие современного иудаизма. Наряду с развитием правоверной раввинской иудейской мысли, вершиной которой был Виленский Гаон, либерализацией, возглавленной философом Просвещения Мозесом Мендельсоном, Бешт (таково было прозвище Баала Шем Това) привнес сердечность и экстаз в молитву, страсть в сухие слова религиозного обряда.

Для некоторых современников Бешт был лидером еретиков, подобных последователям лжемессии Шабтая Цви или безумного Иакова Франка, проповедовавшего свободную любовь и обратившего позже всю свою группу в католицизм. Простые же люди обожали Бешта. Он проповедовал, что любой человек может общаться с Богом. Ученость не так важна, как набожность. Только через полное самозабвение путем духовного возвышения добьются праведники милости небесной. Любой может молиться, даже не будучи очень грамотным. Свист простака непосредственно достигает неба, неся с собой молитвы всей общины.

Согласно Бешту, поскольку Бог вездесущ, присутствует повсеместно – и в прозаичном слизняке, и в великолепном лесу, все вокруг дает радость, счастье окружает каждое живое существо. Бог заповедал нам быть счастливыми, петь и танцевать, чувствовать каждой клеточкой Его чудную щедрость. Бешт учил, что Рай скрыт за святыми словами, доступными каждому, кто позволяет экстазу молитвы вести за собой.