Читать онлайн «Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история?». Страница 61

Из недостатков бюрократии, из захвата государственной машины классом буржуазии нередко делают вывод, что следует отказаться от бюрократии и государства. Такой вывод наивен и утопичен, также как установка «либеральной» экономической теории добиваться любыми средствами устранения монополизма и контроля над рынком со стороны крупных корпораций. Экономическая роль государства не однозначна, как и роль любого института. Одна ипостась его – защитник и гарант права, в частности, гарант прав собственности, защитник равенства возможностей и принципов справедливости, противовес власти и групповым привилегиям господствующих классов и олигархических слоев. Другая ипостась – инструмент в руках этих самых антиобщественных сил, используемый ими для защиты своего господствующего положения, своих социальных и экономических преимуществ. Третья его ипостась – защита собственных групповых интересов бюрократии как социального слоя и поддержка (законодательством и практикой их выполнения) своего положения как сильной социально-экономической монополии.

Задача может состоять в том, чтобы государственную бюрократию, как и бюрократию крупных хозяйственных организаций, преобразовать изнутри, преобразовать их из классов, добивающихся реализации своих интересов за счет других классов, вопреки интересам общества как целого, – в классы, осознающие себя необходимой частью общества, гордящиеся своей ролью представителя и выразителя его интересов. Иными словами, задача состоит в преобразовании их идеологии.

Кризис 2008–2009 годов в большей мере, чем прежние, направил внимание интеллектуального сообщества на те тенденции в развитии действующей денежно-финансовой системы, которые несут серьезные угрозы для всего общества. Это, прежде всего, последовательное устранение механизмов контроля со стороны общества, освобождение и стимулирование тех стихийных сил, которые периодически вырываются в виде кризисов и разрушают доверие к институциональным основам общества. Вторая угроза, связанная с первой, – это прогрессирующая концентрация богатства и власти в мире в руках узкого слоя финансовых олигархов, топ-менеджеров и обеспечивающих их доминирование политологов и экспертов. Эту власть фактически почти не ограничивают институты политической демократии и экономической конкуренции. Комфорт и возможность осуществлять свои потребительские фантазии (медицина, путешествия, развлечения, разнообразие жилищ и мест проживания), возможности контролировать не только поведение, но и образ мыслей огромных масс населения – таких возможностей не имели ни римские императоры, ни короли Европы в эпоху абсолютизма. Масштабы власти современной мировой элиты, могут быть сопоставлены с властью египетских фараонов или древнекитайских императоров и их окружения. Эти глобализационные процессы разрушают накопленные долгим историческим развитием духовные и, шире, цивилизационные опоры общества.

Одна из наиболее значимых линий конфронтации, так сказать, главная «интрига» в драме новейшей истории – борьба за статус и роль государства: будет ли государство реальным представителем народа, выразителем интересов страны и ее экономики, или инструментом в руках крупных корпораций и мировой финансовой олигархии?

Будем надеяться, что с приходом многополярного мира эпоха суеверного страха и отступления перед стихией денег и экспериментов с ее бесконтрольным использованием подходит к концу. Начинается эра постепенного подчинения денежно-финансовой стихии человеку.

Начало и середина XX века были периодом усиления роли национальных государств. Однако в последней четверти века, несмотря на высокую долю государственных расходов в ВВП, обозначились признаки постепенной утраты ими суверенитета и «перетекания» этого суверенитета к глобальным финансовым группам и корпорациям. Распространенное еще с XIX века слово интернационализм подразумевало усиление связей и сотрудничества между нациями и государствами. К концу XX века не случайно это слово было заменено, вытеснено термином глобализация. Чувства патриотизма, долга перед родиной и государством все больше замещаются приверженностью к своей компании. Дж. Гэлбрейт еще в 60-е годы описал эту тенденцию, называя ее «идентификацией» личных целей и интересов служащих с интересами компании. Ее часто тоже называют «патриотизмом».

Основной ресурс укрепления «суверенитета» компании – это ее экономическая эффективность. Для авторитета и суверенитета государства этот фактор, несомненно, играет важную роль. Однако более важным ресурсом для него являются духовное единство, исторические традиции, богатство национальной культуры, действенность патриотических и религиозных ориентаций.

Таблица 2.

Доля государственных расходов в ВВП/ВНП, 1929–1990 гг., % [61, с. 148]

В среднем государственные расходы в странах Запада выросли в 1960–1996 гг. с 27 до 48 % ВВП. По другим данным, пик государственных расходов в странах ОЭСР был достигнут в 1993 г., когда доля бюджетных расходов в ВВП достигла 43,1 %. Впоследствии этот показатель несколько снизился и составил 41,1 % в 2003 г. В странах-членах ЕС доля государственных расходов достигла максимума в 1993 году – 52,9 % от ВВП. В 2003 г. эта доля сократилась до 48,9 %.

Таблица 3.

Доля государственных расходов в ВВП в странах ОЭСР, 1960–1996 гг., % [61, с. 149]

Источники: OCED Economic Outlook (December 1997); OECD Historical Statistics (various issues); IMF Government Finance Statistics Yearbook, 1994; New Zealand Official Yearbook (various issues); and Economic Report of the President (February 1997).

В 80-е годы началось мощное идеологическое наступление на государство со стороны неолибералов в Европе и правоконсерваторов в США, связанное с именами М. Тэтчер и Р. Рейганом. Появились лозунги «Долой большое государство!», «Чем меньше государства, тем лучше!» Эта атака стала одним из факторов крушения Советского Союза и социалистической системы.

Сравнительную силу и влияние в современном мире транснациональных финансовых и промышленных групп и корпораций с одной стороны, и государств – с другой, наиболее выразительно характеризуют высказывания руководителей государственных финансов и ведущих корпораций, приведенные в [66, c. 261–265]. Так первый заместитель министра финансов Германии Ганс-Георг Хаузер писал о «соревновании налоговых систем» (за снижение налогов на прибыль корпораций), в которое за последние десятилетия ТНК сумели втянуть чуть ли не весь мир. Их оружием является угроза перевести все прибыли в те страны, где налоги наименьшие. Глава Daimler Benz Юрген Шремп в 1996 г. откровенно пригрозил депутатам Бундестага: «Вы от нас больше ничего не получите». Аналогичную угрозу высказал в российской Думе Михаил Ходорковский на парламентских слушаниях по проекту реформы налогового законодательства в 2002 г.

Несмотря на неолиберальную волну в Западной Европе и США, достигнутый исторический уровень государственного вовлечения в экономику в последние десятилетия изменился весьма незначительно – всего лишь на несколько процентов ВВП. Расходы на социальное обеспечение в странах ОЭСР по-прежнему сохраняются на уровне примерно 21 % ВВП, расходы на образование – 5–8 % ВВП. В России доля расходов консолидированного государственного бюджета в ВВП в 1999 г. (после дефолта 1998 г.) была равна 27,5 %. В 2011 г. она составила 36,6 %.

О роли государства в экономическом развитии выразительно свидетельствует различие между типичными странами периферийного капитализма (пример – страны Латинской Америки) и крупными странами Восточной и Юго-восточной Азии, где традиционно государство играло гораздо более активную роль [37, раздел 4.5]. В 80-е – начале 90-х гг. последствия этого различия наглядно выявились в резком снижении темпов экономического роста в латиноамериканских странах, в то время как на темпы азиатских стран изменение политики Запада не оказало серьезного влияния.

В настоящее время государство испытывает двойное давление. «Сверху» – со стороны быстро усиливающихся наднациональных международных институтов типа МВФ, Всемирного Банка, ВТО и т. д. «Снизу» – под влиянием антигосударственной либеральной идеологии размываются духовные опоры государства, часть его функций переходит на местный и региональный уровень [61, c. 10–11]. Глобализация непосредственно воздействует на государственные финансы. Налоговые льготы, направленные на привлечение прямых иностранных инвестиций, приводят к снижению средних ставок налогообложения. При этом снижаются в основном налоговые ставки для более мобильных факторов производства (государство не способно обеспечить собираемость налогов). В эпоху глобализации наиболее мобильными являются активы и доходы корпораций и наиболее богатых физических лиц. В конце XX века в большинстве стран снизились предельные ставки налогов на доходы физических лиц и средний уровень налогов на доходы корпораций. В результате усиливается зависимость государства от косвенных налогов и налогов на относительно менее мобильные факторы, такие как низко– и среднеоплачиваемые трудовые ресурсы. Растет неравенство доходов (не только в периферийных, но и в развитых станах), что подрывает социальную и идеологическую базу государства.