Читать онлайн «Научное наследие Женевской лингвистической школы». Страница 47

Понятие выбора, избранного в качестве критерия, приводит к другому распределению: с одной стороны, конструктивные, синтетические образования, а с другой, – связанные, которые одним из первых исследовал А. Сеше [Sechehaye 1921], другими словами, свободные и устойчивые синтагмы. По мнению Балли [Балли 1955: 118] и, очевидно, Соссюра, судя по его описанию механизма языка [Соссюр 1977: 160 – 166], только свободные сочетания являются собственно синтагмами. Неразложимые сочетания типа tenir tête , au pied levé Р. Годель предлагал объединить в один класс, соответствующий категории монем [Godel 1969: 124]. Мартине предложил термин «синтема» [Martinet 1967]. По его мнению, синтема ведет себя во фразе как монема.

Задача лингвиста состоит в разграничении разных типов синтагм и в их классификации. Поскольку элементы синтагматической группы заданы вместе, они должны прежде всего быть идентифицированы посредством операционного анализа. Принцип синтагматического анализа был разработан Л. Блумфилдом: при анализе синтагмы должны быть выделены ее непосредственные составляющие, или архичлены [Блумфилд 1968]. Если последние также являются синтагмами, анализ каждой синтагмы продолжается до тех пор, пока мы не получим «составляющие синтагмы» (термин А. Фрея [Frei 1963]). Конечные составляющие синтагмы являются простыми единицами – значимыми сегментами. Независимо от Блумфилда Ш. Балли применял тот же принцип анализа [Балли 1955: 116 – 117].

У Соссюра минимальные значимые единицы не имеют собственного названия. Эта лакуна объясняется тем, что Соссюр считал свою теорию синтагмы незавершенной и намеревался продолжить ее разработку. Развивая учение Соссюра о синтагматике, в Женевской школе был создан термин «монема» для обозначения знака, означающее которого далее не делимо (подробнее см. § 4). «Выделение монем, – пишет Р. Годель, – должно, в принципе, совпадать с конечным результатом синтагматического анализа: монемы будут представлять собой конечные составляющие» [Godel 1969: 130].

Американские лингвисты для обозначения простого знака как минимального значимого сегмента используют термин «морфема» или «морф». Они не используют родового обозначения для сложных знаков, таких как синтагма, довольствуются традиционными выражениями compound-word , sentence , phrase .

Э. Бюиссенс, подобно американским лингвистам, не использовал термин «синтагма», но уделял большое внимание разработке понятия монемы. По его определению монема «наименьший сегмент, означающее и означаемое которого могут быть одновременно общими для двух слов, в остальном несхожих, либо могут противопоставлять два слова, в остальном схожих» [Buyssens 1967: 113]. Так, если сравнить coupe-file , с одной стороны, с coupe-papier , а с другой, – с serre-file , можно заметить, что каждая составная часть coupe-file может быть заменена другой, что приводит к изменению общего значения. Между элементами словосочетания coupe-file нельзя вставить дополнительные слова. Напротив, во фразе Avec cette carte on coupe toute file вставка дополнительного слова между coupe и file вполне возможна. Означающие coupe и file в одном случае – две монемы, составляющие одно слово, в другом, – два разных слова. Таким образом, в качестве критерия членения на монемы у Бюиссенса выступает функция. Определение монемы Бюиссенсом не противоречит определению Фрея. Согласно обоим определениям монема – это конкретная сущность, единица в соответствии с критерием Соссюра.

Поскольку синтагма в Женевской школе определяется как знак, она, следовательно, объединяет означаемое и означающее, и если последнее неразложимо, оно может быть таковым только по отношению к означаемому: каждый сегмент способствует формированию значения в целом. Тем самым каждый является носителем отдельного элемен та означаемого, «элемента смысла», по выражению Мартине [Martinet 1968: 296]. Он отмечает, что в такой глагольной форме, как avons couru , элементы смысла мн. ч., 1-е л. и couru могут быть соотнесены с сегментами avons и couru . Напротив, элемент смысла «прошедшее время» семантически не локализован. Можно сказать, уточняет Годель, что локализованные признаки принадлежат означаемым глаголов, а признак «прошедшее время» – означаемому в целом [Godel 1969: 125].

В 1-ом курсе лекций, рассматривая понятие состояния языка, Соссюр говорил: «Можно рассуждать о грамматической проблеме. Так, каждый может судить, соотносится ли avoir chanté с одним понятием» [Godel 1957: 55]. Вопрос Соссюра состоял в том, содержит ли вспомогательный глагол означаемое. Ответ на этот вопрос дал Э. Бюиссенс: «Знак не обязательно должен иметь смысл, но он должен обладать функцией. Рассмотрим, например, два выражения Il a regardé и Il est regardé. Они имеют разный смысл, но невозможно наделить собственным смыслом сегменты a и est. Они лишены смысла, хотя и выполняют важную функцию в сочетании с participe passé» [Buyssens 1960: 30]. То, что Бюиссенс назвал функцией, Соссюр называл значимостью. Значимость avons , например, в avons couru является результатом ассоциативного объединения (глагольная парадигма) и синтагматического объединения ( avoir + participe passé). Эта значимость не поддается определению в признаках элементов смысла, но она, тем не менее, является реальной и является составной частью языкового сознания, или, говоря словами Н. Хомского, компетенции говорящих.

Преимущественное внимание Женевской школы принципу линейности означает переориентацию от системно-структурного подхода, характерному для Соссюра, к функциональному. Представители этой школы ограничивали изучение синтагматики главным образом сферой синтаксиса. В современном языкознании наряду с синтаксической синтагматикой изучаются синтагматические отношения и других уровней: фонетическая, фонологическая, морфологическая, лексическая синтагматика.

Среди понятий, введенных в научный оборот Соссюром, учение о синтагме получило наиболее благоприятный отклик со стороны лингвистов. В то же время, в отличие от широкого понимания синтагмы в Женевской школе, большее распространение получило определение синтагмы в более узком смысле. Некоторые лингвисты употребляют термин «синтагма» в значении семантико-синтаксической единицы. Другие, например Н. Руве, пользуются словом «синтагма» для перевода англ. Noun Phrase и Verb Phrase [Ruwet 1967: 384]. Однако, надо заметить, что в генеративной грамматике символы NP, VP означают как синтаксические группы, так и составляющие фразы.

§ 4. Вопрос единиц языка и речи

В свое время Ф. де Соссюр сетовал на то, что «в области языка всегда довольствовались операциями над единицами, как следует не определенными» [Соссюр 1977: 143]. В середине 50-х гг. XX в. эти слова Соссюра почти буквально повторил Э. Сольберже: «...наука о языке находится в парадоксальном положении, не зная в точности, какими единицами она собственно оперирует» [Sollberger 1953: 45].

В лингвистике широкое распространение получило представление о слове как основной единице языка. Признавая, что слово «есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму как нечто центральное в механизме языка» [Соссюр 1977: 143], Соссюр тем не менее отказывал ему в этом статусе. Причина в том, что слово не соответствует конкретной единице в определении Соссюра как единству означаемого и означающего. Так, произношение mois в mois de d é cembre и в mois après различается. Из этого Соссюр делал вывод, что слово дает лишь приблизительное представление о языковой единице.

Изучение рукописных источников «Курса» свидетельствует о том, что решение проблемы слова Соссюр искал в теории синтагматических и ассоциативных отношений. Так, в синтагмах grand garçon и grand enfant произношение g r and различается, поэтому речь не может идти об одном слове. Для того, чтобы их назвать одним словом, надо вступить в область ассоциативных отношений.

А. Сеше считал, что бессилие грамматистов дать определение слову, которым они постоянно пользуются, объясняется тем, что это понятие рассматривается только с точки зрения синтагматики [Sechehaye 1930]. Слово выступает в качестве единицы ассоциативного плана, точнее как минимальная единица, поскольку единицы более высокого порядка, чем слово, также входят в качестве членов в ассоциативные группы. Трудности выделения слова в качестве единицы побудили Балли заменить его понятием «синтаксическая молекула».

Точки зрения, сходной с Соссюром и Сеше, придерживался Р. Годель. Понятие слова, считал он, может стать более ясным, когда рассматривают отношения in absentia. В таком случае слово определяется как минимальная единица ассоциативного порядка. Членами ассоциативных отношений являются слова или группы слов, означаемое которых, как правило, объединяет лексическую значимость и одну или две грамматических значимостей. Грамматические значимости являются продуктом двух типов объединений, которые Годель называет классами слов и парадигмами. Они являются произвольными, поскольку не обязательно соответствуют определенным концептам, а определяются их оппозициями. Так, значимость генетива не одна и та же в латинском, греческом и немецком. Оппозиции, в свою очередь, проявляются в различных означающих, и эти различия являются всегда результатом временной эволюции. В латинском языке, например, значимость аблатива представлена слиянием прежде различимых значимостей (аблатив, инструментальный и частично локативный).