Читать онлайн «Человек как животное». Страница 46

Игры и вправду говорят о высокой организации интеллекта. Последний подтверждается разными экспериментами, а также наличием у муравьев развитого языка и математических способностей. Муравьи не только умеют считать до шестидесяти, но и редуцируют информацию, строят умозаключения, а также дают собственные имена (!) объектам. Могут недоверчиво спросить: ну а это-то откуда известно?.. Я уже сказал: из экспериментов. В которых мирмекологами применялась шенноновская теория информации.

Известно, что для передачи двух бит информации нужно вдвое больше времени, чем для передачи одного бита, — от этого и плясали. Ученые строили для муравьев лабиринты таким образом, что расположение в них приманки четко показывало количество бит передаваемой информации, которую муравей-разведчик должен был сообщить рабочим муравьям. А пока муравьи беседовали, ученые меняли лабиринт на точно такой же, чтобы исключить возможный запаховый след. И это еще не все: после передачи информации изымали и муравья-разведчика — так чтобы рабочие муравьи шли только по «словесному» описанию.

Они шли и находили. Причем в полном соответствии с теорией у муравья-разведчика на передачу десятибитовой информации уходило в пять раз больше времени, чем для передачи двухбитовой. Но были нюансы…

Представьте себе, что вам нужно сообщить своему соседу по лестничной площадке, где вы нашли вкусную каплю сахарного сиропа, чтобы он тоже сходил и покушал.

Капля лежит в лабиринте. И есть два разных варианта расположения в нем драгоценной капли. И соответственно, два варианта объяснения.

Вариант первый: от входа нужно повернуть направо, потом налево, потом направо, снова направо, снова направо, затем налево, направо, налево. Краткая запись: П-Л-П-П-Л-П-Л.

И второй вариант расположения приманки: как войдешь — налево, потом налево, налево, налево, налево, налево, налево. Краткая запись: Л-Л-Л-Л-Л-Л-Л.

Количество информации одинаково в обоих случаях. Но во втором случае ее можно сжать, сказав соседу «все время налево» и тем самым сократив время на нудное перечисление. Именно так и поступят люди. Именно так поступают и муравьи. В случае когда информация может быть подвергнута редукции, она ей и подвергается.

Еще пример. Гребенка — длинный коридор с тупиковыми ответвлениями в одну сторону. Ответвлений шестьдесят. В сорок седьмом тупике от начала лежит капля сиропа. Разведчик, ее нашедший, сообщает информацию рабочим, и команда фуражиров отправляется на дело.

Муравьи обычно считают довольно медленно — вдумчиво. Но на сей раз они ничего не считают, а просто быстро бегут в конец коридора, разворачиваются… и начинают медленно и вдумчиво отсчитывать от конца коридора 13-й тупик. Потому что если от 60 отнять 47, будет 13. Это значит, что разведчик произвел вычисления и облегчил себе и друзьям задачу, сказав не «47-й от начала», а «13-й от конца».

Еще пример. В некоторых тупиках гребенки (допустим, в десятом и тридцатом) приманка появятся гораздо чаще, чем в прочих. Во всех она возникает с вероятностью 1/60, а в десятом и тридцатом с вероятностью 1/3. Муравьи моментально просекают эту фишку! А дальше происходит следующее.

Допустим, разведчик сегодня нашел еду не в 10-м тупике, а в 13-м. Он возвращается к своим и как-то подозрительно быстро передает сообщение. Что-то средуцировал хитрюга!

Фуражиры бегут за добычей. Добегают до десятого поворота и отсчитывают от него три вперед. Это значит, что излюбленный муравьями десятый тупик, в котором еда попада-лась чаще всего, получил у муравьев собственное название и сообщение выглядело так: «Чуваки! Сегодня жратва в третьем повороте дальше Удачного. Вперед!» (При этом первое слово, как вы догадались, означает «внимание, начало сообщения», а последнее слово — команда на исполнение.)

Представляете, какие умнички?.. И вот такие вот умные создания живут при коммунизме?!. Даже странно. Отчего же им так не повезло?

У муравьев, как мы теперь знаем, есть многое из того, что есть у нас, — сельское хозяйство, игры, скотоводство, строительство, рабовладение, выходные дни (в которые муравьи на работу не выходят) и даже алкоголизм (бывает, спиваются целыми муравейниками, жадно поглощая особые наркотические выделения жука-ломехузы). Но кое-чего у них нет. У них нет экономики, но зато их общество вполне коммунистично. Все у муравьев общее. От работы никто не отлынивает (за исключением законных выходных дней), а распределение благ — по справедливости.

— Почему же им удалось создать коммунистическое государство, а нам нет? — тоскуют коммунисты за рюмкой водки.

А ответ прост: все дело в том, что муравейник — это не государство. Муравейник — это семья. И разница тут принципиальна!

В муравейнике размножается самка-королева. А рабочие муравьи бесполы и не претендуют на то, чтобы передать свои личные гены в будущее. Они своего рода «бабушки», задача которых — заботиться о «детях»: яйцах, личинках, куколках. А почему рабочие о них заботятся? Да потому что все муравьи в одном муравейнике родственники — родные братья и сестры. Соответственно, у них, грубо говоря, один генетический набор. О нем они и пекутся совместно.

И у нас, между прочим, то же самое! Наши бабушки бесплатно заботятся о своих генах, живущих во внуках. Папы и мамы неустанно трудятся для пополнения общего семейного бюджета, не считаясь со временем и затратами, вкладываются в своих детей, причем порой помогают и взрослым детям тоже. У нас в семьях абсолютный коммунизм!

А вот все, кто вне семьи, — это прямые конкуренты в гонке на передачу в будущее своих генов. Будь рабочие муравьи не бесполыми, имей они претензию на самостоятельное размножение… О-о, тогда от хваленого муравьиного коммунизма не осталось бы и следа.

Будь мы с вами в большинстве своем бесполыми, как муравьи, тоже, глядишь, строили бы коммунизмы — в рамках отдельно взятых муравейников. Но нам коммунизм без надобности: мы гиперсексуальны и моногамны. А произойди мы от промискуитетного вида приматов, сложно даже сказать, возможна ли была бы у нас экономика и в какой форме она могла бы существовать. Есть ощущение, что вещество экономики может состоять только из «двухатомных» молекул моногамной семьи с кружащимися вокруг парного ядра общими электронами детей. Так проще отслеживать свои гены и передавать им наследство — не нужно гадать в большой промискуитетной стае, где чей ребенок и кому передать нажитое непосильным трудом. Впрочем, если кто-то готов накидать модель экономики на основе «многоатомной» семьи, я с удовольствием ознакомлюсь…

В общем, внутри семьи — коммунизм и родственные отношения, основанные на любви, а вне ее — конкуренция. Крутнувшись по диалектической спирали и поднявшись по ней на один пролет, можно проследить ту же самую закономерность уже на уровне фирм. Ведь и здесь мы слышим от коммунистов славословия в адрес плановой экономики и восторги по поводу общественной солидарности, которая выключает соревнование и «позволяет разумно распоряжаться общими ресурсами без ненужной конкуренции».

— Или, вы думаете, при капитализме нет планирования? — Хитро прищурившись, восклицают юные леваки с горячим сердцем, влажными руками и пустой головой. — Фирмы и корпорации тоже внутри себя не могут работать без плана. Так давайте распространим план на все общество, чтобы люди и заводы не грызлись друг с другом, а работали кооперативно. Как клетки в организме! Клетки же не конкурируют между собой.

Да потому клетки в организме и не конкурируют между собой, что у всех клеток — единый генетический набор. Они родственники! Близнецы. Они — это Я-целое. А вот другие клетки, составляющие другие организмы, являются моими прямыми конкурентами за ресурсы и будущее.

И в фирмах то же самое. Фирма — это экономическая семья или экономический организм. Ее задача передать в будущее свои «гены» в виде бренда, то есть в виде своей продукции с лейблом фирмы, и получить за это «пищу» в виде денег. А все остальные фирмы-организмы в экономическом ареале — конкуренты. Между ними происходит естественный отбор. А отмена конкуренции приводит к выключению естественного отбора и деградации. Что мы наблюдали на примере СССР. Этот экономический ублюдок, родившись в муках и едва успев прохаркаться кровью, сделал два-три судорожных вдоха и мгновенно (по меркам истории) откинулся в жутких конвульсиях, распространяя окрест смрад гниения.

А мы, осторожно обогнув его зловонную тушу, пойдем дальше по нелегкой дороге знаний. Наша задача — углядеть биологию в экономике. А она там везде, и в большом, и в малом. И чтобы в этом убедиться, сначала посмотрим на себя в зеркало, а потом раскинем пальцы веером…

Итак, муравьи, ведущие активную социальную жизнь, денег не изобрели. А вот для социальных приматов идея торгового, то есть взаимовыгодного, обмена — оказалась просто родной, инстинктивной. Мы это прекрасно знаем по своему виду. И мы это имели счастье пронаблюдать экспериментально на примере близких видов, ибо выдающиеся этолого-экономические опыты были поставлены разными группами ученых с разными видами приматов — шимпанзе, мартышками… В ходе экспериментов ученые внедряли в стае обезьян экономику. Какие молодцы!