Дмитрий Ивинский - История русской литературы

Читать онлайн «История русской литературы». Страница 9

Автор Дмитрий Ивинский

Библиография русской генеалогии до сих пор не создана, поэтому каждый, кто стремится серьезно работать в этой области, должен предпринимать собственные разыскания45; не существует и полной истории русской генеалогии, при том, что значимость этой темы осознана46. Научная генеалогическая периодика в настоящее время фактически отсутствует, едва ли не единственное значимое исключение: Генеалогический вестник: Изд. Творческого объединения Русского генеалогического общества. Вып. 1—49. СПб., 1998—2014 (содержание и именные указатели см. на сайте www.vgd.ru). О генеалогическом поиске в архивах см.: www.petergen.com, а также: Генеалогическая информация в государственных архивах России. Справочное пособие. М., 1996; Антонов А. В. Родословные росписи конца XVII в. М.: Археографический центр, 1996: (Исследования по русской истории: Вып. 6).

Краткий список трудов по русской генеалогии см. в Приложении VII.

Геральдика – наука о гербах. Ее основные задачи – атрибуция, датировка, локализация гербов. Обычно условно различают «теоретическую» («формальную») и историческую геральдику. Первая изучает и регламентирует системы правил составления и описания гербов, вторая изучает происхождение гербов и историю их бытования, а также историю их описания, каталогизации и научного изучения.

Историческая геральдика теснейшим образом связана с историей (герб – важный источник сведений о роде, к которому принадлежали его владельцы), филологией (неотъемлемая часть герба – девиз, который нужно прочесть и сопоставить с другими девизами), а также с нумизматикой, сфрагистикой, вексиллографией (гербы изображались, в частности, на монетах, печатях, знаменах). В рамках исторической геральдики различаются группы исследований, посвященных гербам государств, городов и областей (1), королевским (2), дворянским (3), церковным (4) и корпоративным (5).

И теоретическая, и историческая геральдика тесно связаны с эмблематикой и часто рассматривается как ее составная часть.

Как и другие фундаментальные дисциплины, геральдика обладает собственной терминологией (см., напр.: Parker, James. A Glossary of Terms Used in Heraldry. 1894; rpt. Rutland, VT, 1970). Библиографию русской геральдики, все еще далекую от полноты, см.: Наумов О. Н. Геральдика: Библиографический указатель отечественной литературы XVIII – XX вв. М., 2003. Из периодических изданий значение имеют в первую очередь два: Гербовед, издаваемый С. Н. Тройницким. СПб., 1913. №1—12; 1914. №1—12 (репринт: М., 2003); Гербовед / Всероссийское генеалогическое общество; Российская генеалогическая комиссия: №1—100. М., 1992 – 2007.

Краткий список трудов по русской геральдике см. в Приложении VIII.

Историк литературы обычно обращается к данным геральдики, когда комментирует древние исторические источники или художественные произведения на темы из европейской средневековой истории. Не зная геральдики, он не поймет, кто такие герольды, каковы их функции в средневековом обществе, какую роль они играют в устройстве рыцарских турниров; не поймет социально-психологическую и информационную «нагрузку» гербовых изображений и девизов.

Сведения из геральдики оказываются весьма существенными для задач атрибуции авторства и датировки текстов (в этом случае может приниматься во внимание знакомство автора такого текста с теми или иными геральдическими трактатами или сборниками эмблем и символов, степень его геральдической образованности, выдающая социальное происхождение и/или место проживания и проч.).

При этом язык геральдических эмблем обычно обнаруживает самое очевидное сходство с языком европейской поэзии нового времени: показательно, что историки литературы и авторы трудов по исторической генеалогии (а также историки живописи, садово-паркового искусства и придворного и аристократического быта) часто пользуются одними и теми же источниками47.

Геральдика связана с историей идей, с историей общественной мысли, с историей литературной борьбы: это еще один аспект ее взаимодействия с историей литературы.

Глава IV. История

Как самостоятельная наука история осознала себя лишь в конце XVIII в.: именно тогда филология распалась на несколько дисциплин, и этот распад был осмыслен как кризис, угрожавший самому ее существованию48.

«Отделение» истории от филологии, впрочем, до сих пор, и особенно интенсивно в 1960—1990-е гг., когда влияние поструктуралистской критики было особенно сильным, заинтересованно обсуждается как «методологическая» проблема, и продолжаются споры о том, наука ли история.

Не подлежит сомнению, во всяком случае, что история стала и остается наукой именно постольку, поскольку сохранила свою связь с филологией, усвоив филологический метод и частные приемы критики источников, совершенствовавшиеся на всем протяжении XIX века49.

Но кризис филологии был обусловлен и другими причинами: бурное развитие литературной критики привело к частичному забвению представлений о границах между наукой и творчеством; под туманным названием «литературоведения» укрылись и стали бурно развиваться критика социологическая, религиозно-философская, формальная, психоаналитическая, марксистская, постмодернистская, гендерная и проч.

Поэтому в настоящее время принципиальное значение приобрела необходимость размежевания истории литературы и литературной критики, и не потому, что одна хороша, а другая плоха, а потому, что у них разные цели и разные средства к их достижению. При этом именно литературная и философская критика заинтересованы в проблематизации историзма и дискредитации возможностей научного познания истории: для них это едва ли не единственная форма мотивации собственного существования, приобретшая дополнительные смысловые оттенки в «эпоху постмодерна».

Другое дело, что литературная и философская критика остается важным объектом историко-литературных исследователей, и в этом качестве она, с одной стороны, приравнивается к изящной словесности, а с другой – рассматривается как механизм влияния на литературное пространство, способного корректировать представления о смысле, формах, направленности литературного процесса, обобщать расхожие представления о характере его связей с «духом эпохи», с идеологией, общественной жизнью, политикой, религией. Естественным образом изучение критики сочетается с изучением журналистики, ориентированной на «злобу дня» и при этом вполне способной к пропаганде различных образов истории и концепций времени.

Отвлекаясь от этой проблематики, которую здесь только обозначаем, отметим, что связь истории и истории литературы является глубоко закономерной и необходимой: обе эти дисциплины базируются на изучении текстов. Историю интересуют факты, о которых сообщается в тексте, и она занимается критикой текста прежде всего потому, что стремится установить степень его достоверности. Историю литературы, помимо всего прочего, занимают тексты и произведения как элементы литературной эволюции.