Читать онлайн «Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история?». Страница 62

В то же время в пользу увеличения роли государства действует такой важный фактор, как переход от «индустриальной экономики» к «экономике знания», когда главным фактором становятся вложения в науку и в «человеческий капитал». Условия привлечения и предотвращения утечки «мозгов» напрямую зависят от вложений в образование, НИОКР, здравоохранение и от общей социально-культурной обстановки в стране. Основную роль в обеспечении этих условий, в частности, в финансировании вложений в «человеческий капитал» всегда играло и сейчас играет государство. Если в 50-е годы по доле в ВВП государственных расходов на образование, здравоохранение, социальные расходы СССР далеко превосходил страны Запада, то к 90-м годам Запад существенно опередил СССР. В работе С. М. Рогова [61] собран убедительный материал, демонстрирующий «переключение» государственных расходов в богатых развитых странах именно на образование, здравоохранение и другие социальные услуги. (Автор называет эти расходы «современными функциями государства»). В настоящее время важным фактором повышения экономической эффективности, сокращения нестабильности и непредсказуемости условий хозяйственного развития не только для периферийных, но и богатых и развитых стран надо признать не только усиление роли государства, но и совершенствование форм социально-экономического партнерства и сотрудничества крупных экономических организаций (в рыночной системе – субъектов рынка) и государства. Примерами такого сотрудничества были все страны, продемонстрировавшие в XX веке «экономическое чудо». Наиболее перспективной для России в настоящее время, возможно, окажется концепция корпоративизма.

Эта концепция должна стать заменой идеологии конфликтного противостояния социальных, региональных, профессиональных и иных политически влиятельных общественных групп и слоев (теории классовой борьбы) – заменой ее на идеологию выявления и политического оформления их интересов и создания механизмов и процедур согласования их позиций под руководством государства как представителя и выразителя общенационального единства. Открытое признание законности интересов партнеров, готовность к достижению компромисса обычно является плодом длительной истории и осознания ценности социального мира и стабильности. Осознание неприемлемости потерь, сопутствующих ожесточенным классовым конфликтам. Большой опыт теоретической разработки и реализации современных принципов корпоративизма накоплен социал-демократами и отчасти христианскими демократами в послевоенной Германии. Один из главных моментов в концепции и практике неокорпоративизма состоит в готовности всех партнеров сесть за общий стол и искать решение проблем, приемлемое для всех участников. Если участники не приходят к компромиссу в процессе переговоров, правительство привлекает их непосредственно к процессу выработки правительственных решений (подробнее см. в [64, с. 286–304]).

В России попытки использовать опыт социального партнерства делались еще с начала 90-х годов (заключение генеральных тарифных соглашений между правительством, представителями профсоюзов и союзов работодателей). Однако и до сих пор это носит во многом формальный и, главное, юридически не обязательный характер. По-видимому, главным препятствием для реального социального партнерства служит слишком резкая поляризация социально-экономического положения различных слоев общества, отсутствие достаточного единства в политической, идеологической и моральной оценке реформ 90-х годов, а, следовательно, и недостаток доверия друг к другу разных социально-политических сил, доверия их членов к представляющим их интересы организациям, сформированным в 90-е годы (например, доверия работников к профсоюзной верхушке).

В XX веке все «экономические чудеса» были реализованы в те периоды, когда государство играло руководящую роль в развитии экономики. В настоящее время стратегия догоняющего развития для периферийных стран может быть осуществлена только за счет масштабного перераспределения средств из высокорентабельных сырьевых (экспортных) секторов в сектора обрабатывающей промышленности, высокотехнологичные производства, на развитие науки и образования. И это может сделать только государство. Но следует признать, что в развитых капиталистических странах победу в противостоянии с государством одержала финансовая олигархия. Ее победа не в том, что становится маленьким госсектор (он растет). А в том, что оно срослось с капиталистической элитой, ее цели и смыслы стали и его целями и смыслами. Карл Маркс был прав: государство стало инструментом в руках господствующего класса капиталистов.

[44]

Денежно-финансовая система – новый претендент на мировую власть[45]. С самых древних времен культ денег (золотой телец) стал восприниматься как символ злого, разрушительного божества (в библейской традиции – Мамона). Сейчас вряд ли найдется человек, который сомневался бы в том, что человечеству и его экономике необходимы деньги[46]. Иное дело ростовщичество (а теперь и стихийно размножающаяся масса финансовых бумаг). Возможность превращения людей и организаций, накапливающих деньги, во власть, альтернативную власти государства, давно осознавалась в мире, так же как разрушительные возможности ростовщичества. Христианская церковь на протяжении многих веков запрещала ростовщичество. Взимание процентов было осуждено 17 римскими папами и 28 Соборами в том числе 6 Вселенскими соборами. Нарушение этого запрета каралось отлучением от церкви, лишением причастия и христианского погребения, права делать наследственные распоряжения и т. д.

В Коране сказано: «Сделал дозволенным Аллах торг, но сделал запретным рост-рибу» (ростовщичество). «Те, которые питаются ростом-рибой, не существуют иначе, как существует тот, кого растаптывает сатана-шайтан» (Сура 2: 275) [36, с. 165].

Только в XVIII–XIX веках в европейских странах появились законы, разрешившие на определенных условиях ростовщичество, существовавшее ранее нелегально. В течение нескольких последних столетий история шла под знаком непрерывного нарастания власти и влияния денежно-финансовой системы. На заре развития капитализма она была одной из важных (но далеко не единственной!) измерительных, регулирующих и стимулирующих систем, которая помогала человечеству решать одну из важных (но тоже не единственную) задач – производство товаров и, услуг. Хотя уже на рубеже XIX и XX веков Р. Гильфердинг и В. Ленин констатировали переход капитализма в стадию финансового капитала (тогда такого многократного преобладания финансовых капиталов и потоков над капиталами физическими и потоками товарными, как на рубеже нынешнего столетия, еще конечно, не было).

Бурное развитие капитализма в XVII–XIII столетиях привело к легализации ростовщичества. И с этого события начинается история подъема банков на высший ярус капиталистической системы. Как уже отмечалось, денежно-финансовый капитал развивался быстрее, чем капитал промышленный. И к концу XIX века поднялся на более высокую ступень. Однако XX век стал веком возвращения государством своих приоритетных позиций, в том числе и усиления его «руководящей роли» в развитии экономики. Главной причиной этого ренессанса, видимо, стали подъем социалистической идеологии и создание СССР и системы социалистических государств.

В выпуске единой валюты, укрепляющей единство страны как экономически, так и политически, заинтересованы и государство, и субъекты рынка. Однако вопрос, кто управляет ее выпуском и определяет условия ее распространения, – этот вопрос до XX века был полем острой политической борьбы, борьбы за статус Центральных банков и за принцип частичного резервирования депозитов.

В XX веке борьба частных корпораций и государства приняла форму обоснования либерального принципа независимости центрального банка страны от государства. Важным событием в процессе эмансипации банковского капитала от государства было создание в 1913 г. Федеральной Резервной Системы (ФРС) США как системы 12 частных банков, контролирующих массу основной мировой валюты – долларов, в большой мере независимо от государства[47]. Предшественником ФРС в этом смысле было создание независимого от государства Банка Англии. Сейчас в большинстве капиталистических государств Центральные банки являются институтами, практически независимыми от своих государств. Их политика фактически определяется международными валютно-финансовыми институтами и действиями крупнейших банковских групп. О необходимости независимости центробанка от государства говорится и в Маастрихтском соглашении, утверждающем основы Европейского Союза.

В Конституции России (ст. 75) сказано: «Защита и обеспечение устойчивости рубля – основная функция Центрального Банка Российской Федерации, которую он осуществляет независимо от других органов государственной власти». «Денежная эмиссия осуществляется исключительно Центральным Банком Российской Федерации». Эти формулировки можно трактовать по-разному [90]. С одной стороны, «финансовое, валютное, кредитное, таможенное регулирование, денежная эмиссия» находятся в ведении Российской Федерации (Конституция РФ, ст. 71) и, следовательно, Центробанк России осуществляет политику государства, как любой орган государственной власти. Но Центральный Банк на своем сайте (www.cbr.ru) в разделе «Правовой статус и функции Банка России» специально подчеркивает: «Он не является органом государственной власти… Ключевым элементом правового статуса Банка России является независимость». Учитывая реальную роль мировой валютно-финансовой системы, очевидно, что Центральный Банк России не может быть независимым от мировых финансово-валютных центров, в частности, от ФРС и европейского Центробанка, эмитирующих доллар и евро. Так что декларируемая Центробанком России независимость от российского государства подчеркивает только его зависимость от мирового финансового Центра.