Читать онлайн «Россия: власть и оппозиция». Страница 44

Первое. Если мы говорим о русском пути, то нет и не может быть места марксистскому универсализму, уверяющему, что весь мир будет идти одним путем, тем, который описан Марксом. Нет и не может быть идеи о торжестве коммунизма в мировом масштабе, и собственно русский коммунизм не хочет и не должен торжествовать в мировом масштабе. Он претендует лишь на то место в истории, которое связано с местом и ролью русской цивилизации.

Второе. Если мы говорим о русском пути, то нет и не может быть места тому пренебрежительному отношению к азиатскому производству, «азиатчине» и прочему, которое весьма характерно для Маркса как западника.

Третье. Если мы говорим о русском пути, то это путь традиционных для России целей и ценностей. Тем самым, это путь с приоритетом духовного над материальным, — качественного над количественным. Таким образом, русский путь не может и не должен базироваться на отчуждении от высших смыслов и ценностей, на десакрализации, что весьма характерно для марксистской доктрины.

Четвертое. Если мы говорим о русском пути, то нет и не может быть того экономического детерминизма, который, безусловно, существует в марксизме. Бытие определяет сознание — эта формула противопоказана в случае, если речь идет о русской траектории, русском способе движения в истории.

Пятое. Если мы говорим о русском пути, то тем самым мы уже определяем наше отношение к государству, конфессии, нациям. Все эти отношения резко отличаются от того, что говорится на эти темы в марксистско-ленинской доктрине.

Представим себе, что коммунисты осуществляют смену координат в предложенном нами направлении. В этом случае речь идет о качественно иной партии, нежели та, которая именовала себя КПСС. Речь идет о партии с другими фундаментальными характеристиками. И, вместе с тем, речь идет о партии, преемственной по отношению к историческим результатам России в советский период. Ибо эта партия заявляет, что, несмотря на высокую степень несовместимости коренных положений марксизма с Россией, русской традицией и русской историей, России все же удалось выработать внутри национального тела такие нейтрализаторы, такие иммунные идеологические механизмы, которые ослабили пагубное действие антирусского, антинационального, антигосударственного компонента в коммунистической доктрине и, напротив, усилили те позитивные моменты, которые в этой доктрине, безусловно, имеются и которые необходимо признать патриотическим силам, зациклившимся на своем антикоммунизме, не совместимом, как мы уже показали, с целостностью истории и национально-государственным строительством. Шаг навстречу друг другу — это прежде всего идеологический шаг, основанный на новом понимании того явления, которое называется коммунизмом, и на осознании необходимости связывания времен во имя новой, преемственной по отношению к Российской империи и СССР государственности.

Патриотические силы некоммунистического типа должны признать, что, во-первых, сохранение империи требовало смены духовной доктрины с сохранением преемственности этой доктрины по отношению к предшествующей, ибо империя держится не на голой национальной идее, но духом, а Православная Церковь (чье величие как мистического тела мы не только не отрицаем, но и утверждаем, даже с большей силой, нежели наши ортодоксально-конфессиональные оппоненты) в качестве имперского связующего начала своей роли не выполнила. В этом смысле вопрос стоит о признании объективного значения красной идеи как государственного преемника традиционных конфессий России, и в первую очередь, православия. Разумеется, здесь может идти речь лишь о новом понимании красной идеи, поскольку та ее форма, которая предъявляется ортодоксальными коммунистами, для этой роли, естественно, непригодна.

Вот здесь-то в этой именно непригодности и таится опасность раскола, опасность тканевой несовместимости между двумя государственными силами, действующими на сегодняшнем этапе российской истории.

Во-вторых, силы некоммунистического типа должны признать, что позднеимперская элита, в виду определенных дефектов построения российской империи, дефектов, отчасти унаследованных КПСС на последних этапах ее развития, была несостоятельна и что речь идет именно о ее внутренней несостоятельности, а не о некоем абсолютном зле внешнего характера, которое уничтожило «цвет нации».

Такой тезис об абсолютном зле политически неприемлем, ибо он означает оправдание национальной пассивности, признание бесконечного «величия» этого зла, фатальности его победы не только в прошлом, но и в будущем, признание бесконечной слабости позитивных национально-ориентированных сил по сравнению со столь всемогущим злом. Это, кроме того, несовместимо с идеей о рассредоточении зла, его наличии везде и повсюду, вытекающей из сути большинства мировых религий, и прежде всего — из христианства. Это, наконец, препятствует анализу собственных недостатков, ошибок, просчетов и безответственности, то есть стимулирует вырождение.

С таким грузом фатализма невозможно строить новое государство, ибо как можно начинать строительство, зная, что абсолютное зло, черный фатум истории, все равно задушит, совратит, уничтожит твое детище?

Попытка представить действующие лица дореволюционной России в розовом цвете и переложить всю карму на некие внешние силы оборачивается прямо противоположным результатом. Вместо камня-опоры в пространстве дореволюционной истории получается углубление котлована, а вместо укрепления чувства национального достоинства — развитие национальных комплексов.

И вслед за признанием коммунистами дефектов своей доктрины, как обстоятельств, объективно способствовавших развалу страны, такое же признание должно быть сделано и патриотическими силами антикоммунистической ориентации.

Вновь проследим логику наших построений.

Первое. Мы дали оценку случившегося.

Второе. Мы дали характеристику процессу, запущенному с помощью тех механизмов, которые описаны в оценочной резолюции.

Третье. Мы установили, чем чреваты такие процессы для общества, т. е. дали прогноз, основанный на экстраполяции негативных тенденций.

Четвертое. Мы определили, исходя из этого, одну единственную приоритетную задачу — строительство новой российской государственности.

Пятое. С логической неизбежностью мы установили, что субъектами такого строительства являются нации.

Шестое. Мы дали формулу государственного строительства и формулу нации.

Седьмое. Мы выделили русский фактор и доказали историческую важность становления русского национального самосознания и конституирования русского вопроса и русской нации в соответствии с общемировыми нормами и требованиями. Именно в этом вопросе мы, оставаясь неотрадиционалистами, сознательно определили нацию так, что ни у каких наших оппонентов, сколь бы демократичны и вестоцентричны они ни были, не может быть никаких разумных возражений против такой формулировки. Это крайне важно в политическом смысле, ибо в противном случае вся идеологическая машина обвинений в фашизме, тоталитаризме, антисемитизме и прочих мифических кошмарах, якобы генетически присущих русскому национальному сознанию, не может быть остановлена. А она должна быть остановлена, и у русских есть для этого все основания.

Более того, понимая, что именно с Запада будут моделироваться все эти фантомы и ужасы и создаваться провокационные организации для подкрепления образа России как империи зла, мы должны дать бой этим искусственным дефектным структурам, нейтрализуя агентов влияния Запада в правой части политического спектра столь же решительно, сколь решительно мы нейтрализовали их слева, в той части спектра, где речь шла об индифферентности к вопросу о нации и подмене этого вопроса космополитическими фикциями. Наконец, мы дали расширительное понимание русской нации, при котором только и может эта нация рассчитывать на мировую роль. Мы доказали разрушительный характер того, что мы называем этнократизмом, и неприемлемость этнократических тенденций в плане политической целесообразности для России и русских.

Восьмое. Мы определили синтез национального и государственного и роль наций как строителей общего дома. Мы установили право русских на унитарность и предложили малым нациям и народам России жесткую федерацию как компромиссное решение, исходящее из доброй воли русских и из русских традиций. И мы указали черту, дальше которой мы не пойдем.

Девятое. Установив роль истории в государственном строительстве, ибо нации стержнем своего бытия имеют историю, а значит, их потенциал связан с исторической традицией, мы указали на неприемлемость разрыва цепи времен. Мы заявили о неприемлемости превращения советского периода в «черную дыру» истории. Мы показали, что такое наше отношение не есть следствие нашей особой любви к марксизму, к советскому периоду и т. п. Ибо если бы это было так, то речь бы шла о предвзятости, вкусовщине и прочих легко отвергаемых психологических реалиях.