Читать онлайн «Образование Венецианской колониальной империи». Страница 41

Рассмотрение социальных проблем венецианской истории этого времени, насколько они нашли отражение в наших источниках, явятся дополнительной иллюстрацией феодального облика тогдашней Венеции.

Процесс образования классов на территории дуката протекал под сильным воздействием социальных отношений, складывавшихся на материке. Мы уже говорили о том, что варварские нашествия V и VI вв. повлекли за собою перегруппировки населения, вызывали переселенческие волны, отдельные всплески которых попадали и на защищенные самой природой острова лагун. Нашествие Аттилы, завоевания остготов, вторжение лангобардов, еще позднее походы франков сопровождались появлением на лагунах все новых и новых переселенцев и влекли за собою перегруппировку населения на них самих. Древнейшая венецианская хроника говорит о переселенцах из Пармы, Эсте, Чезены, Бергамо, Редино, Мантуи, Гардо, Фано, Аквилеи, Феррары, Флоренции, Гаэты, Калабрии, Истрии, Болоньи, Равенны, Пизы, Верчелло, Салерно, Бари, а также Каттаро, Задара и др. городов Далмации.[723] Эти переселенцы не были только предприимчивыми одиночками, чаще это были группы, связанные узами родства или экономической зависимостью. Мы видим группы провинциальных римских нобилей со своими рабами и колонами[724], просто достаточных людей[725], много людей необеспеченных, по тогдашним понятиям социально «ничтожных».[726] Переселяясь на острова лагун, они теснили местное население, пускали в оборот новые, до того времени не использовавшиеся земли, строили жилища и укрепленные замки.[727] Они способствовали хозяйственному подъему «морской Венеции», прежде всего, сельского хозяйства; но они вместе с тем способствовали и ускорению процесса феодализации дуката, его социальной дифференциации, отчасти перенося на лагуны уже сложившиеся на материке классовые различия, отчасти влияя на их образование среди местного населения.

Буржуазные историки Венеции обычно обнаруживают полную беспомощность при попытке дать анализ классового состава населения республики на лагунах. Мы уже видели выше, как Мольменти различает в составе жителей дуката 4 «класса»: магистратов, знать, духовенство и народ.[728] Не с большим основанием Браун делает попытку распределить отдельные слои населения по островам: Гераклея у него место сосредоточения аристократии, Иезоло и Маламокко — демократических элементов.[729] Новейший историк Венеции Р. Чесси не считает возможным говорить о классовой дифференциации населения дуката даже в XI в. «В народе, — утверждает автор, — социально-классовая дифференциация еще не созрела, или, по крайней мере, не была заметной и поддающейся определению».[730] «Народ в Венеции всегда был однородным», — пишет он в другом месте и не отказывается от своей точки зрения даже перед лицом того факта, что источники постоянно говорят о «больших, малых и средних» в Венеции, и утверждает, что «это различие имело больше моральное, чем политическое значение».[731] Все это полностью противоречит имеющимся в нашем распоряжении данным.

Наши источники с очень раннего времени, уже с VI в., различают на лагунах нобилей, простой народ, колонов и рабов. Альтинатская хроника целую главу посвящает вопросу о происхождении венецианской знати, выводя ее из знати различных италийских городов и снабжая характеристиками, далеко не всегда лестными.[732] Трудно сказать, какая часть этих родословных отвечает действительности и какая представляет собою плод позднейших измышлений, несомненно одно, что в какой-то своей части, может быть в большей части, венецианская знать действительно была на лагунах пришлым элементом.

На новых местах она, прежде всего, «садилась» на землю, но так как больших земельных просторов здесь не было, то части ее неизбежно приходилось искать достатка в тех отраслях хозяйственной деятельности, которые были связаны с морем, т. е. в морских промыслах, не исключая и разбоя, и в морской торговле. Первоначально между обеими этими группами несомненно существовали противоречия, находившие свое выражение и в вопросах внутренней, а еще более внешней политики. Только этим можно объяснить отсутствие единства в рядах венецианской знати во время борьбы Византии с первыми Каролингами. Почти наверное можно утверждать, что на стороне франков была та часть знати, которая тесно связана была с землевладением, — не случайно «западная» партия возглавляется крупнейшим землевладельцем патриархом Градо, тогда как на византийской стороне по понятным причинам были нобили, которые искали счастья и достатка на морских просторах. Победила, как известно, византийская партия, так как она, помимо того, что была, вероятно, уже в IX в. более многочисленной, еще находила поддержку со стороны основной массы остального населения лагун, также тесно связанного с морем. В X в., однако, и землевладельческая знать обратилась лицом к морю, и тогда различие это сгладилось; с этого времени венецианская аристократия выступает единым фронтом при защите своих интересов, как в вопросах внутренней, так и внешней политики.

Из всего этого следует, что вопрос о происхождении венецианской знати нельзя сводить к простому утверждению, что венецианский патрициат вел свое происхождение от разбогатевших купцов, от «венецианской буржуазии», как это делает, например, М. М. Ковалевский[733], верно и обратное: очень много купцов были потомками землевладельческой знати.

Представители венецианской знати именуются в греческих источниках архонтами, в латинских — мужами разумными, первыми, лучшими. Это они на первых порах политической истории лагун выдвигали из своей среды трибунов, позднее — дожей и лиц на другие высшие посты.[734] Из их среды вербовались и представители высшего клира. Достаточно заглянуть в списки патриархов Градо и их епископов суффраганов, чтобы убедиться в этом. Из второй книги той же Альтинатской хроники мы видим, что первые патриархи были выходцами из различных мест Италии и даже Греции, но с восемнадцатого имени мы видим только представителей венецианской знати, поставлявшей также и дожей.[735] То же самое мы увидим, если будем рассматривать списки епископов Торчелло, Иезоло, Оливоло и др.[736]

Сила венецианской знати заключалась в ее богатствах, состоявших в земельных угодьях, в городских домах, морских судах, деньгах и товарах. Знатные люди были окружены обширной клиентелой зависимых от них людей, — Калоприни в 983 г. бежали к императору Оттону с многочисленной свитой, состоявшей не из одних только родственников.[737] Некоторые из знатных фамилий искали себе сторонников среди основной по численности массы населения дуката, «народа», и нередко ее здесь находили. Алчные, самолюбивые и властолюбивые фамилии эти долгое время были, как впрочем и всюду в Европе того времени, элементом феодальной анархии и раздоров в зарождавшемся купеческом государстве на лагунах. Лишь постепенно, все более и более превращаясь в купцов, представители венецианской знати воспитали в себе то чувство классовой солидарности, дисциплины и твердого порядка, без которых Венеция не могла бы быть тем, чем она была в действительности в последующие столетия.

Простой народ, populus, не представлял собою однородной массы свободного населения, — здесь были свои «большие, средние и малые» люди.[738]

Верхушечная часть «больших» людей ближе стояла к знати, чем к людям меньшим и, вероятно, в конце концов пополняла ее ряды, по мере того, как торговые операции или ростовщичество ее обогащали. Вероятно, именно они имеются в виду, когда дожи говорят о «своих верных», о «добрых людях», о «соприсутствующих» при их, дожей, избрании.

Люди среднего достатка и «меньшие» были той массой свободного населения, которая заполняла потом ряды цеховых организаций, что ни в какой мере не исключает и того, что рядом с ними становились здесь также и постепенно освобождавшиеся полузависимые и зависимые люди. «Меньшие» люди из народа чувствовали себя, наверное, ближе к этой части венецианского населения, чем к людям «большим». Это они были рыболовами республики, добытчиками соли, представителями постепенно развивавшихся ремесел, матросами на кораблях, солдатами республики на суше и на море. Люди среднего достатка из них несомненно занимались и торговлей, и при том не обязательно только внутренней и мелочной.

Довольно значительную первоначально часть венецианского населения, потом постепенно уменьшавшуюся, составляли люди полусвободные, крепостные. В качестве таковых они обрабатывали поля, сады и виноградники венецианской знати и клира. На Иезоло знатные трибунские фамилии живут в замках, земли вокруг которых обрабатываются их колонами.[739] Епископская кафедра Торчелло взимает с виноградарей, сидящих на ее земле, натуральный и денежный оброки.[740] Альтинатская хроника повествует об оброках и барщине колонов Каорле в пользу крупнейшего здесь землевладельца, дожа.[741] Патриарх и монастыри получают со своих колонов скот, шерсть, кожу, зерно, лен, коноплю, вино. С меньшей степенью определенности, по состоянию источников, можно говорить о роли полусвободного населения дуката в ремесленном производстве, допуская это последнее в принципе. Таким образом, весь этот люд представлял собою долгое время нечто неотделимое от знати: с нею вместе он появился, как мы видели, на территории дуката, в орбите хозяйственного тяготения к ней он потом вращался.