Читать онлайн «Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию». Страница 30

Мировыми «деньгами» после войны стал доллар – в том числе и с согласия СССР и лично Сталина. Особенность новых денег, кроме того, что именно они стали мировыми, заключалась в принципиальном отказе от металлического, то есть объективного обеспечения – с согласия всех участников новой финансовой системы. Таким образом, новые деньги обеспечивались только общей верой участников системы в США, в их мировую роль и платежеспособность. Одобрили эту систему и мы. Мы тоже поверили в американский доллар.

Получение «валюты» – долларов США – от продажи нефти и газа стало одной из важнейших экономических задач нашего государства. На эти нефте-, газодоллары мы стремились купить хоть что-нибудь, обычно втридорога и через посредников. Показательна в этом отношении история покупки нами у ФРГ труб большого диаметра для наших газопроводов в Западную Европу, прежде всего, в ту же Западную Германию. США были категорически против этого контракта. Технологии и знания купить было невозможно в принципе – как, впрочем, и сейчас. Вот такой вот «рынок». Поэтому «валюта» рассматривалась сначала как важный, но лишь один из многих экономических ресурсов. Однако, включившись так или иначе в мировую финансовую систему – систему североамериканского доллара, – мы действительно объективно «подписались» и под мировой верой в превосходство США. Неудивительно, что многочисленные работники внешнеэкономических и внешнеполитических ведомств Советского Союза стали одним из передовых отрядов по переносу к нам идеологии главенства Запада и уничтожения СССР.

Чтобы получить доллары, мы продавали нефть и газ, а США просто занимали у всего мира и печатали наличность. С начала 1980-х внешний долг США растет уже не линейно, а по экспоненте. Фактически в дополнение к эмиссии запускается сверхэмиссия. Выпускаются ничем не обеспеченные наличные и безналичные доллары, государственные долговые обязательства, многочисленные дополнительные эмиссии ценных бумаг американских компаний и производных финансовых инструментов. Строится всем очевидная теперь – благодаря сегодняшнему кризису – американская долговая пирамида, обеспечивающая невиданное диспаритетное финансирование американской экономики против всего остального мира и, главное, против СССР.

При этом полученные средства направляются через механизм внутреннего кредита прежде всего в потребление (а вовсе не в опережающее развитие производства или науки), «витрину» свободного рынка и всеобщей либеральной демократии по-американски. Таким образом, решаются идеологические задачи противоборства не только с СССР, но и состязания с Западной Европой, которая тоже должна завидовать США.

Чтобы обеспечить приток со всего мира финансовых средств в пирамиду, создается общепланетарный миф об активах нового типа, о новом типе общества – постиндустриальном, которое якобы «уже строится» и которое приумножит втянутые со всего мира капиталы, обеспечит больший процент, чем оставшееся в историческом прошлом реальное и наличное индустриальное общество. Словами дело не ограничивается: проводится реальная деиндустриализация североамериканской экономики, с выносом производств в другие страны – Китай, в частности, и в Азию в целом. При этом особые отношения США с Китаем начинают выстраиваться именно тогда, когда превосходство СССР становится очевидным.

Создаются сверхдоходные мнимые активы как минимум двух типов. Во-первых, чисто финансовые – это основа любой пирамиды. Во-вторых, «активы развития», основанные на якобы «меняющих мир» изобретениях и открытиях. Ничего нового, именно этим и была реальная промышленная революция – тогда, когда она совершалась. Но теперь это в основном имитация открытий и изобретений, позволяющая «демонстрировать» якобы новый объем, качество и скорость научно-технического прогресса, который объективно, напротив, сильно замедлился во второй половине ХХ века. Эти вторые («инновационные») активы прикрывают первые (финансовые пирамиды) биржевой игры на «капитализации», на «производных инструментах», на необеспеченных кредитах под потребление.

Мир в это поверил. И мы тоже. С учетом еще более раннего признания нами доллара как актива судьба дальнейшего экономического «состязания» была очевидна. «Нереальная» экономика, располагающая неограниченным кредитом всего мира выиграет у любой реальной экономики, особенно если выигрыш фиксируется как решающее превосходство в «экономической идеологии».

Последнее очень важно, так как реальные экономические трудности, которые начал испытывать СССР непосредственно перед своим распадом (первый дефицитный бюджет вообще имел место лишь в 1989 году), никоим образом не могли быть сами по себе причиной катастрофы. Мы переживали и худшие времена – голод, разруху. Экономические трудности послужили лишь пусковым механизмом для финального крушения советской идеологии – светской веры в коммунизм-социализм и привели к краху власти, которая держалась на этой вере.

Экономические трудности СССР конкретного периода 1989–1991 годов (можно начать и с чуть более раннего времени) вообще имеют внешнюю искусственную природу (как с подвозом хлеба в Петроград 1917-го).

Может показаться странным, но трудно переоценить вклады в бюджет государства тех лет от продажи алкоголя и от кинопроката. Первый вклад выпал благодаря целенаправленной и совершенно бессмысленной в рамках декларированных целей антиалкогольной кампании (позже свободный рынок всей совокупностью своих факторов приведет к несравнимо большей «алкоголизации» населения, но уже без всяких доходов от нее в казну государства). Второй вклад – кинопрокат – увял как по причине общего идеологического поражения страны, так и в силу отказа государства финансировать кинопроизводство.

В то же время благодаря целенаправленным политическим усилиям США цена нефти упала до 7 долларов за баррель. Арабы получили в обмен на это доступ к внутреннему американскому рынку технологий и инвестиций. Так что окончательное «обезжиривание» СССР было точным тактическим маневром, завершившим последний этап экономического «состязания», главной целью которого было убедить нас в нашей неспособности «догнать» Америку, хотя двумя десятилетиями ранее это было сделано. Но об этом предпочитают не вспоминать.

Вместе с откачкой финансов из бюджета было произведено стремительное вымывание (сброс) сверхдешевой товарной массы за рубеж за счет ликвидации государственной монополии внешней торговли, а также открытия частной конвертации наличных и безналичных рублей. Покупать стало нечего и не на что. Потребительское общество, сложившееся в СССР, взбунтовалось: коммунизм определялся в сознании людей уже не через позитивную свободу, а через потребление и его характеристики. Идеологическая недопустимость джинсов, гамбургеров и видеомагнитофонов лишь дополняла картину.

Крах СССР стал крахом власти, фатально зависимой от деградировавшей и разложившейся светской веры. В ходе всей своей истории СССР так и оставался двойственным образованием. С одной стороны, Советский Союз фактически унаследовал и продолжил историю Российской империи, построив в том числе исторически реальное и успешное социалистическое государство. СССР стал Советской империей России. С другой стороны, эта историческая преемственность всегда в той или иной степени размывалась и затушевывалась коммунистической верой-идеологией. Советский народ сказал несомненное «да» СССР как Советской империи России на референдуме 1990 года и несомненное «нет» как коммунистической «церкви» в момент путча ГКЧП в августе 1991-го.

Идеологически Советский Союз потерпел поражение уже в 1970-х, поскольку наши представления не позволили нам понять и просчитать стратегию США. Вместо этого мы стали заимствовать идеологию противника. В комплекс советской «недопобеды» над США в 1970-х вошел не только принятый нами постулат о «мирном сосуществовании двух систем», хотя никакого мира в действительности это не принесло.

Мы подвергли критике за наши репрессии не революцию и ее механизмы, как следовало бы, а государство, антипод революции, идеологически невероятно ослабив его. Мы произвели рецепцию идеологии потребительского общества, начав разбавлять и подменять ею специфически коммунистическую религию, перейдя от трактовки коммунизма как позитивной свободы к коммунизму как неограниченному потреблению. Мы взяли курс на консервацию существующего государственного устройства и механизмов власти, прекратили политическое проектирование.

Все это мы могли себе позволить именно за счет мощной, победившей в историческом соревновании реальных экономических систем экономики СССР и социалистического лагеря. СССР победил США в экономическом соревновании – как одно индустриальное общество побеждает другое, но упустил из виду финансовую сущность капитализма и не справился с разоблачением его политэкономической пропаганды.