Читать онлайн «История Франции. Том I Происхождение франков». Страница 58

Карл Великий хотел превратить служителей галльской церкви в проводников своих идей, они были необходимы для выполнения его замыслов в духовной сфере, как необходимы были графы в мирских делах. Здесь он шел по пути своих предшественников, для которых вообще не существовало разделения на мирское и духовное. Но в отличие от них Карл был глубоко убежден, что он готовил таким образом спасение христианского общества, врученного его заботам. Именно это желание более всего стимулировало его решимость провести реформу монастырей, которые давно уже перестали быть формой социальной изоляции, призванной искупить грехи мира. В шестисотых годах в Галлии насчитывалось около 200 монастырей, к началу IX века их число выросло до 600. Карл, как мы видели на примере Сен-Мартен де Тур, требовал для себя права назначения аббатов, и его выбор, даже если он падал на мирянина, был, как правило, оправдан. Его особой заботой, продиктованной постоянным стремлением к наведению должного порядка в обществе, была проблема унификации норм поведения по образцу святого Бенедикта. Он даже спросил как-то на заседании генеральной ассамблеи в мае 811 года: «Можно ли быть монахом, не соблюдая правил святого Бенедикта?» И в этой области он пользовался помощью опорных монастырей: монастыря в Аниане, основанного в 782 году на Hire Лангедока Витизой, сыном готского графа из Магелона. Витиза получил образование при дворе и под именем Бенуа сумел благодаря своей неустанной деятельности склонить к признанию «Правил» многие аббатства Аквитании, Септимании и Прованса. Другой монастырь — Центула или Сен-Рикье, расположенный в устье Соммы. Стараниями аббата Ангильбера, в 789 году назначенного на этот пост, он был превращен при поддержке Карла в подлинную лабораторию каролингского монастырскою дела, сложившуюся вокруг трех церквей (посвященных Спасителю, Богоматери и святому Бенедикту), здесь в ходе литургий и римских псалмопений читали молитвы 300 монахов, здесь был основан настоящий святой городок, населенный мастерами всех ремесел, работавшими во славу монастыря, империи и Бога.

Дело в том, что реформированные Карлом монастыри не оставляли молитву как свое главное призвание, но были широко открыты миру и вовлечены в решение таких задач, как освоение целины и мелиорация полей в завоеванной Германии, организация гостиниц и сбора милостыни для обездоленных, о чем свидетельствует появление в знаменитом плане монастыря Сен-Галлен (820 год) отелей для почетных гостей и гостиниц для бедных, а также больницы; покровительство школам и искусству, о которых Карл проявлял огромную заботу.

Карл был убежден, что для построения града Божьего на земле и спасения христианского общества в мире ином необходимо было поднять его моральный и интеллектуальный уровень. Предварительным условием являлось, естественно, повышение образованности священнослужителей, «чтобы таким образом Ваш свет заблистал на лицах людей», воспроизводит строки из Евангелия его «Admonitio» 789 года. «Нам кажемся полезным, — добавляет Карл в циркуляре, изданном несколько позднее, — чтобы епископства и монастыри, руководство которыми нам доверено по милости Христа, занимаясь упорядочением текущей жизни и поведения, отвечающего святой религии, посвящали бы также свое время изучению Священного Писания и служению тем, кто с Божьей помощью готов отдать себя этим занятиям». После необратимого упадка античных школ, где изучались, в частности, грамматикаи риторика, необходимые для усвоения и разъяснения Священного Писания, только церковь, в особенности монастыри, наиболее подверженные влиянию островных традиций, продолжали распространять начала латинской грамматики, без которых не могли бы появиться замечательные студии письма, скриптории, которые начали возникать повсюду, например, в Корби. Флери-сюр-Луар, Сен-Мартен де Тур.

Карл и его советники из дворцовой Академии, особенно Алкуин, стремились к увеличению количества школ, нормализации обучения в них и их открытости в мир повседневной действительности. Уже в 789 году в «Admonitio», этом настоящем структурном чаконе, была изложена своеобразная программа: «Пусть существуют школы, чтобы учить детей читать, пусть и каждом монастыре, в каждой епархии обучают псалмам, нотам, пению, счету, грамматике; пусть святые книги пройдут тщательное корректирование, так как часто те, кто хотел бы молиться Богу, не могут сделать этого из-за ошибок, которыми кишат книги». Хотелось бы более точно показать результаты этих законодательных актов, изложенных и развитых во многих капитуляриях, постановлениях, решениях провинциальных соборов, принятых до 813 года. Тот факт, что многие новые епископы и аббаты получили образование в так называемой «дворцовой школе», — по сути дела, неформальном институте, дававшем своим питомцам основы грамматики, религиозных знаний и науки управления, позволяет думать, что именно они стали добровольными проводниками реформ. Так, Лейдрад сообщает, что он создал школу певчих, большинство из которых смогли бы в свою очередь учить новых певчих, и школу чтецов, способных «упражняться на уроках богослужения и умело интерпретировать прочитанные священные книги». Теодульф, назначенный в 798 году епископом в Орлеан, упоминает о школе при кафедральной церкви и монастырях Сент-Эниан, Сент-Лифар и Флери; он распорядился даже открыть в деревнях приходские школы… Надо сказать, что такие епископы являлись элитой королевской интеллигенции.

Одной из фундаментальных целей реформы, если судить по начальному ее проекту, было улучшение графического и грамматического исполнения священных книг, чтобы облегчить их духовное осмысление. И нельзя не признать успеха этого мероприятия. Для начала Карл поощрил распространение каллиграфии, разработанной в некоторых скрипториях Северной Галлии, в Туре, Корби и самом Ахене, которые, порывая с традиционными арабесками, непомерными остриями и затейливыми завитушками, противопоставили им совершенно ровные буквы, с замечательной четкостью очертаний, гармоничностью тонких и толстых линий, образующие новые высокочитабельные шрифты. Они получили название «каролингский минускул» и стали прообразом наших типографских шрифтов. Эта письменность сделала доступными и привлекательными тексты, которые и каролингские времена размножались бесчисленными копиями в монастырских скрипториях. К старым библиотечным фондам, состоявшим в основном из книг Библии и литургических произведений, стали прибавляться труды современников — анналы, жития святых, эпические поэмы, расширение производства которых при Карле Великом стало провозвестником расцвета предстоящих десятилетий. Особое значение имели новые манускрипты старых трудов, скопированных и перекопированных с редких экземпляров, привезённых из Ирландии, Англии, Испании, Италии, то есть из тех кругов, ставших носителями обновления христианской культуры, из которых Карл вербовал выдающихся деятелей своего ученого окружения. Таким образом, библиотеки Корби, Сен-Рикье, Жюмьежа, Фонтенеля, Флери и Сен-Дени обогатились трудами отцов церкви, латинских грамматиков, энциклопедистов поздней античности и даже — уступка мирской культуре, благодаря которой до нас дошли многие шедевры, — авторов классической латыни.

В то же время Священное Писание и литургические тексты копировались и оформлялись в виде великолепных книг, в переплетах, украшенных золотом, слоновой костью и драгоценными каменьями (как настоящие раки, хранилища Божественного Снова, чем они фактически и были) со страницами, иллюстрированными роскошными рисунками. Миниатюры, которыми был украшен молитвенник, подаренный королеве Хильдегарде (незадолго до ее смерти в 783 году) верным слугой короля монахом Годескальком, прекрасно демонстрируют, каким перекрестком влияний стала в то время Северная Галлия: в них четко видны как плетеные узоры и орнаментальные инициалы ирландских манускриптов, так и разноцветные пальметты и цветовые переходы средиземноморского искусства. Но как знамение времени здесь появилась — а в те годы Западная империя готовится вступить в соперничество с Восточной — фигуры, занимающие целые страницы и написанные с иконографических образцов Византии (Христос на троне) и Иерусалима (источник жизни). Этой книгой было положено начало существованию так называемой дворцовой мастерской, из которой вышли другие молитвенники (молитвенник Аббевиля, вероятно, подаренный Карлом Ангильберу по случаю визита короля в Сен-Рикье в 800 году; или молитвенник Сеп-Медар де Суассон, подаренный этому монастырю в 827 году Людовиком Благочестивым), в которых проявляется, в соответствии с античными образцами, поиск модели, объемов, перспективы, всем этим будет отличаться продукция крупных мастерских — из Шампани и Тура, представлявших великое каролингское возрождение IX века.