Читать онлайн «Ярмо Господне». Страница 103

Прежние языческие боги происходили от человека. Он ими руководил, возводил кумиров на пьедестал, воскуривал фимиам… И низвергал их, буде сотворенные им идолы, истуканы ему не сумели угодить, потрафить..

Скажем, весьма зависит людская жизнь от полового размножения. Недаром издревле существует развитая социальная феноменология любви и чувственных взаимоотношений мужчин и женщин. Отсюда появились неисчислимые богини любви: греческая Афродита, римская Венера, финикийская Астарта, славянская Лада, скандинавская Фрейя, индостанская Лакшми и так далее в том же ряду. У каждого древнего народа-племени также имелись божественные сводни, свахи, повитухи, кормилицы. Все это сонмище каменных, мраморных, медных бабцов так или иначе отвечало за столь деликатную и важную сферу человеческого бытия.

Нельзя сказать, будто бы они слишком преуспели в ней. Святость и крепость брачных уз ничуть не укрепили. Коэффициент фертильности им поднять не удалось, как и снизить уровень младенческой смертности или же избавить женщин от тысячелетнего инфекционного проклятия родильной горячки.

А взять, к примеру, форменное тактическое бессилие и стратегическое невежество разнообразных богов и богинь войны на полях реальных сражений, о чем нам красноречиво повествует длинный ряд мифологических источников. Позор да и только! Не боги, а не Бог весть что — хуже тупоумных новобранцев.

Не лучшим образом выглядят в языческих первоисточниках и неумехи-небожители, ответственные за экономику, науку, ремесла, технологии. Вон Гермес, Меркурий и К№ не додумались, охломоны, до двойной бухгалтерии банковской системы.

Гефест, Вулкан, Тор и прочие кузнечных дел мастера ни в дебете, ни в кредите не смогли наделить своих подопечных секретом изготовления пороха, а в бронзовом веке не было литых бронзовых пушек, появившихся лишь спустя две тысячи лет. Всякую дребедень отливали еще древние греки и персы, необходимые технологии имелись, сырье валялось натурально под ногами, но соединить их вместе, чтобы получилось огнестрельное оружие языческие боги не сообразили. Не догадались они и помочь внедрению паровой машины Герона Александрийского.

Не стоит удивляться, если этаким тупоголовым и бесполезным кумирам-недоумкам предприимчивый и своекорыстный человеческий интеллект рационально отказал в легитимном божественном происхождении. Так вот в античности появилась материалистическая доктрина эвгемеризма, где языческие божки ведут свою родословную от легендарных царей и героев, дошедших монархическим недюжинным умом до постижения наук и ремесел, засим внедренных ими среди подданных и сопредельных народов.

Тем не менее, согласись, Настя, иметь в родоначальниках просто человека, какой бы героической, умнейшей личностью, всенародным любимцем, он ни был, истинному богу все же таки недостойно и неприлично.

Отсюда уж совсем недалеко до кощунства и профанации. Я имею в виду порочную и греховную практику прижизненного обожествления древнеримских принцепсов в утилитарных политических целях. Одна лишь личность полоумного бога-императора вселенной Гая Калигулы чего стоит!

Хотя из реальной истории мировых языческих религий мы знаем, собственно, только две эвгемерические персоналии — певца Орфея, позднее отождествленного с Дионисом, и Будду, царевича Сиддхаратхи Гаутаму. Оба удостоились экуменического апофеоза у миллионов мнимо, но искренне верующих.

Из Сына всечеловеческого Иисуса Галилеянина также неоднократно пытались кощунственно сотворить пошлого эвгемерического божка, ничтожного жиденыша Иешуа бен-Иосифа или, наоборот, беспримесно мифического бесплотного персонажа. Тому свидетельство яростная борьба в раннем христианстве с ересями монофизитства, докетизма, монофелитства, арианства, монархианства, авдианства и множества других мелких отклонений от кафолического вероисповедания, утвержденного первыми вселенскими соборами.

Отголоском идейного противодействия эвгемеризму в пустейшем, по нашему мнению, умозрительном вопросе пресловутого филиокве — о раздельном исхождении Святого Духа от Бога-отца и Бога-сына — стала тысячелетняя схизма римско-католической курии и ортодоксального византийского патриаршества.

Кстати, каких-либо расколов в среде секулярных сторонников отрицательной, апофатической теологии мы не наблюдаем. Все-таки неизреченные истины объединяют, тогда как изрекаемые понятия, оформленные неадекватно действительности, сродни лжи в разномыслии и предвзятом толковании. Каждый их на свой лад, салтык, аршин талдычит — и жук и жаба, конь с копытом и рак с клешней.

Вот и в положительном, катафатическом богословии пышным цветом веками цветут всяческие ереси, сектантство, разрозненная конфессиональность и антагонистическое противоборство противостоящих субъективных мнений.

Объясняется это очень просто. Какое ни возьми положительное знание, обретенное людьми, оно заведомо неполно, иногда недостоверно. Оно относительно, преходяще, насыщено противоречиями.

Напротив, отрицательные сведения и негативные данные чаще всего объективны, окончательны и абсолютны. Чего нет, того и не имеется в наличии. Что всегда отсутствует, то не присутствует почти никогда.

Отрицательный результат более результативен и релевантен, нежели приобретенное человеком опытное знание, положительное в какой-то момент, от сих до сих. Сокрушительный провал научного эксперимента порой для осмысления теории значит больше, чем кратковременный блестящий успех.

Не все то золото, что блестит и сверкает. Вовсе не напрасно в экспериментальной физике XX века был взят на вооружение, пускай не без сарказма, стародавний догмат апофатической теологии об отрицательном опыте. Он превосходно доказывает ее фидеистическое тождество с наукой как равноправной методологией познания действительности.

Это есть второй догмат отрицательной теологии, гласящий, что действительно истинная мудрость, — иначе говоря, эпигнозис, — не может противоречить исходящим из аналогий бытия ни естествознанию, ни положительному богословию. В то время как определенная несовместимость научных сведений и богословских истин, пресловутое противопоставление науки и религии относятся исключительно к несовпадению сциентизма и катафатической теологии, по-разному, предвзято, предубежденно, зачастую с диаметрально противоположных позиций, субъективно, в гуманистической аргументации «от человека» оценивающих положительное знание.

Исключительно в несовместимых и субъективных человеческих понятиях превратно, низменно истолкованной секулярами догматики катафатической теологии Бог становится малоубедительной гипотезой, в которой, мол, не нуждается естествознание.