Читать онлайн «Ярмо Господне». Страница 101

Во многом магия и колдовство, распространившиеся подобно чуме в раннем средневековье и сверх того в период псевдо-Возрождения, представляют собой извращенное теоретическое наследие, искаженную практику натуралистических древних полурелигий, языческих мистерий, шаманских и волховских таинств. Достоименно, против зловредительных пережитков прошлого организационно противовосстали христианские рыцари Благодати Господней в девятом столетии нашей христианской эры. Во имя Отца, Сына и Святого Духа…

К дидактической теургии рыцарь Филипп не прибегал, а свободно рассуждал, — как ему представлялось, не слишком занудно и напыщенно, — на заданную тему. Почувствовав, что без нужды сотрясает воздух и ломится в открытую дверь, он замолчал, собираясь с дальнейшими мудрыми мыслями.

«Банальнейшая эрудиция, из рака ноги!..»

Даме Анастасии прописные исторические истины из «Обращения Архонтов Харизмы» и «Ритуалов Продиптиха» отлично известны, на зубах тривиально навязли, в мозги трюизмами въелись за несколько месяцев неофитского ученичества. Наверное, поэтому она и пошутила, ввернув расхожую цитату из юмористической классики прошлого века за авторством Михаила Жванецкого:

— Фил, я слушаю тебя, раскрыв рот. Если ты сейчас скажешь: закрой рот, дура, я уже все сказал, — то я очень обижусь.

— Обижать тебя, Настена, я не хочу, но рот ты все-таки закрой, — подхватил старинную шутку Филипп. — Сказать тебе я еще много чего могу, покуда Ваньку нам не привезут на очередной урок английского.

— Тогда расскажи, растолкуй своими русскими словами, как ты понимаешь орденскую догматику и схоластику апофатической теологии. Только давай, пожалуйста, без любомудрой зауми и докторальной тягомотины, — далеко не глупая ученица предъявила собственные дидактические требования умному учителю, аргументируя их соответствующим лестным образом.

— Женщины — существа конкретные, сударь мой. Мы плохо воспринимаем философские абстракции и отвлеченные понятия. Да и мыслим, соображаем сплошь да рядом циклически, точнее, менструально и гормонально с помощью гигиенических тампонов и прокладок в трусиках.

У меня как раз такой критический период со дня на день наступит.

Чтоб ты знал, гормоны и эмоции ни в коем разе не мешают женским мозгам логически и рационально мыслить. Ортоноэтически, сударь мой! Басни о кривой женской логике выдумали мужские шовинисты и сексисты-извращенцы.

Встречаются, конечно, среди нас в немалом числе дуры бестолковые, недалекие и неисповедимые. Но если женщина способна стрелять без промаха, умеет мастерски водить автомобиль, лихо управляться со штурвалом или джойстиками летательных аппаратов, толково программирует софт, четко собирает железо в системном блоке, — то в рационализме ей нельзя отказать.

Единственно, чего женскому интеллекту отчаянно недостает, так это мужской догматичности и таксономии. На нашу беду не хватает нам, беспутным непутевым бабам, умений и способностей все систематизировать, классифицировать, организовать, схоластически разложить по полочкам, как это делают умные-разумные мужи, дивно и дедуктивно превращающие абстрактное в конкретное, а всякую отвлеченность в осязаемые явления материи и духа.

— Дивно и дедуктивно, говоришь? Эт-то мы могем. Для мужского таксономичного интеллекта оно запросто. Все путем апофатически. Отсекаем, обрезаем, отрицаем, удаляем лишние тварные сущности. Раз, два, три, малость редукции, и метаноэтически готова апофатическая теология, теургически реализующая воздействие духа на материю.

Чтобы нам ни говорило, этимологически и узуально, в обыденном ущербном словоупотреблении наше словесное стереотипическое мышление, в отрицательном богословии нет ничего плохого.

Отрицательно заряженная элементарная частица ничем не хуже частицы, несущий положительный заряд. Анион нипочем не уступает катиону. И минус в электрической цепи так же хорош, как и плюс.

Плюсовые и минусовые значения по модулю могут быть равны. А отрицание есть утверждение, если мы ведем речь о нулевой точке системы координат в апофатическом, то есть в переводе с греческого отрицательном богословии, противоположном в самом миролюбивом смысле и в добром согласии положительной или опять же по-гречески катафатической теологии, по идее разумно ее дополняющей.

Подобным же образом северный магнитный полюс положительно не должен воевать с южным в диалектическом отрицании отрицания.

Первым долгом апофатическая теология удаляет, отрицает, обрезает, как семиты крайнюю плоть, тварные, то бишь сотворенные атрибуты, с доисторических времен приписываемые по недомыслию или недоразумению человеком Богу.

Признавая Господа нашего триединой никем и ничем не сотворенной, вечной, изначальной, бесконечной, беспредельной и безграничной сущностью, мы помещаем Его вне пространства-времени материального универсума. В силу этого мы утверждаем трансцендентность Его и непознаваемость средствами ограниченного естественными условиями заведомо и зазнамо недоразвитого, неполноценного, слабосильного, во многом ущербно материалистического человеческого мышления.

Именно в отрицании априорно дефективных материальных атрибутов состоит основной метод апофатической теологии как формы познания бытия Божия, Промысла Господня, путей и методов Его, места и роли истинно верующего человека в предначертаниях Бога и в целом познавательной активности разумных душ человеческих в духовной и материальной жизнедеятельности на отпущенном им свыше пространстве-времени.

Первым долгом в орденской догматике апофатическая теология устраняет, отрицает земнородные антропоморфные человекообразные свойства, коими напрасно и всуе тщетно наделяет Бога приземленное людское религиозное сознание с приснопамятных времен. Трансцендентный Бог в вышних не может быть человекообразным и человекоподобным. В христианском Боговоплощении не человек восходит к Богу, но Бог по великой милости Своей дивно и таинственно снисходит в кенозисе к человеку.

Тайна сия велика есть, если Слово-Логос становится плотью и обитает среди людей, полное истины и благодати, попытался донести идею кенозиса до истово верующих Иоанн Евангелист из Патмоса. Она суть великое чудо и доказательство бытия Иисуса Христа, Сына всечеловеческого, ставшее методологией нескольких могучих теургических ритуалов рыцарей Благодати Господней, исправляющих грешное естество силой, знанием и нисходящей объединенной духовностью Пресвятой Троицы.

Как раз в должном отрицании мнимой величины, — антропоморфности или антропологичности так или иначе определяемого Всевышнего, — состоит основное отличие современного христианства, ислама, иудаизма, в какой-то мере и буддизма от чисто языческих религий.