Читать онлайн «Великий Хау Бен (Исторические корни башкордско-английского языка и мифологии)». Страница 18

Как известно, культ бога Зевса (зый-змей, корд.) зародился на острове Крит (жителей которых абхазы и сегодня называют борзенами) и если перевести его имя с чеченского языка Deos (Де-из), то получаем ``День-он'', то есть имя существительное, взятое в родительском падеже, называемое языковедами как эргативная форма, которая сейчас исчезла во всех ``индоевропейских'' языках, но сохранилась в языках чеченском, абхазском, адыгейском, аварском. Таким образом, рушится еще один миф о так называемом ``чисто индоевропейском'' происхождении имени Зевс (см. Мифы народов мира. Том I, стр. 463).

Это все будет видно на примере из ``древнегреческого'' языка, где выражение Deys hyeis означает ``дождь идет'', но в буквальном переводе ``Зевс дождит''. По поводу этого предложения А.Ф.Лосев писал следующее: ``Здесь, можно сказать раскрыты все карты мифологического мышления, которые в новых языках запрятаны под местоимением 3-го лица'' (см. А.Ф.Лосев. ``Знак, символ, миф''. М., 1982 г., стр. 316).

Действительно, в так называемом безличном предложении субъект действия не именуется, а подразумевается, например - ``светать'' (кто? что?), ``оно''. ``Даже и нам теперь во всеоружии современного научного мышления, современной логики и языкознания, не так легко сказать, что это за субъект в бессубъектном предложении. Однако нет никакой возможности сомневаться в его существовании, поскольку о нем взывает сама морфология, само личное окончание глагола в 3-м лице, так называемого безличного предложения'' (см. А.Ф.Лосев, указ. соч., там же).

В свое время Дж.Киекбаев заметил, что финское местоимение ``он'' не имеет своей краткой формы,что вполне закономерно, так как 3-е лицо является и без того абстрактным (неопределенным) с точки зрения собеседников, т.е. 1-го и 2-го лица (см. Дж.Киекбаев. 1996 г., стр. 197).

Это определение финского местоимения пэн абсолютно верно применительно к современному состоянию финского языка. Однако еще в недалеком прошлом человек мыслил не ``абстрактно'', а чувственно недифференцировано, как заметил А.Ф.Лосев ``животно инстиктивно'' и доказательством этого являются 3 лица из, узаш в чеченском языке, форма глагола be - is для 3 лица, а также притяжательное местоимение 3-го лица в английском языке; и местоимения II лица единственного и множественного числа hин - [he~з] в башкордском языке.

Даже само выражение Деус Хия - Deys hyei является исконно башкордским и никакого отношения к каким-то там грекам, да еще и ``древним'' не имеет, поскольку слово Дейеу, означает у башкордов - ``див'', слово хыу-хейя, означает соответственно ``вода - писить, мочиться''. Короче говоря, на языке башкордов выражение дейеу хейя означает ``див мочится''. Кто-нибудь может сказать, что ``это все не так'', однако для этого ``этим кому-то'' придется объяснить, почему и в башкордском, и в английском, и в чеченском эти слова выражают одни и те же понятия.

Следует добавить, что археологи уже давно и не раз подтверждали факт заселения Севера Европы, включая Скандинавию, в эпоху мезолита выходцами с Урала (см. Брюсов, 1952 г.).

Археология - точная наука, она исключает всевозможные ненаучные домыслы, поэтому идентичность фонетики башкордского и английского языков следует признать закономерной, поскольку она происходит из некогда единого в прошлом для двух народов (башкорды - англы) одного ПРАЯЗЫКА.

Эргативный строй предложения

В связи с данным в этой книге объяснением омонимии слов в древних языках дологическим характером мышления древнего человека на примере башкордского языка, необходимо привести мнение языковеда К.Уленбека по поводу эргативной конструкции предложения как особой исторически-закономерной ступени развития человеческого мышления. Как писал А.Г.Климов (``Очерк общей теории эргативности'', М. 1973, с. 206-207): ``Согласно этой гипотезе, постановка подлежащего эргативной модели в одном из косвенных падежей диктовалось тотемистически ориентированными представлениями первобытного носителя языка о том, что он является всего лишь орудием в руках некоторой высшей силы, которой, собственно, и приписывалось действие''

Как подчеркивал при этом К.Уленбек: ``для примитивного мышления высшей причиной является не тот, кто фактически совершает действие, а действующие помимо человека тайные силы, для которых последний служит только послушным и пассивным орудием''. ``...Для примитивного языкового сознания деятель в собственном смысле слова является какой-то тайной силой, которая действует через посредство кажущегося деятеля, то есть последний является первичным орудием, которое, в свою очередь, может употребить вторичное орудие''.

Действительно, такие слова, как например, ``день'', ``молния'', ``ночь'', ``сон'' являются словами - предложениями и имеют смысл в самих себе, так как сами из себя этот смысл и производят. Но по отношению к человеку они являются III лицом, которое в древности человеческое мышление воспринимало как живое действующее лицо, живой субъект, поэтому в ``Риг-Веде'' существовали боги ночи, боги зари, боги дня, бог Солнца, боги воды, и т.д., и т.п.

В предложениях с участием того или иного глагола, сам глагол является не чем иным, как показателем какого-либо I, II, III лица. Но в некоторых ``европейских'' языках произошло сращение корня глагола с местоименным аффиксом. Например, башкордское слово шыу - ``скользить'' применительно к человеку выглядит как шыл - ``подвинься'' и состоит из глагола шыу и местоимения III лица единственного числа ул - шыу ыл - шыл. Это башкордское слово в русское языке приобрело формы: шел, ушел, пошел, зашел и т.д. и т.п. Точно также и по той же схеме из приведенных ниже башкордских слов предложений произошли следующие слова в ``европейском русском языке: куп ``много'', куп ит - ``сделай (ты) много'' (купить, копить), ауа ``валиться'', ауа ул - ``валится он'' (валить, валять и т.д.), [т~он] ``ночь'' (тонет, утонул), (ул - ``он'', теге - ``тот'' в башкордском языке), [а~кыраъ, [~кыс~кра], [ба~кра] ( ул - ``он'') ``кричать, крикнул'', ул [уб~е] - ``он, она целует'' (любит).

Все глаголы русского языка имеют окончание Т в инфинитиве, и это окончание есть не что иное как аффикс, происходящий от указательного местоимения ``тот, те, тому''. А само же местоимение III-го лица ``он, она, оно'' в русском языке полностью соответствует и произошло от местоимения для III лица [уны~н] в башкордском языке. Сравните, прилагательное: железный, деревянный, что имеет более правильную и более верную форму: железооный, деревооный. В башкордском языке этот показатель III лица еще более краткий: [а~гастан], [тимер~зэн], и в буквальном переводе означает из дерева, из зелени, из железа (сотвореное). То же. самое мы наблюдаем ив английском языке, например: wood ``дерево'', но wooden - ``деревянный''. Окончания III лица на ``л'' в русском языке, например: любил, любила, вошел, ушла, угнал, угнала и т.д. и т.п., происходят от местоимения III-го лица ул в башкордском языке; ла - ``она'' в абхазском языке и il, ella - во французском языке.

Но что интересно, в абазинском и башкордском языках, различных по своему грамматическому строю, перевод ``русского'' местоимения III-го лица ``она, оно'' означает [ин~ей] (башк), [~еней] (абхазск) - ``Мать''( прародительница).

Более того, само деление по родам не мыслимо без наличия предмета, говоря короче - нет предмета, нет и мужского, женского, среднего родов. И если мы наделяем какое-либо слово в разговоре мужским или женским родом, то тем самым наделяем слово теми качествами, которыми оно - слово не обладает, а значит это есть ``фетишизм''. Поэтому абсолютно прав К.Уленбек говоря о том, что древний человек мыслил любое действие следствием некой первопричины. И если эта первопричина женского рода, то и ее действия, ее прилагательное, ее имя существительное, будут оформлены соответствующими аффиксами; если мужского рода - то своими; а если среднего рода, то, естественно, соответствующими окончаниями среднего рода. Для лучшего понимания утверждения К.Уленбека читателем, мы приведем следующий пример: в русском языке рука даже у мужчины наделена женским родом, следовательно, когда мужчина говорит предложение типа ``рука взяла'', или ``рука схватила, ухватилась'', то из самого предложения следует, что эта рука живое существо. Именно это представление о копье, стреле, дубине - как о живых предметах, таких же, как рука человека, и имел ввиду К.Уленбек, говоря о дологическом характере зарождения человеческого языка в эпоху господства ``мифологического мышления''. Для того, чтобы понятия - ассоциации некоей самостоятельности бытия этой ``руки'' исчезли в русском языке, как и в других языках, допустим, в пигмейском, папуасском, бушменском, татарском... используются местоимения - указательное или притяжательное ``мой, твой, наша, его, их'' и т.д., что в конечном счете определяет, что ``рука'' эта часть человека. Именно поэтому в башкордском языке каждый глагол имеет окончание, состоящее из притяжательного местоименного аффикса, например: бара+лар - ``они идут'', барам - ``я иду'' и т.д. и т.п., а в форме инфинитива имеет повелительное наклонение бар - ``иди''.