Читать онлайн «Джихад. Экспансия и закат исламизма». Страница 48

Подобное положение оказалось благоприятным для вызревания молодежи как самостоятельного политического субъекта. Вот первая характерная черта интифады, нераспознанная палестинскими руководителями всех политических направлений. Именно в лагерях беженцев в Газе, где проживала наиболее обездоленная часть населения, манифестации приняли самый большой размах с первых дней народных волнений. Другие социальные группы, принявшие участие в движении протеста, — сельские жители (трудившиеся в основном на поденных работах в Израиле) и коммерсанты — присоединились к нему лишь в 1988 году, когда уже стало ясно, что спада накалу борьбы не предвидится и что их политические и экономические интересы скорее окажутся под угрозой, если они не примут участия в этом восстании, чем если они останутся сторонними наблюдателями. Однако на протяжении этих четырех-пяти лет восстания молодежь (шебаб) играла в нем все же главную роль, убежденная в том, что ей нечего терять в этих столкновениях, какими бы жестокими они ни были.

ООП и «Хамас» вступили в острое соперничество за руководство интифадой. Каждая сторона стремилась взять под контроль и использовать в своих целях молодежь, приверженность которой идеям той или иной организации могла коренным образом повлиять на результаты борьбы. Кроме того, и ООП и «Хамас» ревностно следили, чтобы молодежь не переметнулась в стан идейного противника. «Хамас» располагал важными козырями. Как мы уже отмечали, демографическая и социальная напряженность, особенно остро проявлявшаяся на оккупированных территориях, была аналогична тем условиям, которые способствовали возникновению исламистских Движений в других странах. Однако ООП, в отличие от дискредитировавших себя арабских режимов, не управляла государством, на которое молодежь могла излить свой гнев. При всех своих слабостях и неудачах 80-х годов ООП оставалась воплощением движения сопротивления и борьбы за грядущую независимость. В глазах палестинцев Арафат располагал несравненно более значимой и весомой политической легитимностью, чем любой другой руководитель арабского государства региона. Прежде всего восстание было направлено против израильской оккупации. И тем не менее исламистское соперничество явилось тяжелым испытанием для палестинской националистической организации.

«Братья-мусульмане», сплотившиеся 9 сентября 1987 года вокруг своего лидера шейха Ахмада Ясина, распространили 14 сентября манифест за подписью Исламского движения сопротивления с призывом усилить повстанческую борьбу. Однако только лишь в феврале 1988 года «Братья» признали свою причастность к этому движению. Начальные буквы его названия на арабском языке (ХМС, «Харакат аль-мукавама аль-исламийя») превратятся в аббревиатуру «Хамас» («Рвение»), под которой палестинский исламизм станет известен всему миру. В первые месяцы колебаний «Братья», с одной стороны, опасались, что израильские репрессии обрушатся как на восставших, так и на саму их организацию, если она заявит о своей причастности к этим событиям. С другой стороны, они боялись, что от них отвернется беднейшая молодежь, перейдя в лагерь «Исламского джихада» или ООП. Вот почему «Братья» придали «Хамасу» облик военизированной структуры, действовавшей независимо от них. В их нерешительности проявлялась также растерянность движения, возглавлявшегося религиозными лидерами, врачами, фармацевтами, инженерами и преподавателями — то есть интеллектуалами из набожных средних классов, — перед спонтанной и воинственной инициативой неимущей молодежи. Момент, в который «Братья» решили признать свое отцовство над «Хамасом», совпал по времени с выходом на политическую сцену торговцев. Втянутые в борьбу представителями шебаб, они вступили в столкновения с израильской полицией, закрывая свои лавки по призыву забастовщиков. Торговцы представляли социальную группу, традиционно близкую к «Братьям». С того момента, как религиозные представители средних классов и сука (базара) присоединились к восстанию, открылся путь к развитию мощного исламистского движения. «Братья-мусульмане» видели в бедной молодежи уже не непредсказуемого политического игрока, а благодатное поле для прозелитизма, тем более что в марте 1988 года израильские репрессии привели к уничтожению ячеек «Исламского джихада», освобождая политико-религиозное пространство от любого радикального конкурента. «Хамас» прикладывал все усилия для того, чтобы направить в нужное русло непредсказуемую социальную ярость молодежи и поставить ее благочестивое «усердие» на службу своему проекту создания особого общества. «Хамас» играл на трех струнах: частнособственнической, социальной и политической. Благодаря моральным императивом своей идеологии, «Хамас» пытался превратить обездоленную молодежь в носителя истинных исламских ценностей, на которого возложена задача наказать «пороки» средних классов и буржуазии, чья свобода нравов и западничество будут осуждаться как результат «еврейской испорченности», поставив под вопрос этическую легитимность их элитарного статуса. Нападения на «неисламские» культурные учреждения и места продажи спиртного и даже обливание кислотой женщин, не носивших мусульманского платка (как правило, представительниц средних классов общества), — всё это вписывалось в логику превращения реисламизированных народных слоев в истинных выразителей ценностей общества, приходивших на смену морально запятнавшим себя светским элитам. Подобное явление наблюдалось в 1978 году в период иранской революции, когда духовенство взяло под контроль народное движение. Оно же даст позднее знать о себе в Алжире с распространением вооруженных исламистских групп. Апелляция к морали воспевала бедноту как истинное воплощение народа, чистой и искренней уммы — в противовес «испорченным» светским элитам — и ориентировала ее на союз с набожной буржуазией. ООП, также застигнутая врасплох непредсказуемым процессом развития интифады, восприняла происходившее как вызов своей политической гегемонии. Руководство организации усматривало в этом стихийно возникшем движении угрозу своей власти, авторитету поколения более взрослых и сложившихся политиков. С января 1988 года установилось шаткое равновесие между националистически настроенной молодежью Газы, Западного берега и Иерусалима, принадлежавшей к различным фракциям ООП («Фатх», НФОП, ДФОП, Коммунистической партии), и руководством ООП в изгнании в Тунисе, не оставлявшим попыток взять инициативу в свои руки. Создание Объединенного национального командования (ОНК) явилось компромиссом между политическим руководством движения, находившимся в ссылке и возглавлявшимся Арафатом, и молодым поколением более скромного происхождения, впервые возложившим на себя ответственность за происходившее. ОНК столкнулось с многочисленными проблемами: оно должно было одновременно бороться с израильскими оккупантами, сдерживать набиравшую силу «Хамаса» и увертываться от цепкой опеки Туниса. Выход виделся в одном: обеспечить себе признание шебаб, направив ее энергию на решение политических задач борьбы против израильских оккупантов, не выходя при этом за рамки дозволенного и предложив им альтернативу исламистскому видению общественного устройства.

С лета 1988 года «Хамас» и ОНК повели открытую борьбу за симпатии участников интифады, публикуя несовпадавшие списки «обязательных» забастовочных и рабочих дней. Из столкновений победителями вышли исламисты, которым ОНК было вынуждено предоставить право издавать собственный календарь. Впервые в истории палестинского движения исламистам удалось навязать свою волю националистам. Возраставшая сила исламистского движения сказалась и в идеологической сфере с принятием 18 августа хартии «Хамаса», отличной от хартии ООП, бывшей до этого времени единственной программой действий. В ней провозглашалось, что джихад за освобождение Палестины, мусульманской территории, оккупированной врагом, являлся священной обязанностью каждого мусульманина (фард айн). Это заявление напоминало отголосок заявлений подобного рода, делавшихся Абдаллахом Аззамом из Пешавара по поводу Афганистана (и Палестины): «(…) кроме джихада, нет иного решения палестинской проблемы. Всевозможные резолюции, инициативы, международные конференции — лишь пустая трата времени и бесполезная возня». Принятие хартии «Хамаса» — это был также вызов начавшемуся 15 ноября в Алжире заседанию Палестинского национального совета, «парламента» ООП. На этом заседании было провозглашено создание независимого палестинского государства и признано право на существование государства Израиль.

С этого момента исламисты и националисты вступили между собой в состязание: «Хамас» активно противился дипломатической деятельности ООП, выставляя ее жертвой «еврейской двуличности». Любое ухудшение отношений с Израилем шло на пользу стратегии «Хамаса». Что же касается ООП, то продолжение интифады служило поводом для усиления давления на еврейское государство, принуждения его к переговорам на более благоприятных для палестинской стороны условиях. В этом противостоянии главная ставка состояла в привлечении на свою сторону «народных комитетов», создававшихся на уровне кварталов, лагерей и деревень. Именно комитеты организовывали повседневную повстанческую деятельность, следили за несением караульной службы, восстанавливали металлические жалюзи магазинов, ремонтировали сбивавшиеся израильскими патрулями запоры и меняли замки на дверях лавок. Комитеты проводили в жизнь тактику выживания в условиях, когда бойкот и постоянные забастовки, отставки палестинских чиновников и полицейских-палестинцев вели к появлению дефицита, обеднению населения и удушению экономики.