Читать онлайн «Джихад. Экспансия и закат исламизма». Страница 50

Этот баланс сил, скрещенный из социализма и субсидий, репрессий и официальной идеологии, покоился на хрупком экономическом равновесии, обусловленном в основном высокими ценами на энергоносители. В 1986 году крах нефтяного рынка, сопровождавшийся двукратным сжатием госбюджета, обрушил всё здание. Ко всему прочему демографический взрыв вызвал резкий рост спроса как в продовольственной сфере, так и в сфере городской инфраструктуры, привел к острому жилищному кризису, росту безработицы и т. д. Сбои плановой экономики обернулись нехваткой многих товаров первой необходимости, что, в свою очередь, отягощалось коррупцией и расширением неформального спекулятивного коммерческого сектора, трабендо.[160] В частности, на строительном рынке наметилось значительное отставание предложения от спроса,[161] что создавало ситуацию перенаселенности и скученности, способствовавшую социальному взрыву.

В этой атмосфере общего спада, отмеченной непрекращавшимися забастовками, 4 октября 1988 года вспыхнули народные волнения. Бедная алжирская молодежь громила символы государственной власти, общественные организации и службы (автобусы, дорожные знаки, агентства алжирской авиакомпании «Эр Альжери»), шикарные автомобили и великолепные магазины коммерческого центра «Рияд аль-Фатх» («Сады победы»), выстроенного в верхней части города, — излюбленного места времяпрепровождения «чи-чи» — золотой молодежи. Последовала мгновенная ответная реакция сил охраны правопорядка, в результате которой погибли многие сотни человек. Безжалостность полицейских по отношению к молодым участникам волнений, ежедневно наблюдавших по телевизору за жестокими репрессиями израильской армии против повстанцев в Палестине, стоила им (полицейским) презрительной клички «евреев». Правящий режим и представить себе не мог, что его антисионизм обернется против него же подобным образом. Октябрьские волнения носили спонтанный характер. Они продемонстрировали также накал социального недовольства против политико-идеологической линии властей, граничившего со слепой яростью: рядом с коммерческим центром «Рияд аль-Фатх» кем-то из «хулиганов» был спущен государственный флаг и на его место водружен пустой мешок из-под пшеничной крупы. Однако эти дни не свелись только лишь к «студенческому разгулу»,[162] как это пытались представить политические обозреватели и представители власти. Происходившее свидетельствовало о появлении на политической арене нового независимого субъекта — неимущей городской молодежи. Отныне презираемые «хиттисты» стали полноправными хозяевами улицы, способными поколебать сами основы отвергшего их режима, законность власти которого они не признавали.

Тем не менее мятежу не удалось оформиться в политическое движение. Предоставленная сама себе, бедная городская молодежь была неспособна сформулировать свои требования. И поскольку социалистический лексикон был основательно скомпрометирован правившим режимом, левые силы оказались не в состоянии возглавить и направить восстание. Зато этот социальный взрыв был немедленно замечен исламистским движением, которое увидело в нем уникальную возможность для укрепления своих позиций.

Салафитское движение в Алжире имело крепкие и давние корни. Как мы уже упоминали в Прологе, Ассоциация мусульманских улемов была создана Абдель Хамидом Бен Бадисом в Константине в 1931 году, три года спустя после основания организации «Братья-мусульмане» в Египте. Ассоциация мусульманских улемов разделяла тот же, что и «Братья», ригористский взгляд на религию. Исламские ценности ставились во главу угла частной жизни каждого правоверного мусульманина. Социальная организация общества должна была базироваться на законах ислама. Однако ассоциация не выдвигала на первое место вопрос об исламском государстве, тем более вопрос о националистической борьбе. Как и деобандцы в Британской Индии или же палестинские «Братья-мусульмане» в период, предшествовавший интифаде, Бен Бадис и его друзья считали опасным и напрасным выступать против колонизаторов: за год до создания ассоциации Франция с большой помпой отметила столетнюю годовщину завоевания Алжира. Основной задачей улемы считали борьбу против любых попыток ассимиляции алжирцев Францией, нарушавшей ту исламскую идентичность, гарантами и защитниками которой они себя считали, выступая как против светскости, так и против «суеверий» марабутов. Улемы с подозрением относились к националистам, пребывавшим под влиянием социалистических и западнических идей. Когда в 1954 году ФНО начал борьбу против французских колонизаторов, прошло целых два года, прежде чем к ней присоединились улемы.

В рядах самого ФНО, как и в большинстве националистических партий мусульманского мира, не было единства по отношению к исламу. Возглавляемый элитами западной формации, он тем не менее видел в религии средство объединить население, практически не понимавшее современного языка, — в первую очередь это касалось сельских жителей — и обозначить разрыв с христианскими колонизаторами. Так, ноябрьское восстание 1954 года было начато «во имя Аллаха», хотя это не делало ФНО религиозным движением. После обретения независимости в 1962 году исламское течение в ФНО было вытеснено с политической арены режимом Бен Беллы, который в то время больше смотрел в сторону Москвы и Кубы, чем в сторону Мекки.[163] Марабуты и их братства, завии, являвшиеся крупными земельными собственниками, подверглись национализации в рамках аграрной реформы и в наказание за свою примиренческую позицию по отношению к колонизаторам. Улемы пользовались большей благосклонностью ввиду их участия — хотя и запоздалого — в войне. Однако любая попытка улемов заявить о себе встречала жесткий отпор со стороны марксистской фракции правившего режима. Так, в 1964 году одна из газет назвала их «улемами зла». В 1963 году группа интеллектуалов и религиозно настроенных членов партии основала ассоциацию «Аль-Киям аль-исламийя» («Исламские ценности»), чтобы бороться против «вестернизации» и проповедовать создание исламского государства, в котором они видели логическое завершение войны за независимость. Близкие в этом плане идеям Сайида Кутба, в августе 1966 года, за несколько дней до его казни, они направили Насеру прошение о его помиловании. Ассоциация была распущена, но ее влияние возросло в самих эшелонах власти. За отстранением Бен Беллы и приходом к власти Бумедьена в июне 1965 года последовала кампания арабизации и исламизации, что позволило сторонникам данного течения взять под контроль образование и культуру. Среди египетских помощников, набиравшихся в те годы для преподавания арабского языка с целью вытеснения французского из обращения, было много представителей «Братьев-мусульман», бежавших от насеровских репрессий. Они должны были воспитать поколение преподавателей-арабистов, в массе своей преданных их идеям; впоследствии эти бывшие студенты составят основу многочисленной исламистской интеллигенции, которая создаст Исламский фронт спасения (ИФС). Ее лидером станет учитель Али Бенхадж, человек «номер два» в ИФС.

Официально запрещенный вне рамок единой партии, алжирский исламизм являлся одной из составляющих власти, но был замкнут только на сферу культуры и не имел реального политического веса. Лишь в 1982 году, на десять лет позже выхода на политическую арену исламизма на Ближнем Востоке,[164] исламисты в Алжире начали оформляться в оппозицию правившему режиму. В исламистском движении сразу же возникли два течения, сохранившиеся и в дальнейшем: экстремистская группировка, представители которой уходили в партизаны и выступали за вооруженную борьбу, и реформисты, стремившиеся повлиять на решения властей, но не пытавшиеся свергнуть существующий строй.

Радикалов возглавлял Мустафа Буяли, бывший участник войны за независимость, родившийся в 1940 году, порвавший с режимом, который он считал безбожным.[165] Красноречивый и пламенный проповедник, ратовавший за соблюдение шариата и установление исламского государства путем вооруженного джихада, с середины 70-х годов он сколотил вокруг себя ядро преданных сторонников, читавших Сайида Кутба с карандашом в руках — подобно его египетским адептам той эпохи. Преследуемый службами безопасности, Буяли ушел в подполье в апреле 1982 года и вскоре создал алжирское Вооруженное исламское движение (ВИД) — объединение небольших групп, провозгласивших его своим эмиром. В числе его сторонников, многие из которых окажутся в ИФС, а после 1992 года — в рядах Вооруженного исламистского движения, находился и Али Бенхадж. Группа проводила дерзкие диверсии, бросая тем самым первый серьезный вызов власти ФНО. Она будет вести партизанскую деятельность целых пять лет — вплоть до гибели Буяли в феврале 1987 года, за год до начала октябрьского мятежа 1988 года. В ее эпопее пересеклись пути различных группировок и слились воедино многие элементы идеологии международного исламизма; ее история неотделима и от современной алжирской истории. В то время как ВИД начало свой джихад в Митидже, афганские моджахеды уже два года вели борьбу против Красной Армии и, опекаемые Саудовской Аравией, считались героями исламского мира. Советский Союз же был ближайшим союзником алжирского режима, основным поставщиком вооружений для его армии. Для исламистских радикалов борьба против одного являлась прелюдией к борьбе против другого. Многие сотни алжирских исламистов отправились в пешаварские лагеря, а один из них — Абдаллах Анас — стал зятем Абдаллаха Аззама, а после убийства последнего в ноябре 1989 года — его преемником. Уйдя в партизаны в те же места, где начинал свою вооруженную борьбу ФНО во время войны за независимость, ВИД как бы подхватило символическое знамя борьбы против нынешних правителей, которые, в глазах активистов движения, были равнозначны французским оккупационным властям. В то время этому событию не было придано особого значения. В 90-е годы, в период гражданской войны в Алжире, когда гораздо громче заявили о себе партизаны из Исламской армии спасения и Вооруженной исламской группы (ВИГ), деятельность Буяли и его последователей обрела всю свою значимость как связующее звено между двумя алжирскими войнами. Эта деятельность явится иллюстрацией преемственности методов и идеологического перехода от национализма к исламизму.