Читать онлайн «Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах». Страница 79

Какие гипотезы подтвердились, а какие нет?

Гипотезы методологического порядка в целом подтвердились. В частности, подтвердилось предположение о зависимости результатов исследования от избранного метода. По мнению Уолтона, репутационный метод действительно имеет тенденцию значительно чаще обнаруживать пирамидальную элитистскую структуру власти, чем другие [Ibid.: 452][375]. Также подтвердились и гипотезы, касающиеся зависимости результатов исследования от концептуализации власти и фокуса в выборе проблемных сфер для выявления ее субъектов. Исследования, в которых изучение власти находилось в основном в сфере публично обсуждаемых проблем, как правило, обнаруживали плюралистическую (фракционную или аморфную) структуру власти. При этом данные, на мой взгляд, оказались более убедительным, чем в отношении предыдущей гипотезы: если исследователи фокусировались только на публичных или частных проблемах, то они обнаруживали, соответственно, плюралистическую (11 случаев против 0) или элитистскую (5 случаев против 0) картину властных отношений; при равномерном внимании публичным и частным проблемам результаты исследования оказывались сравнительно сопоставимыми (11 случаев элитизма и 17 случаев плюрализма).

Несколько менее очевидным представляется подтверждение гипотезы о том, что использование концепции власти как контроля (доминирования) способствует обнаружению пирамидальной структуры власти, тогда как определение власти как влияния коррелирует с плюралистическими моделями власти: применение первого подхода привело к обнаружению 10 случаев пирамидальной структуры власти и 11 случаев коалиционной или аморфной структуры власти; при втором подходе разница более заметна: 1 случай пирамидальной структуры власти и 7 случаев плюралистической. Наконец, поскольку выбор концепции власти, фокуса исследования и метода определения наиболее влиятельных акторов в 1950-1960-х годах был во многом обусловлен профессиональной (дисциплинарной) принадлежностью исследователя, вполне закономерно, что политологи чаще обнаруживали фракционную или аморфную структуры власти, чем социологи. Но и в этом случае жесткой зависимости не наблюдалось: если политологи зафиксировали только 8 случаев пирамидальной структуры власти из 30, то социологи даже чаще выявляли плюралистическую структуру власти, чем пирамидальную (16 случаев против 15) [Walton, 1970: 446, 452].

Эмпирическая проверка гипотез содержательного порядка дала большую вариативность результатов. Не подтвердились гипотезы о том, что структура власти существенно зависит от пропорции бизнесменов и (или) политических лидеров в группе лидеров: и пирамидальная, и плюралистическая структуры власти возникали и при лидерстве политиков, и при доминировании бизнес-элиты. Численность группы лидеров весьма незначительно сказалась на структуре власти, хотя пирамидальные структуры власти несколько чаще возникали в сообществах с небольшим количеством лидеров. Размер городского сообщества существенно не влияет на структуру власти, а гипотеза о том, что рост населения положительно коррелирует с плюралистической структурой власти, не только не подтвердилась, но и было обнаружено, что в городах с быстрорастущим населением чаще возникает пирамидальная структура власти. Не получили подтверждение и гипотезы о том, что менее централизованные системы возникают в интегрированных сообществах с гетерогенным населением [Ibid.: 446–448, 453][376], а также о влиянии региональных различий[377], индустриализации и экономического потенциала. Из экономических показателей существенным фактором стала значительная доля собственности, принадлежащая лицам, не проживающим в данном сообществе, наличие которой ассоциируется с менее концентрированной структурой власти. Уолтон подчеркнул, что данная зависимость неожиданно оказалась очень сильной: только в двух случаях имели место пирамидальные структуры власти, тогда как в 18 случаях были обнаружены плюралистические паттерны власти [Ibid.: 449–450, 452].

Что касается гипотез о влиянии институционально-политических факторов на структуру власти, то они подтвердились наполовину. Роль фактора партийного соревнования оказалась очень значимой: чем больше соревнования между партийными организациями, тем менее концентрированной оказывается структура власти. Ни в одном городе с сильной партийной конкуренцией не было обнаружено пирамидальной структуры власти. В то же время форма организации местного самоуправления оказалась несущественным фактором; предполагавшаяся позитивная корреляция между менеджерской формой организации местной власти и пирамидальной структурой власти не только не подтвердилась, но и оказалось, что в этом случае чаще возникает плюралистическая структура [Ibid.: 449–448,452-453].

Наконец, подтвердилось предположение о том, что городские сообщества развиваются в направлении большей дисперсии власти.

Прежде чем интерпретировать полученные результаты, Уолтон высказывает предположение, что «некоторые результаты могли стать следствием системных дисциплинарных или методологических предвзятостей (biases)» [Ibid.: 450]. Поскольку данные исследователя ясно продемонстрировали связь между обнаруживаемым типом структуры власти и методом исследования, Уолтон попытался выяснить, в какой степени результаты обусловлены влиянием самого метода, пересматривая результаты выявленных зависимостей, контролируя фактор метода исследования с помощью многомерной техники. Если статистически значимые отношения воспроизводятся и в условиях контроля фактора метода исследования, то данное отношение можно считать валидным; если же в последнем случае данные не подтверждаются, то можно заключить, что на независимую переменную изначально повлиял фактор метода или дисциплинарной принадлежности исследователя [Walton, 1970: 452–453]. В числе факторов, которые не получили подтверждение в ходе данной проверки, – тип города, регион, экономические ресурсы, форма местного самоуправления и др.

Таким образом, если результаты исследования Уолтона разделить на две группы – результаты влияния методологии и содержательные результаты, то оказывается, что первая группа перевешивает вторую и многие гипотезы содержательного порядка не подтверждаются. Исходя из этого Уолтон делает достаточно пессимистический вывод о том, что состояние исследований в данной области «не позволяет делать каких-либо окончательных генерализаций в отношении распределения власти в локальных сообществах» [Ibid.: 453]. Но это, по его мнению, не означает, что изученная им литература, как и его собственный анализ, не имеют смысла: результаты исследования, в том числе и неподтверждение гипотез, позволяют сделать ряд предложений и рекомендаций для будущих исследований власти[378].

Главная рекомендация Уолтона, которая впоследствии неоднократно воспроизводилась многими аналитиками и уже была отмечена нами ранее, состоит в том, что в исследованиях необходимо одновременно использовать различные методы, а сами исследователи должны хорошо понимать, что их дисциплинарная принадлежность может сказаться на результатах исследований. Другие рекомендации Уолтона касаются необходимости продолжения исследования роли таких факторов, как доля экономического потенциала лиц, проживающих за пределами города, и уровень партийной конкуренции, значимость которых была полностью подтверждена его собственным анализом. Уолтон также обратил внимание на важность более систематического изучения динамических (временных) параметров структуры власти, а также взаимосвязи местных публичных структур с государственными институтами более высокого порядка, на что впоследствии также постоянно указывалось в научной литературе. В то же время Уолтон высказал серьезные сомнения в возможности построения надежных генерализаций, связанных с экономическими и демографическими факторами [Walton, 1970: 453–454].

Исследование Терри Кларка интересно тем, что в нем была предпринята попытка выявить структуру власти в разных сообществах и влияние на нее различных факторов по единой методике [Clark, 1968b: 576–593]. Исследование было проведено в 22 штатах США, в 51 городе, различавшихся по своим размерам (от 50 тыс. до 750 тыс. человек), по уровню доходов населения, образованию, институциональной структуре публичной власти, активности гражданских организаций и др. При этом в выборку не включались крупные города, обладающие какими-то уникальными характеристиками. В исследовании участвовали работники Национального центра исследования общественного мнения при Чикагском университете[379]. Использовались как данные официальной статистики, так и материалы, полученные в ходе интервью. В каждом городе было опрошено по 11 человек, которые не всегда были наиболее активными участниками, но обязательно были знающими информаторами. В их число входили: мэр, руководители городских отделений Демократической и Республиканской партий, президент наиболее крупного банка, главный редактор газеты, имеющей наибольший тираж, президент Торговой палаты, президент ассоциации адвокатов, руководитель крупнейшего профсоюза, руководитель департамента здравоохранения, директор программы обновления города и директор фонда поддержки госпиталя [Ibid.: 579].