Читать онлайн «Теодорих Великий». Страница 28

«Стало законом, что ты побуждаешь людей к овладению искусством красноречия, отмечая наградами их старания… Тебе обязаны своим появлением все достойные уважения трактаты… Ведь блестящее искусство риторики наших предков почти уничтожила ржа ужасающего пренебрежения… Благодаря тебе настали совершенно другие времена!».

Особенно заботливо относился Теодорих к тем занимавшимся литературным трудом римлянам, которые были его придворными или состояли на государственной службе. А вот к литературным устремлениям своих собственных соплеменников король хотя он и дал гуманитарное образование своей дочери Амаласунте и своей племяннице Амалаберге относился с гораздо меньшей симпатией. И поскольку сам он не умел писать, ему совершенно не хотелось, чтобы сыновья готов посещали занятия римских преподавателей, так как он считал, что умение читать и писать сделало бы их менее отважными в бою. Ведь именно привыкшей к мечу руке своих воинов, из которой Теодорих изъял и книгу и перо, он был обязан установлению в стране мира, что привело ее к быстрому экономическому прогрессу, а это — совершенно необходимое условие для повышения интереса к литературе и, следовательно, подъема литературной жизни. Как бы там ни было, именно Теодорих подготовил почву для дальнейшего расцвета в стране римской литературы, которая полвека спустя получила мировое признание, став квинтэссенцией римской духовной культуры и отразив в своих произведениях германский мир Средневековья. (Кстати говоря, из этих произведений мы узнаём, что вестготские монархи, правившие в VI–VII веках, сыграли в деле развития литературы совершенно такую же роль, что и Теодорих.)

Разумеется, период расцвета римской культуры в Остготском королевстве был слишком непродолжительным для того, чтобы принести ощутимые плоды. Пока еще отсутствовали те продуктивные силы, которые в глубокой древности создали превосходные условия для этого расцвета. Во всех произведениях того времени, которые дошли до наших дней, нет ни одной оригинальной идеи, которая могла бы привести к созданию новых литературных шедевров. Язык, так же как и литература, был отмечен печатью отсутствия прогресса. Во многих видах литературы тех лет: назидательной, утешительной, развлекательной — царил застой, и лишь в научной литературе было подобие жизни: делались выписки из классических трудов, переводы, составлялись сборники.

Всю литературу того времени можно сравнить с учебным заведением, где одни усердно изучали великолепные образцы прошлых лет, а другие пытались копировать их, стараясь оживить прошлое, чтобы использовать его в настоящем. В то время, с целью приобщения населения к чтению, было принято решение опубликовать целый ряд сочинений древней классической литературы (кстати, именно благодаря такому решению эти сочинения сохранились до наших дней). Количество людей, занимавшихся литературной деятельностью, было весьма небольшим; впрочем, то же самое можно сказать и о читателях. В основном это были представители знатной римской аристократии и их ближайшее окружение, которые унаследовали от своих отцов тягу к образованию и живой интерес к литературе и естественным наукам. Поэтому нет ничего удивительного в том, что истинным центром литературной жизни Империи стало образованное римское общество.

Во главе этого общества стоял один из выдающихся сенаторов — патриций Симмах, потомок того язычника Квинта Аврелия Симмаха, который был известен как писатель, а также и издатель произведений Тита Ливия. Патриций получил хорошее литературное и риторическое образование, и поэтому ему был доверен контроль над Римским университетом, выпускники которого занимали самые разные государственные должности. Кроме того, он активно занимался литературной деятельностью. Так, патриций Симмах написал «Историю Рима» в семи книгах: с помощью таких же, как и он сам, богатых людей выпустил в свет великолепные издания сочинений античных писателей (лучшие рукописи произведений Вергилия и Горация, которыми мы теперь располагаем, — результат именно этих усилий). Как выдающийся литературный меценат Симмах снискал к себе огромное уважение и в Италии, и в Византии; он поддерживал дружеские отношения как с живущим в Константинополе выдающимся грамматиком Средневековья Присцианом, так и с живущим в Медиолане Эннодием, который видел в нем мудрого покровителя и наставника. Философ Боэций находился с Симмахом в родственных отношениях, так как был мужем его дочери Рустицианы; внимая мудрым советам Боэция, Симмах уже в юношеские годы стал зрелым мастером.

Наряду с Симмахом чрезвычайно активное участие в литературной жизни страны принимала известная римская семья: патриций Пробин, его сын Цетег и его дочь Блезилла. К этому кругу людей принадлежал и Эвгиппий, который прославился как автор обширной антологии (составленной на основе сочинений Августина), а также жизнеописания св. Северина. Свой первый труд он посвятил одной из родственниц Кассиодора — набожной, весьма почитаемой готами Пробе — в благодарность за то, что Проба предоставила в его распоряжение свою библиотеку. Второй, гораздо более известный труд Эвгиппий написал, став аббатом монастыря, расположенного в окрестностях Неаполя, так как именно в этом монастыре покоились останки св. Северина — апостола времен Великого переселения народов.

Прекрасным цветком римской культуры называет в своем панегирике Эннодий благородную матрону Варвару, о которой нам известно, что она была вызвана ко двору в Равенну и стала воспитательницей готских принцесс. Кассиодор поддерживал знакомство с названными выше людьми, хотя он никогда не был в Равенне.

С членами еще одной семьи, сделавшей очень много для развития духовной и литературной жизни в стране, Эннодий находился в родственных отношениях. Речь идет о семье консула Фавста, решительного и преданного сторонника Папы Симмаха. Его сестра, Стефания, называла Эннодия «самым блестящим светочем Ортодоксальной Церкви». Консул Фавст и его сыновья. Мессала и Авиен, были видными чиновниками Остготского королевства и всячески поддерживали не только Папу Симмаха, но и самого Теодориха. И они, и другие знатные римляне, имена которых известны нам благодаря Эннодию (о некоторых из них Эннодий говорит в свойственном ему восторженном тоне), занимали различные должности при дворе короля в Равенне, и их образ мыслей, безусловно, влиял на мировоззрение Теодориха.

То, что тогдашние священнослужители города Рима были образованными людьми, писавшими литературные сочинения, — общеизвестно. Таким человеком был и упомянутый выше аббат Эвгиппий. Благодаря трудам ученого общества, которое собиралось один раз в неделю для обсуждения различных богословских вопросов, мы имеем представление о церковной жизни города Рима, находившейся в тот период времени в состоянии упадка — как в сфере образования, так и в области литературы. В это общество входили не только клирики, но и миряне, и его деятельностью интересовался такой известный человек, как патриций Симмах. На собраниях этого общества юный, но уже ставший знаменитым Боэций пытался решать трудные догматические вопросы, используя диалектический метод древних философов. В целях правильного понимания и разумного обоснования таинств веры он обращался к философским трудам Аристотеля, что нашло свое отражение в его богословских трактатах; за то, что эти трактаты были написаны Боэцием, мы должны быть благодарны названному выше обществу, а за их публикацию — Папе Иоанну I.

Несмотря на то что Боэций весьма серьезно интересовался теологическими проблемами, все же основной наукой, которой он посвятил всю свою жизнь, была философия. Разумеется, его трудно назвать выдающимся философом, так как Боэций в основном пропагандировал идеи великих философов древности, но он сделал очень многое для того, чтобы, осуществив перевод сочинений Платона и Аристотеля и дав свои комментарии к ним, познакомить с этими философскими трудами и своих современников, и потомков. Целиком выполнить эту тяжелейшую работу ему удалось только в отношении сочинений Аристотеля, посвященных логике. Сделанный Боэцием перевод этих сочинений и его собственные комментарии к ним легли в основу школьного учебника логики, который широко использовался в течение последующих семи веков. Приведенная в нем латинская диалектическая терминология была общепринятой на протяжении всего Средневековья и сохранилась до наших дней. А богословские трактаты Боэция, которые прокомментировал не кто иной, как Иоанн Скот Эриугена, сыграли выдающуюся роль в деле развенчания схоластических богословских спекуляций и догматических методов Средневековья. Словом, в кругу римских теологов Боэций, безусловно, был незаурядной личностью, настоящим эрудитом, в котором «как в зеркале отразился весь блеск греческой науки!».