Читать онлайн «Теодорих Великий». Страница 26

В любом случае нет никаких сомнений в том, что дворцовая церковь Теодориха была подлинным архитектурным шедевром того времени. С какой гордостью вступал под своды этой, в то время самой богато украшенной церкви окруженный своей свитой король! Можно представить себе, какие чувства обуревали Теодориха, когда он присутствовал на торжественных богослужениях, которые его придворный епископ проводил на готском языке. Наверняка он с чувством искренней благодарности к Богу вспоминал те времена, когда был заложником в Константинополе, когда совсем юным вступил на престол своего отца, когда, став взрослым, привел свой народ — через немыслимые опасности и тяжелейшую борьбу к той заветной цели, о которой он боялся даже мечтать! Какие горячие молитвы возносил он здесь своему Богу. Как искренне благодарил Его за золотой век, который наступил и для него самого и для его народа!

В религиозных — арианских — верованиях Теодориха и о его жизни, посвященной служению своему народу, мы знаем достаточно много; правда, дошедшие до нас скульптурные и литературные памятники, рассказывающие о нем, содержат слишком много противоречий. Можно, конечно, утверждать, что возведение дворцовой церкви и забота об ее великолепном убранстве объясняется отнюдь не религиозными причинами, но не следует забывать о достаточно большом количестве арианских храмов в Равенне, Цезарее и Классе, в которых проводились многочисленные богослужения. Кроме дворцовой церкви был в Равенне еще один арианский храм, носивший имя святого Феодора (ныне — церковь Сан Спирито), который часто посещал и сам Теодорих.

Так же как и большая церковь св. Мартина, уступающая ей по размерам церковь св. Феодора имела свой собственный, выстроенный по приказу Теодориха, баптистерий (ныне — церковь Санта Мария ин Космедин). Разумеется, убранство этого баптистерия не шло ни в какое сравнение с убранством церкви св. Мартина, да и сам он был всего лишь бледной копией большого старинного католического баптистерия, расположенного рядом с базиликой Урсианы (ныне это — собор). Кроме того, мы располагаем сведениями о двух арианских церквях — св. Анастасии и св. Андрея, — которые бесследно исчезли с лица земли. Нам известно о существовании четырех арианских церквей в других городах Остготского королевства: это — церковь св. Евсевия, церковь св. Георгия, церковь св. Сергия в городе Классе и церковь св. Зинона в Цезарее.

У нас есть сведения о трех епископских домах, один из которых находился в Равенне, неподалеку от дворцовой церкви Теодориха, в то время как два других располагались за чертой города. Есть все основания предполагать, что каждый из названных выше трех городов имел своего собственного арианского епископа; имя одного из них нам известно: его звали Унимунд, и он руководил постройкой церкви св. Евсевия. И, вероятнее всего, все эти готские храмы — а мы знаем это совершенно точно о церкви св. Анастасии — имели многочисленный штат священнослужителей.

Две арианские церкви, в которых часто проводились богослужения на готском языке, были и в Риме. Одна из них церковь св. Агаты, расположенная неподалеку от Квиринала, уже со времен Рицимера проводила арианские культовые ритуалы. Вторая находилась на Целийском холме рядом с Латеранским дворцом, в бедном и довольно пустом квартале, в котором жили готы; впоследствии ее стали называть церковью св. Северина. Так что, хотя у нас и нет других достоверных сведений о местонахождении арианских церквей во времена Теодориха, можно с очень большой долей вероятности предположить, что названные выше несколько храмов не были единственными во всей Италии. И, пожалуй, мы имеем полное право считать, что в других крупных городах Италии, а также в плотно населенных готами округах наряду с ортодоксальными церквями существовали и арианские, имевшие собственных арианских священников.

Дошедшие до нас фрагменты произведений готской церковной и теологической литературы еще более наглядно, чем имеющиеся у нас сведения о различных арианских храмах, свидетельствуют о религиозности готов и, конечно, в первую очередь — всех готских клириков. Абсолютно все эти фрагменты представляют собой части рукописей того времени, когда остготы поселились в Италии. Прежде всего следует сказать о церковных текстах на готском языке, большая часть которых содержит изложенный в семи кодексах Новый Завет[46]. Назову лишь самый известный из этих кодексов, а именно «Codex argenteus»[47], хранящийся в настоящее время в Упсале и содержащий 330 страниц Евангелия; священный текст был написан серебряными, а в некоторых местах и золотыми, буквами на пурпурном пергаменте. Эта рукопись дает нам ясное представление о том, какого высочайшего уровня достигла готская каллиграфическая школа VI века. Внешнее оформление этого Кодекса производит не менее сильное впечатление: большинство входящих в него рукописей, в которых изложены библейские сюжеты, имеют переплеты, украшенные золотом и драгоценными камнями.

На основе имеющихся сведений о хорошей постановке теологического обучения и широких интересах остготских клириков можно сделать вывод, что готы не ограничивались лишь чтением Библии на готском языке, которую перевел для них с латинского языка Вульфила; они усердно штудировали и латинскую Библию, обращая особое внимание на имеющиеся разночтения (разумеется, речь не идет о каком-либо строго научном систематическом сравнении). Более того: различные вариации сюжетов, изложенные в готской Библии, нашли свое отражение в латинских рукописных текстах Библии VI века. И эти филологические усилия ярко свидетельствуют о весьма важном культурном феномене: о высоких духовных исканиях остготов, исповедовавших арианство, и об их дружеских отношениях с римскими ортодоксальными богословами.

Тем, что сегодня в нашем распоряжении есть произведения теологической литературы на готском языке, мы обязаны прежде всего трудам остготских писателей и богословов, а также ставшей впоследствии широко распространенной практике переписывания этих трудов. К сожалению, до наших дней сохранилось очень небольшое количество рукописей на готском языке.

Одной из таких рукописей, написанной неизвестным автором на готском языке и затем переписанной на латыни, является переработанный в виде проповеди комментарий к Евангелию от Иоанна, кратко излагающий его первые семь глав. Сохранились всего лишь восемь страниц, написанные в две колонки великолепными крупными буквами, которые — вместе с другими знаменитыми в то время шедеврами готской литературы приобрел для Миланской библиотеки кардинал Фридрих Борромойс. В нашем распоряжении есть и еще одно свидетельство великолепного мастерства остготских каллиграфов фрагмент календаря вестготских праздников, созданного во Фракии примерно в 390 году. Все остальные произведения остготской литературы, написанные на готском языке, после распада их королевства почти полностью исчезли. А те рукописи, которым посчастливилось пережить это тяжелейшее для готов время, не только не пытались спасти — хотя бы из интереса к этому народу, а сознательно уничтожали. За одним-единственным исключением (речь идет о «Серебряном кодексе»), все имеющиеся у нас рукописи сохранились только потому, что с них сначала соскабливали готские буквы, а затем на этом пергаменте писали ортодоксальные тексты на языке отцов, то есть на латыни (палимпсесты). К счастью для нас, описанная выше процедура, которую практиковали в VII–VIII веках в североитальянском монастыре Боббио, выполнялась не слишком тщательно, что позволяет нам разобрать, хотя и с трудом, тексты, написанные на готском языке.

Остготские богословы читали и переписывали и такие арианские тексты, которые были написаны на латинском языке. Так, в уже упоминавшемся выше палимпсесте, содержащем и готский и латинский тексты, было предложено полемическое разъяснение отдельных глав Евангелия от Иоанна. В другом палимпсесте VI века, изготовленном в монастыре Боббио, мы находим фрагменты арианского комментария к Евангелию от Луки. А в Парижской рукописи, написанной унициальным (курсивным) шрифтом рукой искусного готского каллиграфа VI столетия, содержится отредактированная копия письма арианского епископа Максимина к святому Амвросию, епископу Медиоланскому.

Все эти богословские труды, которые изучали и применяли в своей жизни остготы, безусловно, не являются результатом их собственных усилий: они попали к ним, вместе с переводом Библии, сделанным Вульфилой, из греко-римского мира культуры Балканского полуострова. Точно так же как и в церковном искусстве, в котором готы следовали римским образцам и использовали римские методы работы, они не были слишком оригинальными и в своей богословской литературе. И, разумеется, лучшее, что есть в их церковной культуре, готы во многом позаимствовали у греков и римлян.