Читать онлайн «Ким Филби - супершпион КГБ». Страница 8

Мэй прибыла в Индию 1 января 1912 года, в день, когда у Сент-Джона и Доры родился первый ребенок — мальчик, которого они назвали Гарольдом Адрианом Расселом. К тому времени семья Филби переехала в город Амбала, штат Пенджаб. Это было очень приятное место, жизнь в котором отличалась большим разнообразием. Дора окунулась в местную атмосферу. Будучи неплохим игроком в теннис, она была участницей многих соревнований, оставляя своего сына на попечении свекрови и няни из местных жителей. При выездах за город Сент-Джон и Дора часто брали малыша с собой. Вскоре Гарольд Адриан Рассел, как и его отец, дядя и бабушка, получил прозвище Ким, в честь славного героя одноименного романа Киплинга. В Москве Гарольд Адриан Рассел Филби рассказал мне, как это случилось: «Я проводил со слугами и местными жителями больше времени, чем со своими родителями, и вскоре узнал несколько слов на пенджаби. Однажды зайдя на кухню и услышав мою болтовню, отец воскликнул: «Боже мой, он же настоящий маленький Ким». Все стали называть меня Кимом и имя прижилось».

Когда Киму исполнилось три года, Сент-Джон стал готовить его для поступления в Вестминстерскую школу. Он начал искать преподавателя, который мог бы обучать Кима немецкому языку. Стал проводить с мальчиком гораздо больше времени, и когда был переведен на работу в Калькутту в качестве секретаря экзаменационной комиссии по бенгальскому языку, взял с собой Дору и Кима. Они жили вместе с Сент-Джоном до переезда семьи на летний сезон в горное местечко Дарджилинг.

Это было приятное время. Как раз в этот период Сент-Джон был при деньгах. Все омрачило известие о гибели брата Пэдди во Франции вскоре после начала первой мировой войны. Сент-Джон бомбардировал своими письмами мать, которая к тому времени возвратилась в Лондон, обращаясь к ней за содействием в зачислении на военную службу. Такая возможность представилась в ноябре 1915 года, когда Сент-Джон был зачислен в состав английского экспедиционного корпуса, сражавшегося в Месопотамии [5] с турками. Филби выполнял обязанность гражданского администратора на оккупированных территориях. Но он, кажется, занимался и разведкой. Есть данные о том, что, переодетый под нищего араба, он обследовал транспортные магистрали в пригородах Багдада.

В Багдаде Сент-Джон находился недолго. Вскоре он начал активно заниматься претворением в жизнь британского плана подготовки восстания арабов против турецкого правления. Как обычно, у Филби были свои идеи относительно путей достижения этой цели, которые не совпадали с мнением по этому вопросу заместителя главы британской политической миссии Арнольда Вильсона, который позднее прославился в палате депутатов британского парламента тем, что обещал отхлестать любого журналиста, который осмелится его критиковать. Неблагоприятной для Сент-Джона конфронтации удалось избежать, когда Филби было предложено место в составе политической миссии при короле Ибн-Сауде. Он даже не подозревал, насколько радикально изменит всю его жизнь решение согласиться с этим предложением. Между английским администратором и бедуинским монархом завязалась прочная дружба. Ибн-Сауду очень нравился этот упорный, логически рассуждающий англичанин, который не боится высказывать свое мнение и который любит пустыню не меньше арабов. («Филби из группы в тридцать пять бедуинов, — писал один араб из Таифа, — можно отличить только по недостаточно грязным ногам».)

Сент-Джону нравился аскетизм, строгая мораль арабов. Их социальная система, в основе которой лежала доброжелательная, но в то же время самодержавная монархия, импонировала его пуританскому складу характера. И подобно многим британским арабистам, Сент-Джон считал, что Великобритания вела двуликую политику по отношению к арабам во время первой мировой войны. В обмен на помощь в борьбе против турок, Великобритания обещала дать им самоопределение. Но эти обещания были цинично проигнорированы в лондонском соглашении Сайкса-Пико (1915), по условиям которого Франция и Великобритания поделили между собой Средний Восток. Это двуличие нашло дальнейшее выражение в декларации Бальфура (1917), в которой Палестина была обещана евреям. Сент-Джон Филби пришел к заключению, что правителям Великобритании нельзя доверять, и он взял на себя задачу оказывать саудовцам помощь в их отношениях с вероломным Альбионом.

Сент-Джон долго без семьи находился в Саудовской Аравии. В это время Дора и Ким проживали вместе с бабушкой Мэй в городке Кэмберли, графство Суррей. Поскольку Дора часто выезжала к Сент-Джону, на воспитание Кима большое влияние оказывала бабушка Мэй. Это привело к тому, что Ким многое заимствовал у нее. Она воспитала его в духе любви к Сент-Джону. Как говорила бабушка Мэй: «Он научился сморкаться в платок гораздо раньше своих сестер — после Кима у Доры родились три дочери, — стремясь издавать при этом те же звуки, что и его обожаемый отец». Во время своих кратких визитов в Лондон Сент-Джон видел отношение к себе сына. Он обратил внимание на высокое общее развитие Кима, его интеллигентность. Сент-Джон решил воспитывать сына по своему подобию. В январе 1919 года он прибыл в Лондон, снял дом на Сан-Петербург Плейс, в Бейсуотере, где собрал всю свою семью. В качестве первого шага для подготовки Кима в Вестминстерскую школу он поместил его в подготовительные классы Алд-ро в Истборне.

Там Ким добился замечательных успехов. Хотя он был почти на год моложе своих товарищей, он преуспел и в учебе и в спорте. Был первым учеником, старостой класса, завоевал многие спортивные награды. Ким входил в первую команду игроков в крикет, обладал неплохим ударом, отлично ловил мяч на поле. Он хорошо играл в футбол в составе первой команды школы, выполняя функции правого полусреднего. Отлично играл он и в регби. Был командиром отряда, который по строевой подготовке занял первое место в школе. На соревнованиях боксеров полусреднего (детского) веса он занял в школе первое место. Выигрывал Ким и школьные соревнования по шашкам. Имеющиеся в школе записи о выступлении команды Кима свидетельствуют о том, что он стремился иметь хорошие результаты во всех делах, которыми занимался. Он ушел из трехчетвертной линии регбистов, потому что у него не хватало в росте «нескольких дюймов», как об этом говорилось В ШКОЛЬНОМ журнале. Он решил, что будет играть в защите, где рост не имел большого значения. Ким упорно тренировался и вскоре был снова принят в команду в качестве защитника.

Естественно, Сент-Джон был доволен результатами сына и всячески помогал ему. Сент-Джон выступил перед учащимися школы с сообщением о Саудовской Аравии. Летом 1923 года вместе с Кимом объездил весь Средний Восток, посетив Дамаск, Баальбек, Сидон, Тир, Назарет, Хайфу, Акру и Иерусалим.

Поездка дала Киму очень интересный материал для написания рассказа в школьный журнал на тему: «Мой самый интересный день во время каникул». Если другие школьники писали о посещении зоопарка, то рассказ Кима начинался так: «Накануне шейх Адвана отверг приказ эмира Абдуллы о сдаче, поэтому эмир держал совет с полковником авиации Макэваном и моим отцом, Сент-Джоном Филби, относительно дальнейших действий». Далее в рассказе говорилось о налете авиации на лагерь шейха, во время которого, как писал Ким, было убито около 70 арабов. Сам Ким летел в бомбардировщике королевских ВВС. «На безопасном расстоянии мы облетели поле боя, затем спустя полчаса приземлились и позавтракали с эмиром Абдуллой. После завтрака нам передали два больших ковра как часть нашей добычи». С некоторыми понятными преувеличениями, особенно в части жертв, Ким описал реальные события. Неудивительно, что репутация Кима в школе была очень высокой. «Это был удивительный ученик, — вспоминает Ричард Фичем, учившийся вместе с Кимом в школе Алд-ро. — Я был в младшем классе и очень гордился им».

Весной следующего года Сент-Джон прибыл в отпуск. Он уходил из индийской гражданской службы на пенсию и на половину своей пенсии, составлявшей 700 фунтов стерлингов в год, решил купить дом в Лондоне. (Позднее он остановил свой выбор на викторианском особняке на Аколь Роуд в Вест Хемпштедте, который был достаточно большим не только для его сына и дочерей, но позднее и для их супругов.) У Сент-Джона была и другая причина для возвращения в Лондон — содействовать Киму в его стремлении пойти по пути отца и добиться стипендии для учебы в Вестминстерской школе.

И Ким не подвел своего отца. 4 июля в школе Алдро был устроен праздник в честь успехов Кима. Утром Ким и его друзья смотрели выступление оксфордской театральной группы. В полдень Дора и Сент-Джон пригласили всех учеников и преподавателей школы на чай, мороженое и клубнику в кафе Уаннок. Позднее Сент-Джон и Ким выехали на отдых во Францию, оставив Дору в Лондоне, так как она ожидала рождения своей младшей дочери Хелены (единственный ребенок, родившийся в Великобритании). Во время наших продолжительных бесед в Москве Ким рассказал мне: «Одно из немногих критических замечаний в адрес моего отца, с которым я согласен, состоит в том, что он был лишен благородства по отношению к моей матери. Нередко он относился к ней бессердечно».