Читать онлайн «История психологии». Страница 36

4.4. Психология в США

В США в конце XIX в. психология находилась в совершенно иной ситуации. У нее были профессиональная организационная структура — Американская психологическая ассоциация, — журналы, сильные позиции в научном сообществе и клиентура, признававшая ее авторитет. Психологов заботило существование их науки как самостоятельной естественно-научной дисциплины, но наука эта с самого начала была отделена от философии. Если у психологов и существовали проблемы разграничения, то не с философией, а с физиологией: необходимо было ответить на вопрос, почему психология, если это естественная наука, не является разделом физиологии. Американская психология, в особенности после 1945 г., оказала огромное влияние на развитие этой дисциплины в других странах. Поэтому то, что происходило здесь в конце XIX в., чрезвычайно важно для истории мировой психологии в последующем столетии.

Вплоть до последней четверти XIX в. высшее образование в США получали в колледжах — общеобразовательных вузах, где программа обучения была не столь обширна, как в университетах. Молодые люди изучали христианскую мораль и психологию; преподаватели при этом опирались на моральную философию шотландских авторов XVIII–XIX вв. (представителей эпохи Просвещения в Шотландии), построенную на описании и умозрительном анализе человеческих способностей и поступков. Такими, например, были лекции Томаса Апэма (Thomas C.Upham, 1789–1872), ректора колледжа в Боудойне (Bowdoin), штат Мэн, опубликовавшего их под названием «Элементы ментальной философии» (The Elements of Mental Philosophy, 1831). Одним из наиболее известных преподавателей был Джеймс Мак-Кош (James McCosh, 1811–1894), ректор колледжа Нью-Джерси в Принстоне. Хотя вопросы мотивации и эмоций рассматривались им в курсе христианской нравственности, Мак-Кош проявлял примечательную готовность воспринять идеи как эволюционной теории, так и немецкой психологии. Он не видел резкой границы между этикой и новой психологией, когда речь шла о духовных целях — совершенствовании человека. Различия начинались там, где из естественных наук заимствовались новые методы, хотя, как показывает диапазон интересов Мак-Коша, можно было легко поверить в то, что эти новые методы служили старым целям. В XIX в. у студентов в США существовала традиция продолжать образование в Европе, особенно в немецких университетах, пользовавшихся самой высокой репутацией. С 1870-х гг. среди этих студентов стали появляться недовольные моральной философией в качестве науки о сознании, видевшие в экспериментальной науке более современный и объективный путь исследования человека. Их путь лежал, конечно, в Лейпциг (хотя и не только туда), как в наиболее известный центр новой психологии.

Одним из первых Вундта посетил Холл, ключевая фигура в организационном становлении психологии как университетской дисциплины и как профессии в США. Он был уже не студентом, а исследователем, занимавшимся проблемами детского развития и воспитания. Его работы могут служить примером преемственности в нравственных целях, существовавшей между старой и новой психологией.

Джеймс Мак-Кин Кеттел (James McKeen Cattell, 1860–1944)

был первым американским студентом, проведшим в лаборатории Вундта продолжительное время и начавшим распространять экспериментальную психологию в Северной Америке. Карьера Кет- тела служит иллюстрацией того, что происходило с новой психологией, когда она переносилась из Германии в США; пути многих психологов первого поколения были сходными.

Кеттел был выходцем из пресвитерианской среды, влияние которой еще усилилось в ходе изучения гуманитарных наук в колледже Лафейетт (штат Пенсильвания), где его отец был ректором. Затем он учился в Гёттингене, Лейпциге и университете Джонса Хопкинса в Балтиморе. В 1883 г. он вернулся в Лейпциг для работы над диссертацией и на протяжении трех лет был ассистентом Вундта в его лаборатории, поскольку хорошо умел обращаться с инструментами и регистрировать время реакции. Немаловажно было и то, что именно Кеттел познакомил Вундта с пишущей машинкой. Потом он работал в Англии, подготовил инструментарий для психологических исследований в университете Кембриджа и перенял от Гальтона интерес к индивидуальным различиям. В 1889 г. он получил должность профессора психологии в университете Пенсильвании, создал там лабораторию и разработал программу психологических измерений. В 1891 г. он перешел в^ Педагогический колледж Колумбийского университета в Нью-Йорке, пройдя там те же ступени, где оставался до ухода на пенсию в 1917 г. Он стал активным критиком «академического порабощения» — контроля над учебными планами и содержанием исследований со стороны ректора и попечителей колледжа, — а во время Первой мировой войны пропагандировал пацифизм, чем рассердил многих коллег по университету.

Программа психологического тестирования, разработанная Кет- телом в 1890-е гг., показывала, какой вид европейской психологии благополучно пересек Атлантику, а какой нет. С помощью своей аппаратуры Кеттел измерял индивидуальные различия в восприятии и двигательных реакциях, надеясь таким образом обнаружить корреляции между разными способностями. Эти методы вызывали огромный интерес: ожидалось, что они могут использоваться в обучении. Один ученый, к примеру, утверждал, что может измерять «физическую основу опережающего и отстающего развития» [цит. по: 146, с. 330]. На всемирной выставке в Чикаго в 1893 г. Джозеф Ястроу (Joseph Jastrow, 1863–1944) возглавил группу, которая проводила разнообразные измерения на иностранных и местных посетителях. Идея подобного рода измерений принадлежала Гальтону, который несколькими годами ранее оборудовал антропометрическую лабораторию в Лондоне. Ястроу, избранный в 1900 г. президентом Американской психологической ассоциации, заявил: «Психология и жизнь тесно связаны, и мы не выполним нашу функцию, если не объясним умственные способности человека — для практического и общественного блага» [цит. по: 127, с. 157]. Целы самого Кеттела были также приземленными и утилитарными; он спрашивал, «до какой степени отдельные свойства тела, ощущений и умственной деятельности можно считать независимыми друг от друга? Насколько мы можем предсказывать одно из них на основании нашего знания о другом? Что можно узнать о высшей интеллектуальной и эмоциональной жизни, тестируя базовые, первичные черты?» [цит. по: 146, с. 332]. Программа измерений оказалась несостоятельной: она не привела ни к установлению устойчивых корреляций, ни к появлению новых значимых идей. И все же она интересна как пример отделения психологической работы от высоколобых философских рассуждений, приближения ее к практике. Это позволило психологам заявить, что их деятельность важна для каждого человека. Одним из тех, кто явно противопоставил себя философии, был Эдвард Скрипчур (Edward W. Scripture, 1864–1945) — ученик Вундта, с 1892 г. руководивший психологической лабораторией в Йельском колледже. Он писал популярные книги «специально для людей… как свидетельство желания науки служить человечеству» [цит. по: 127, с. 38].

Кеттел не использовал в преподавании философию Вундта, возможно, не понял ничего из его психологии народов и попросту рассматривал психологию как естественную науку, основанную на сборе фактов. Он вышел из среды, считавшей образование подготовкой к социальному прогрессу (понимаемому в духе христианства), и усвоил в Германии только то, что казалось ему важным для развития специальных психологических знаний, применимых к социальным нуждам. В гораздо большей степени, чем вунд- товская философия сознания, у него вызывали энтузиазм методы изучения индивидуальных различий Гальтона. Вернувшись в США и прочно там обосновавшись, Кеттел принялся за продвижение новой психологии, доказывая ее ценность тем, что исследования человеческих способностей могут повлиять на производительность общества. Он участвовал в основании «Психологического обозрения» и все больше использовал свой опыт организатора и редактора в сотрудничестве с научно-популярными журналами. В 1920-е гг. он активно участвовал в работе Психологической корпорации — коммерческого предприятия, занимавшегося поиском клиентуры для психологов в бизнесе и в широких кругах общества. И, наконец, на протяжении многих лет он был душой Американской ассоциации продвижения науки (American Association for the Advancement of Science) — открытого форума национального научного сообщества.

Карьера Кеттела в психологии была примером преданности идеалам научного подхода к решению прикладных задач. Как и многие его современники, он верил в то, что модернизировать американское общество, превратить его в цивилизованное и демократичное можно только с помощью научного подхода, специальных знаний. Наука привлекала его как занятие, которое приносит пользу обществу и обеспечивает прогресс; его не интересовало развитие академической дисциплины только в целях познания. Именно распространенность этого мнения способствовала тому, что психология в США в 1890-е гг. быстро завоевала позиции в научном сообществе. Высшее образование развивалось ускоренными темпами: кроме частных колледжей, появилась система государственных университетов (как в Пенсильвании, где работал Кеттел); и в старых, и в новых учебных заведениях предоставлялась возможность получить полное высшее образование; были основаны исследовательские институты. Сюда инвестировались значительные финансовые и человеческие ресурсы, так как и администраторы, и спонсоры верили в пользу, которую американскому обществу могут принести наука и образование. Другой основатель «Психологического обозрения» Болдуин проводил значимые исследования детского развития, преследуя не только научные, но и нравственные, и социальные цели. Его исследования были связаны с европейскими работами по психологическому развитию и воспитанию, которые велись в Женеве, в институте Эдуарда Клапареда (Edouard Claparede, 1873–1940). Этот институт, в особенности с приходом туда Пиаже, стал известным центром исследования развития ребенка. Выготский в 1920-е гг. также читал работы Болдуина. Обученные немецким методам, но воспитанные на американских ценностях, молодые ученые в США предлагали обществу новую дисциплину и прилагали усилия для того, чтобы сделать ее эффективной. Они обещали показать, как знание об индивидуальных психологических способностях поможет рождению обновленного общества. От такого предложения было трудно отказаться.