Читать онлайн «Введение в теоретическую лингвистику». Страница 123

В большинстве опубликованных до сих пор трансформационных описаний английского синтаксиса принята точка зрения, согласно которой словосочетания типа John's book должны выводиться из лежащей в их основе структуры, содержащей «посессивное» существительное в качестве субъекта «глагола to have»; иначе говоря, считается, что have является глаголом глубинной структуры (подобно fead 'читать' и т. д.), который, однако, отличается от большинства переходных глаголов тем, что (в «посессивных» предложениях) к нему не может применяться трансформация пассива (*А book is had by John). Существует целый ряд аргументов, опровергающих эту трактовку отношения между «предложениями с have» и посессивными сочетаниями слов.

Прежде всего заметим, что упоминавшийся выше параллелизм между «адъективными», локативными и посессивными конструкциями говорит о существовании регулярной трансформации, переводящей главный компонент предиката в приименную позицию. Следовательно, возникает необходимость в правиле, которое выводит John has a book из лежащей в его основе структуры, где a book является субъектом, a John связано с ним предикативным отношением. Из двух приведенных выше посессивных предложений (3) по своей поверхностной структуре больше, чем (4), напоминает то, что можно принять за глубинную структуру предложения (4).

Во-вторых, следует заметить, что весьма немногие языки располагают так называемыми «предложениями с have», то есть посессивными конструкциями, где в поверхностной структуре «обладатель» выступает как субъект «глагола to have», а «обладаемое» — как объект этого глагола. Даже в индоевропейских языках «предложения с have» развились сравнительно поздно и лишь в ограниченной группе языков: они отсутствуют во всех славянских и в кельтских языках. Более того, в тех индоевропейских языках, где наличествуют «предложения с have» (латинский, греческий, германские и т. д.), они, по-видимому, развились независимо. Во многих случаях (как в индоевропейских языках, так и в других языках с «глаголом to have») посессивное употребление этого глагола развилось, видимо, на основе предложений, в которых он первоначально имел значение «схватывать» или «держать (в руке)».

Как показал Бенвенист, особенно четко можно проследить за развитием «предложений с have» в индоевропейских языках на примере латыни. Рассмотрим следующие три предложения:

(5) Johannes habet librum ('Джон-номинатив' + 'имеет' + 'книга-аккузатив'

(6) Est Johanni liber ('есть' + 'Джон-датив' + 'книга-номинатив')

(7) Liber est Johanni ('книга-номинатив' + 'есть' + 'Джон-датив').

В латыни нет «определенного артикля», и определенность как таковая не выражается также и другими средствами. Разница между (6) и (7) заключается только в порядке слов на уровне поверхностной структуры; а выбор того или иного порядка в латинском языке коррелирует (хотя на него также влияют и другие факторы) с выбором определенного слова или сочетания в качестве «называния» предложения в противоположность его «толкованию» (ср. § 8.1.2). «Называние» предложения бывает обычно определенным, независимо от того, маркируется ли оно как таковое в данном языке или нет. Естественным переводом предложения (7) является, следовательно, английская фраза The book is John's (здесь «называние» — liber), а естественный перевод предложения (6) — John has a book 'Джон имеет (какую-то) книгу' (но не John has the book 'Джон имеет (определенную) книгу'). «Предложение с have» (5), которое является результатом позднейшего развития из (6), может переводиться либо как John has a book, либо как John has the book.

Предположим теперь, что развитие (5) из (6) есть результат того, что сначала было факультативной, «стилистической» трансформацией, которая помещала 'Джона' в позицию субъекта в поверхностной структуре. Именно эту позицию обычно занимают одушевленные существительные (в качестве субъектов либо активных, либо пассивных конструкций); и именно одушевленные существительные чаще всего выступают в роли «называния».

На первый взгляд это сравнение с латинским языком и привлеченные выше диахронические соображения имеют мало отношения к синхронному описанию современного английского языка. Заметим, однако, что при синтаксическом анализе английского языка связь между (3) и (4) должна характеризоваться точно так же, как связь между (6) и (7) в латинском языке. Так как *А book is John's должно, по нашему предположению, быть исключено как грамматически неправильное предложение, естественно не допускать его появления, что делается посредством обязательной трансформации, которая преобразует его (или, точнее, лежащую в его основе структуру) в John has a book.

Теперь можно связать этот подход с весьма близким подходом к анализу неопределенных локативных предложений. Хотя предложение A book is on the table '(Неопределенная) книга (есть) на столе' и допустимо в английском языке, оно менее употребительно, чем There is a book on the table 'На столе имеется (неопределенная) книга'. Поэтому будем говорить, что так называемое «вставное» («фиктивное») наречие there, употребляемое в локативных предложениях, играет в английском языке роль синтаксического средства «предвосхищения» реализации локативного сочетания в поверхностной структуре. Примечательно, что в локативных предложениях с определенным субъектом «вставное» there обычно отсутствует (например, The book is on the table ' (Определенная) книга — на столе'); зато оно появляется в «экзистенциальных» предложениях, которые мы уже связали с неопределенными локативами. Как только мы принимаем во внимание разграничение между определенными и неопределенными субъектами, мы обнаруживаем, что в английском языке существует некоторый параллелизм между экзистенциальными, локативными и посессивными предложениями. В ряде других языков этот параллелизм выражен еще ярче.

Рассмотрим следующие китайские (из мандаринского китайского) предложения:

(8) Shū zài zhūo-shàng ('книга' + 'быть' + 'стол-верх') 'The book is on the table' ('Книга — на столе').

(9) Zhūo-shàng yoŭ shū ('стол-верх' + 'иметь' + 'книга') 'There is a book on the table' ('На столе имеется (есть) книга').

(10) Shū shì wŏ-de ('книга' + 'быть' + 'меня') 'The book is mine' ('Книга — моя').

(11) Wŏ yoŭ shū ('мне' + 'иметь' + 'книга') 'I have a book' ('Я имею книгу').

Заметим, что здесь употреблены два «глагола to be» (zài и shì) и один «глагол to have» (yoŭ). Но их дистрибуция отлична от дистрибуции английских глаголов be и have. («Постпозитивный» элемент shàng — один из множества подобных локативных форм; локативные по своему характеру существительные, названия стран и т. д. употребляются в предложениях типа (8) и (9) без какой-либо подобной «локализирующей» формы. Аналогично «отчуждаемая» принадлежность требует частицы -de (ср. (10)). «Неотчуждаемая» принадлежность ее не требует; ср. wŏde shū 'моя книга' vs. wŏ jiā 'мой дом, семья'. О понятиях «отчуждаемый» и «неотчуждаемый» ср. § 7.4.6). Несмотря на различия в поверхностной структуре, между китайской и английской конструкциями можно усмотреть следующую связь. В английском языке трансформация введения have применяется к неопределенным (indefinite) посессивным структурам, при реализации «обладателя» в поверхностной структуре в китайском языке есть аналогичная трансформация введения yoŭ, которая, однако, применяется как для посессивных, так и для локативных предложений ( (9) и (11)). В случае определенных (definite) посессивного и локативного предложений английский синтаксис порождает «связку be»; в китайском языке для одного порождается shì, а для другого — zài. Когда мы переводим с одного языка на другой, мы должны принимать во внимание синтаксическую субклассификацию существительных, которые употребляются в предложениях, подлежащих переводу. Мы переводим (11) как 'Я имею книгу', а не как 'На мне имеется книга', потому что wŏ является одушевленным; и наоборот, мы переводим (9) посредством экзистенциально-локативного предложения 'На столе имеется книга', потому что zhūo является неодушевленным. В некоторых грамматических описаниях китайского языка проводится разграничение между «экзистенциальным» и «посессивным» смыслами «глагола» yoŭ, но это, конечно, искажает картину правильного анализа китайского языка. Нужно заметить, что (9) может переводиться на английский также и с помощью «предложения с have», в котором локативная составляющая предвосхищается уже в позиции поверхностного субъекта, а затем «повторяется» с помощью местоимения в конце предложения The table has a book on it 'Стол имеет книгу на себе'. В английском языке можно найти и примеры трансформационного отношения, имеющего место между такими китайскими предложениями, как (8) и (9); правда, это отношение охватывает более узкий круг предложений с локативным дополнением и соответствующих им предложений, в которых субстантивный член локативного сочетания выступает как поверхностный субъект глаголов типа contain 'содержать'; ср. There is water in the bottle 'В бутылке есть вода' : The bottle contains water 'Бутылка содержит воду'.