Владмир Алпатов - Япония: язык и культура

Читать онлайн «Япония: язык и культура». Страница 35

Автор Владмир Алпатов

Более всего расхождения проявляются в устной диалогической речи, хотя в той или иной мере могут проявляться везде. По мнению некоторых специалистов, пол пишущего легко идентифицируется и в письменном тексте [Akasu, Asao 1993: 89], хотя другие указывают (что, видимо, точнее), что это иногда возможно, иногда нет: существует особый женский стиль письма, хотя сейчас не все писательницы ему следуют [Urushida 2001: 82, 88]. В устной речи различия тем заметнее, чем менее официальна ситуация общения. В официальном диалоге (как и во многих видах письменной речи) грамматических и лексических различий может и не быть, но различия могут проявляться на дискурсивном уровне [Tanaka 2004: 29]. Всё это в основном связано с тем, что большинство наиболее явных мужских или женских особенностей имеет ярко выраженный разговорный характер, хотя может выразиться и на письме, особенно при распространившемся в наши дни общении по Интернету и SMS.

С некоторыми особенностями мужской и женской речи мы уже сталкивались. Местоимения 1-го лица boku, ore – чисто мужские (о ненормативном употреблении boku женщинами см. ниже), washi (сейчас редко) обычно мужское, редкое местоимение 1-го лица ataku-shi – чисто женское, более частое atashi распространеннее у женщин. Местоимение 1-го лица watashi употребляется мужчинами и женщинами, но для молодежи оно становится женским [Endoo 2001b: 37]. Из личных местоимений 2-го лица kimi и omae – мужские (хотя выше упоминалось, что женщина может назвать omae собаку), anta – чаще женское. Различия в употреблении местоимений устойчивы, даже у студентов, наиболее склонных к нарушению правил [Ozaki 2001: 145–146]; это – «прототипические гендерные показатели», сохраняющиеся даже в более официальных стилях вроде телевизионных интервью, где иные расхождения могут стираться [Tanaka 2004: 133]. Различия могут отражаться даже таким образом: в книгах о животных и на клетках в зоопарках пол животного (текст подается якобы от его имени) иногда выражается местоимением boku, ore или watashi: Naze ore wa neko ni umarete kita no daroo (надпись в календаре) 'Почему я родился котом? . Пол в этой фразе выражен только местоимением.

Другое явное различие—разный (хотя частично пересекающийся) набор так называемых модально-экспрессивных частиц. Они исключительно часты в любой неофициальной разговорной речи (или в ее имитации, например, в женских журналах), заканчивая большинство предложений. Этим, кстати, речь японцев обычно отличается от речи иностранцев, которые из всех средств японского языка хуже всего осваивают именно частицы данного типа [Sasaki 2000–2003, 2: 307]. Они присоединяются к сказуемому или к другому последнему слову предложения, если оно оборвано, выражая разнообразные отношения с собеседником (предложения согласиться, подтверждения и пр.) или те или иные эмоции говорящего. Есть чисто мужские частицы: zo, ze; еще больше чисто женских частиц: wa, no, kashira и др. Некоторые вроде бы общие частицы у мужчин и женщин различаются интонацией и/или значением. Таким образом, в разговорной речи такие частицы – четкий индикатор гендерных различий: они указывают на разные правила речи для мужчин и женщин. Поэтому их вводят даже в переводы на японский язык, например, интервью, когда надо передать женскую речь [Yabe 2001: 178–179]. Данный вид гендерных различий восходит еще к временам Мэйдзи [Nakamura 2007: 127, 138]. Сейчас в целом эти различия сохраняются, хотя и указывают, что по сравнению с местоимениями модально-экспрессивные частицы не столь устойчивы именно как средство различения мужской и женской речи, нередко, особенно среди молодежи, специфических мужских и женских частиц избегают [Sasaki 2000–2003, 2: 309; Yabe 2001: 179]. Но в женских журналах, где требуется следовать стереотипам об отличиях женской речи, их количество растет [Nakajima 2001: 57]. Указывают и на устойчивость некоторых частиц: даже женщине, не говорящей «по-женски», трудно обойтись без частицы wa [Suzuki Ch. 2001: 96].

Еще одно яркое различие, скорее статистическое, чем абсолютное, – обилие в женской речи незаконченных предложений, в том числе с опущенной связкой; контекстная законченность часто создается употреблением модально-экспрессивной частицы. Хотя, как говорилось выше, такая незаконченность встречается и у мужчин, но для женщин она более специфична [Tanaka 2001: 28]; если в среднем в журналах 60 % всех предложений (включая прямую речь) завершаются сказуемыми, то в женских журналах – 28–33 % [Nakajima 2001: 56]. Отмечают и большую частоту в женской речи восклицательных предложений [Nakajima 2001: 56–57], стяжения аналитических глагольных форм в синтетические [Endoo 2001a: 20], разное употребление междометий [Sasaki 2000–2003, 2: 260–264], различный набор слов-паразитов в мужской и женской речи [Reino-ruzu 2001: 103–104].

Имеется специфически мужская и специфически женская лексика, зафиксированная в словаре [Sasaki 2000–2003], хотя различия здесь чаще имеют статистический характер. Различия обычно связаны с этикетом, причем нередко противопоставлены не чисто мужское и чисто женское слово, а гендерно выраженное и немаркированное: kuu 'есть', hara 'живот' считаются мужскими и слишком грубыми для женщин, а противопоставленные им более вежливые taberu, o-naka нейтральны с гендерной точки зрения. В прошлом использование женщинами канго не допускалось и даже запрещалось, в частности, в эпоху Токугава [Nakamura 2007: 50]. Сейчас, разумеется, таких ограничений нет, но в целом сложные канго чаще употребляются мужчинами [Moeran 1989: 12]. В довоенные годы женщины мало осваивали и гайрайго, но теперь, по мнению Дж. Стенлоу, женщины в какой-то степени берут в этой сфере реванш за позднее освоение канго, и в освоении новых гайрайго они могут оказываться впереди [Stanlaw 2004: 127].

И, безусловно, различия мужской и женской речи во многих аспектах связаны с иерархическими отношениями и этикетом. В предыдущей главе приводились примеры различий в семье. В отличие от местоимений подавляющее большинство глагольных форм адрес-сива и гоноратива могут употребляться мужчинами и женщинами. Исключение составляют наиболее грубые формы повелительного наклонения, и то женщины могут их употребить в лозунгах или при скандировании, но не при обращении к конкретному человеку. Однако всегда действует не абсолютное, а относительное правило: при прочих равных условиях чем вежливее форма, тем вероятнее использование ее женщинами. Поэтому наиболее вежливые формы воспринимаются как «нормально женские», а наиболее невежливые – как «нормально мужские», что отражается даже в телевизионных интервью, где общие гендерные различия могут быть не так велики [Tanaka 2004: 131].

Различие в употреблении форм этикетной вежливости заметно и в письменной речи. Иногда даже выделяют как особый жанр сочинения «пишущих домохозяек» – письма в журналы и газеты, часто на свободную тему. Особенность этих сочинений – употребление вежливых форм адрессива и модально-экспрессивных частиц [Urushida 2001: 86; Kumagai 2001: 183]. Их авторы как бы разговаривают с неизвестным собеседником, используя разговорные слова и грамматические формы. Мужчины так обычно не пишут, хотя употребление стандартных вежливых форм адрессива с суффиксом – mas– нередко встречается и в текстах, сочиненных мужчинами.

Статистически преобладает и распределение ролей в диалоге. Часто один из его участников бывает главным: он выбирает тему, переходит от одной темы к другой, задает вопросы, перебивает собеседника. Бывает, что собеседники меняются ролями, но если один из участников диалога выше другого по положению, то он обычно остается ведущим с начала до конца. Вышеупомянутые айдзути не в ста процентах случаев, но чаще всего употребляются подчиненным участником диалога, который помогает ведущему. В японском диалоге роль его подчиненного участника часто сводится к айдзути и ответам на вопросы, иногда к дополнению слов собеседника, который его свободно прерывает [Tanaka 2004: 99, 104]. Возможны и менее явные средства обозначения господства в диалоге: выбор лексики, уклонение от прямого ответа и др. [Tanaka 2004: 99].

Как показывают многие наблюдения и опыты, чаще всего женщины оказываются в подчиненном положении по отношению к мужчинам. В одном из опытов испытуемых разного пола произвольно разбивали на пары и предлагали им вести свободный диалог, скрыто записывавшийся, и во всех парах лидером оказался мужчина [Yamazaki, Yoshii 1984]. И в публичных диалогах по телевидению (интервью, ток-шоу и пр.), как правило, говорят и высказывают свои мнения мужчины, а роль женщин сводится к айдзути [JT, 29.03.1985]. На телевидении очень распространены интервью, в которых не два, а три участника: интервьюируемый, интервьюер (мужчина) и его ассистентка, молодая девушка, по-видимому, не из постоянного штата. Двое ведут беседу, а девушка подбадривает основных участников, выражая эмоции и проявляя своими айдзути заинтересованность в развитии диалога [Tanaka 2004: 36]. Такие интервью и мы постоянно наблюдали в 2007 г., а по каналу NHK теперь и прогнозы погоды ведут мужчина-метеоролог и его ассистентка, роль которой сводится к айдзути.