Читать онлайн «Экономический кризис: кто виноват и что делать». Страница 51

Отрадно заметить, что психологизацию причин кризиса в рассматриваемом аспекте — изменение психологии субъектов кризисных явлений — отмечают экономисты, философы. Они фиксируют реальность: мир остается «заложником торопливости, жадности, неправомерных действий, эгоизма и элементарных ошибок сравнительно небольшой группы спекулянтов и финансистов. Необходимые как важный элемент экономики, они, становясь главными и неуправляемыми, способны ввергнуть мир в хаос» [2, стр. 345]. Перечисленные личностные особенности в данном случае совпадают с психологическими особенностями постпострезонаторов. Осознание психологизации причин кризиса в настоящее время есть и среди экономистов. Итак, изменились субъекты принятия финансовых, экономических решений.

Это с одной стороны.

С другой стороны за прошедшие десятилетия производственный сектор из основного, с точки зрения получения прибыли, превратился в третьестепенный — после банковского и торгового. А в банковском и торговом секторах так же к власти пришли общественники. Они живут более короткими целями. Они вытесняют из сознания тот факт, что без производства один банковский сектор просто прекратит свое существование. Этот факт сознание перестает диагностировать. Оно в этом направлении не активно. И банки вкладывают средства не в перспективные производства, а в финансовые пирамиды, раздувая очередной «пузырь», но получая возможность наварить очередную порцию прибыли. Производственный сектор стал менее нужен банкам с точки зрения сохранения и расширения своего бизнеса. И чего тогда они будут заморачиваться по поводу оценки перспектив того или иного предприятия, по поводу объективных оценок перспектив бизнеса? Они лучше будут анализировать рынки акций, драгоценных металлов, сырья, облигаций… Здесь можно получить больший «навар». Это банки и делают. А «навар» получается за счет того, что государство, домохозяйства, предприятия начинают залезать в долг. И никто не думает о последствиях. Субъекты принятия решений стали другие. Возросла иррациональность, активнее работают защитные реакции типа — все так делают, как-нибудь выкрутимся. Возросла степень анархичности, хаотичности действий всех субъектов экономической активности. Риски стали выше. Что привело по мнению некоторых авторов к воссозданию вновь циклических кризисов по жюгляровской модели: мощный неконтролируемый рост экономики, ее перегрев, спекулятивная составляющая роста приводит его к пиковым значениям, затем огромный спад с банкротствами, безработицей, с падением внешней торговли сильнее, чем производства [2, стр. 345–359].

Так элита, экономически активное население не думали 20–50 лет назад, когда снижение процента за кредит снижало и производственную активность.

Господство общественников приводит к тому, что в головах субъектов, принимающих решение, доминантой становится не мысль о возможном разорении, о необходимости сокращения производственной активности, а мысль, что надо получить преференции, помощь от государства. И действительно ее получают в виде разрешений на деятельность в офшорах, на уход от налогов через офшоры, через иные официальные преференции. И их стало очень много. А государство, щедро раздавая преференции, начинает выпускать облигации с высокой доходностью (примерно как и процент за депозит), закрывая дыры в бюджете, но помогая тем, кто поддерживает существующую элиту, то есть своим. Общественники захватили незримо власть во всех органах, которые принимают решения. И мышление субъектов, принимающих решение стало иным, принципиально иным. И чего им заморачиваться по поводу высоких процентных ставок — договорятся о снижении, докажут, что иначе США проиграют другим странам, упустят свое лидерство. И доказывают через Конгресс, Сенат, ФРС… И банковский процент за кредит действительно снижается. И логика мышления кажется безупречной с экономической точки зрения. Ведь раньше ВСЕГДА при снижении процента за кредит темпы роста ВВП, темпы развития экономики возрастали. Но… это было тогда, когда кризис «выправлял» мозги у субъектов экономической активности, у элиты. На краю гибели люди начинают мыслить разумнее. И после разорения одного, второго предприятия данного профиля руководитель третьего принимал решение сократить производство на своем. Эмоционализированные собственники разорялись. Рационально, трезво мыслящие, а это предметники, оставались. И после того как оптимальные пропорции в экономике, благодаря решениям предметников, восстанавливались — они увеличивали производство своей продукции, услуг.

Но в прошедшие годы банковский процент за кредит опустился до минимального уровня до того как протрезвели элита и экономически активное население. Общественники добились снижения цены кредита, когда стало туго. Они добьются и списания долгов. Главное иметь своих людей там, где принимаются такие решения. Доминанта — иметь нужных людей в местах принятия нужных решений в общественном сознании, в сознании элиты переборола доминанту разумных решений. И это коснулось производства, фондовых, сырьевых рынков, рынка облигаций (в меньшей степени). Элита, экономически активное население стало качественно иной, менее подвластной разумности, трезвому расчету, более ориентирующейся на то, что все можно уладить. Власть осталась у общественников. Предметники не в особом почете. В то время как в предыдущие кризисы она в той или иной степени передавалась предметникам, то есть людям, которые мыслят четкими образами, рассчитывают последствия принимаемых сегодня решений на годы, десятилетия вперед. Сформировалось сознание собственников, которые при очевидном крахе рынка через год-два — смело влезают в него, рассчитывая, что государство что-то сделает, чтобы рынок не рухнул. И государство находит выход — начинает вливать деньги в экономику. Но так как люди стали принципиально иными, эти деньги не идут в производственный сектор. Они вновь идут на спекулятивные рынки.

Все дело в качестве элиты и экономически активного населения. Это в первую очередь. А восстановление пропорций в экономике — это следствие принятия решений качественно иных собственников, менеджеров, чем те, которые еще стоят у власти. Нужна смена элиты на более разумную и взвешенную в своих решениях, нужна смена общественников на предметников. В этом суть выхода из современного кризиса.

Да, кризис 1929–1939 годов научил экономистов, политиков, государственных деятелей настолько филигранным решениям в области финансовых регуляторов, что казалось бы кризис гасится этими мерами. Но, увы, эти меры не меняют людей так как реальный спад производства, массовое разорение, голод, безработица, страдания. А многие представители народа сейчас страдают. И если элита не осознает что и как делать, то голодные, безработные это осознают быстрее и резвее до уровня конкретных действий, чаще по поиску виновных. И не всегда это осознание будет справедливым и объективным. Но колебательно стихийные протесты все же приведут к обновлению элиты, к замене (в той или иной степени) общественников на предметников.

Ранее кредитно-денежная политика, в частности повышение или снижение процента за кредит, влияла на развитие кризиса в противофазе. А именно — при падении производства экономике были нужны деньги. Снижение процента за кредит вело к росту производства. При перегреве экономике, при признаках перепроизводства процент за кредит увеличивался, темпы роста сокращались. Но… При падении производства ранее шло реальное разорение предприятий, реальная смена хозяев, менеджеров, реально восстанавливались нарушенные пропорции в экономике. После этого или одновременно с этим снижался процент за кредит. Не цена кредита первопричина роста экономики, а качество экономически активного населения. Его разумность. А она упала. Кризису не дают лечить людей, изменять реально их психотип. Иррациональность захлестнула большинство рынков. И такое помутнение сознания наступает примерно раз в 72 года. Так что эмоции, опыт участников рыночных горок в кризис 1929–1939 годов нынешнее поколение просто не помнит. Мир устроен так, что заставляет нас познавать истину помимо нашего чувственного опыта, нас просто заставляют познать наши человеческие особенности и строить общество в соответствии с ними. Нас принуждают к рациональности. Но не только. Происходящее можно чувствовать и интуицией. Интуиция чувствует мягкую силу и может подсказать верные решения даже тогда, когда знаний на этот счет мало или нет вообще. Но опять же такой интуицией обладают не все.

Рациональность позволяет осознать факторные причины. Здесь может помочь наука. Интуицией можно понять направление действия мягких сил, микропричин. Здесь нужны люди определенного жизненного опыта и психического склада. Это так же чаще предметники, интроверты. Они не могут так складно говорить и обхаживать нужных людей, как общественники, но они знают, чувствуют истину.