Читать онлайн «История и культура гуннов». Страница 48

Там, где лошадьми владеют несколько семейств, кланов или племен и они пасутся на общем пастбище, их необходимо помечать либо с помощью надреза на ушах, либо горячим клеймом в задней части крупа или на плече. Первый метод, более примитивный, использовался еще в IV в. до н. э., а может быть и раньше. Все лошади в курганах 3 и 5 Пазырыка имеют клейма на ушах. До последнего времени киргизы на полуострове Мангышлак в восточной части Каспийского моря вырезали треугольники в ушах своих овец и таким же образом помечали уши своих лошадей.

Марко Поло так писал о монголах: «Всякий старшина или у кого много скота метит своим знаком жеребцов и кобыл, верблюдов, быков и коров и всякий крупный скот; с меткой пускает их пастись без всякой стражи в равнины и горы; если скотина смешается, отдают ее тому, чья метка; овец, баранов и козлов пасут люди. Скот у них крупный, жирный, славный».

У двух лошадей на картине Kuei имеют Tamgas в задней части крупа. Я использовал это тюркское слово, означающее «печать, клеймо», поскольку его позаимствовали не только монголы, но также таджики, персы и даже русские, хотя персы клеймили своих лошадей еще до контакта с тюрками, равно как и русские. T'ang hui yao, содержит перечень tamgas 37, в основном тюркских племен. Иностранные, опять-таки в основном тюркские, лошади на огромных пастбищах китайской династии Тан, дополнительно клеймились на разных частях крупа, чтобы указать владельца, возраст, тип, качество и состояние.

Тюркские племена клеймили своих лошадей до и после периода Тан. В Персии клейма можно проследить до III в. Граффити в Дура-Европос изображает ранние сасанидские клейма. У коня Пероза в Так-и-Бустане видно клеймо в правой задней части. Кони сасанидских царей на ткани в Наре имеют клейма на боках.

Хотя сасанидские tamga приближают нас к гуннам во времени и пространстве, конь охотника с мозаики из Бордж-Джедид в Карфагене (теперь она находится в Британском музее) приводит нас в среду, непосредственно связанную с гуннами. Человек, судя по его одежде, римлянин, вандал или алан. Странное крестовидное клеймо на лошади было принято за римское. Но, как заметил Jänichen, оно удивительно напоминает tamga с наскального рисунка в верховьях Енисея, датированного серединой 1-го тысячелетия. Это азиатское клеймо, а значит, охотник должен быть аланом.

Сарматские клейма II и III вв. известны хорошо. Есть, к примеру, могильная стела из Феодосий в Крыму. Аналогичные памятники известны во многих районах Боспорского царства. Стела была установлена религиозной общиной, к которой принадлежал покойный Атта, сын Трифона. Несмотря на греческое имя, мужчина одет как всадник-сармат. У него сарматский кинжал с кольцевой рукояткой, и его конь имеет сарматский знак, часто встречающийся на рельефах, зеркалах, котлах, пряжках, украшениях и монетах Боспорского царства и прилегающих к нему регионах в I–III вв. Кроме того, есть фрагмент стелы, найденный на хуторе Малая Козырка, к северу от Ольвии, со сценой охоты. Лошадь имеет клеймо на боку. Другое сарматское клеймо – между передней и задней ногами. Есть и третий пример – глиняная фигурка быка, игрушка из Глинища – недалеко от Керчи-Пантикапея, с сарматским клеймом на плече.

Монголы, кидани, тюрки до и после периода Тан и киргизы к северу от Саянских гор клеймили своих лошадей, как сарматы во 2-м и 3-м тысячелетиях и аланы в 5-м. У гуннов имелись большие табуны лошадей. Некоторые авторы утверждают, что в кампании 451 г. армия Аттилы насчитывала 500 тысяч человек, хотя в действительности она не могла быть больше 100 тысяч, а может быть, и еще меньше. Значительная часть армии состояла из германцев, многие из которых были пехотинцами. Но все же, считая резервных и тягловых лошадей, когда Аттила выступил в Галлию, его табуны должны были насчитывать 50–60 тысяч голов. Длинные границы разбросанного на большой территории царства следовало охранять и держать покоренные народы в подчинении, пока мобильная армия отсутствовала, поэтому весьма существенные силы оставались дома. К боевым коням следовало добавить кобыл и жеребят. Гунны не могли не иметь некого средства для идентификации владельцев лошадей. Я считаю определенным, что они клеймили своих лошадей клеймами, аналогичными сарматским.

Все лошади в курганах Пазырыка были кастрированы. Принцы, похороненные там, ездили только на меринах. То же самое было справедливо и двумя тысячелетиями позже. Ни один обеспеченный алтаец не ездил на жеребце или кобыле. В 1860-х гг. их табуны состояли из 20–60 лошадей: жеребец, 8-25 кобыл, 5-15 годовалых жеребят, 4-14 двух-и трехлеток, 5-10 меринов. Жеребят кастрировали на втором году жизни. В табунах киргизов соотношение между жеребцами и кобылами было один к девяти.

Знание процесса кастрации, писал Латтимор, очень важно для техники степного пасторализма. Иначе появилось бы большое число ненужных мужских особей, которые сражались бы друг с другом и пытались увести за собой кобыл, что сделало бы невозможным содержание больших табунов на открытых пастбищах. Скифы и сарматы на юге России кастрировали своих лошадей, «чтобы ими было проще управлять. Хотя их лошади малы, они очень быстрые и плохо управляемы».

Несмотря на отсутствие литературных свидетельств, можно не сомневаться, что гунны тоже ездили в основном на меринах.

Литературных свидетельств о повозках гуннов очень мало: несколько строк у Аммиана, предложение у Приска и придаточное предложение в «Гетике». Согласно Аммиану (XXX. 2, 10), «никто в их стране никогда не распахивал поля и не прикасался к рукоятке плуга. Все они без постоянного места жительства, без очага, закона, они не ведут оседлый образ жизни, а переезжают с места на место, словно беженцы, с повозками-кибитками [cum carpentis], в которых они живут». Это – пересказ описания скифов у Трога Помпея. Аммиан использует почти те же фразы, когда повествует о постоянных странствиях аланов (XXXI. 2, 18). В кибитках гуннские женщины сосуществуют со своими мужьями, рожают детей и воспитывают их до достижения половой зрелости; в кибитках аланов мужчины сожительствуют с женщинами, там рождаются и воспитываются их дети. Если верить Аммиану, гуннские женщины ткали в своих кибитках. Вот только верить ему нельзя. Он описывал повседневную жизнь гуннов так, как ему рассказывали информаторы о гуннской орде в движении. Кстати, он подражал грекам, которые были так впечатлены фургонами скифов, что посчитали транспортные средства, которые чаще всего использовались для перевозки палаток, жильем кочевников. Для греков скифы были и остались людьми, живущими на колесах, которые всегда везут свой дом с собой – эти выражения бесконечно повторялись и перефразировались самыми разными латинскими авторами – Горацием и другими.

Приск упоминает о повозках гуннов, на которых перевозились плоты или средства для переправы через болотистые места[100].

Третья ссылка на гуннские кибитки встречается в рассказе Иордана о сражении на Мавриакских полях: «Вечером первого дня Аттила отступил и укрылся вместе со своими товарищами в лагере, который укрепил барьером из кибиток [plaustris vallatum]» (Гетика, 210).

Хотя Приск ничего не говорит о количестве плотов, погруженных на повозку, их размере и материале, из которого они сделаны – это может быть дерево, плетение из ивняка или шкуры, – повозки, вероятнее всего, были четырехколесными, тяжелыми и неповоротливыми. Гунны не могли отягощать свою быструю мобильную кавалерию таким обозом. Повозки в армии Аттилы должны были быть легкими, возможно двухколесными. В IV и V вв. в лагерях с оборонительным барьером из повозок не было ничего собственно гуннского. «Все варвары, – писал Вегеций, – располагали свои телеги вокруг себя и проводили ночи в безопасности от возможных неожиданностей». Как и другие германцы этого периода и раньше, готы формировали carragines с большим искусством.

Хотя не существует археологических свидетельств, касающихся кибиток гуннов, мы можем примерно представить себе, как они выглядели, судя по находкам в захоронениях других северных варваров, которые складывали разобранные или сломанные повозки или их части в ямы в подземных пещерах. Фрагменты таких повозок были найдены в скифских курганах VI–III вв. до н. э. на Кубани и Тамани, на Днепре и в Полтаве, а также в четырех или пяти курганах Пазырыка, в сарматских захоронениях IV–I вв. до н. э. и в могилах хунну в Ноин-Ула. Некоторые сарматские повозки были легкими с двумя или четырьмя колесами. Колеса в кургане 12, захоронение 9 в Политотдельском имели диаметр 1,2 м и имели не менее 20 спиц. Колеса впечатляющей четырехколесной повозки в кургане 5 Пазырыка, каждой с 34 спицами, имели диаметр более 1,5 м. В повозке были приподнятое место для кучера и надстройка, покрытая черным войлоком, украшенным войлочными лебедями. Отсутствие металлических частей указывает на местное происхождение большой повозки, хотя, возможно, при ее изготовлении имитировались китайские модели. Предки уйгуров – племена каочи имели повозки с очень высокими колесами. Китайцы назвали в их честь целый народ: cao chü означает «высокие колесницы». Разные названия, под которыми раньше были известны каочи, – это, возможно, разные варианты тюркского слова «колесо».