Читать онлайн «Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль». Страница 11

Намереваясь жить в Болгарии, молодые супруги отправились после свадьбы в Софию, где сдали государственные экзамены по медицине, чтобы получить право на врачебную практику. Правда, Крыстю было в основном не до этих экзаменов. Он вспоминал, что зиму 1897/98 г. он «провел в усиленной социалистической агитации по всем городам Болгарии, чередуя темы своих речей, говоря один день о задачах социал-демократии и рабочего класса, другой день – о внешней политике русского правительства, третий день – о преступности и т. д.».[48]

Однако отец Крыстю настоял на возвращении сына вместе с женой в Румынию для прохождения военной службы, ибо в противном случае Крыстю потерял бы право на наследство. Весной 1898 г. последовал третий экзамен по медицине – на этот раз в Бухарестском университете, который также оказался успешным, а в сентябре Крыстю был назначен заведующим воинским госпиталем в Констанце. Именно в это время его стали называть на румынский манер Христианом. Новое имя он сохранил на всю жизнь.

Христиан надеялся, что, отслужив в армии, он сможет отказаться от румынского подданства и возвратится в Болгарию. Но судьбе было угодно распорядиться иначе, и Раковский фактически расстался с родной страной. Он сможет только на сравнительно короткие сроки приезжать в Софию всего три раза по политическим делам (об этом мы расскажем немного ниже) и больше свою страну не увидит никогда.

На первых порах, по всей видимости, причиной этого были стремления молодой супруги, которая тосковала по родине и стремилась жить в Москве или, еще лучше, в Северной столице. Вначале Елизавета вроде бы на какое-то время отправилась к родителям в гости и предполагала вскоре возвратиться. Постепенно, однако, становилось ясным, что Лизе не очень хочется возвращаться в балканскую провинцию, несмотря на нежные чувства к мужу. В результате, будучи женатым на русской и сохраняя тесные связи в среде русской социал-демократии, где его хорошо знали, Раковский решает переехать в Россию.

Отбыв военную повинность, он в марте 1900 г. отправился в Петербург, где его ждала Елизавета. Полиция следила за каждым шагом Раковского, известным ей в качестве политического смутьяна. В архивном фонде Особого отдела Департамента полиции сохранилось досье «О румынском враче Крыстю Георгиеве Раковском».[49] В одном из донесений, которые там накапливались, говорилось, что в Санкт-Петербург прибыл молодой румынский врач Раковский к своей жене Елизавете Ивановне (непростительная ошибка для Особого отдела – напомним, что отца Лизы звали Павлом и он был достаточно известной личностью!), проживающей по адресу: Ореховский переулок, дом № 4, квартира 3. Здесь же в Петербурге проживала в это время, как сообщалось в донесении, и сестра Раковского Анна, которая училась на женских Бестужевских курсах.

Полковник Особого отдела Будзилович сообщал: «По сведениям здешней и заграничной агентуры, названный Раковский представляется крайне смелым и убежденным революционером и дальнейшее его пребывание здесь только укрепит его революционные связи и даст возможность активно проявить свое вредное направление».

Предостережения полиции оказались не напрасными. В Петербурге Раковский принял активное участие в полемике народников и марксистов, публиковался в печатных органах «легальных марксистов» «Наше слово» и «Начало». Продолжая интенсивную литературную деятельность, он выпустил на болгарском языке книгу «Политическое значение дела Дрейфуса» (она разоблачала антисемитский характер суда над французским офицером-евреем А. Дрейфусом, обвиненным в шпионаже в пользу Германии), а также небольшую полемическую брошюру против спиритизма «Наука и чудо». Переработав свою докторскую диссертацию, он издал ее в популярной форме под названием «Несчастненькие» под псевдонимом «женщины-врача» Е. Станчевой.[50]

Как раз в то время, когда Раковский оказался в российской столице, там развернулась страстная полемика между «легальными марксистами» и сторонниками революционной интерпретации учения Маркса. Особо ожесточенный, буквально злобный характер носил спор между Г. В. Плехановым и П. Б. Струве. По поручению Плеханова в Питер приехала В. И. Засулич, отстаивавшая взгляды эмигрантов-революционеров. Помимо теоретических разногласий возникли неурядицы чисто практического свойства. Струве выражал негодование недостаточной конспиративностью Засулич, которая, по его мнению, могла провалить организацию. Появление Раковского подлило масла в огонь, тем более что заранее было известно, на чьей стороне он окажется в споре. «Раковский внесет беспорядок в нашу организацию», – опасался Струве.[51] Видимо, именно по его предостережению питерские марксисты отказывались собираться в квартире, где проживали Раковские.

Пребывание Христиана в России и на этот раз оказалось недолгим. 26 марта 1900 г. он получил уведомление петербургского градоначальника о высылке из страны, 30 марта был на приеме в Департаменте полиции, где ходатайствовал об отмене высылки. С аналогичным прошением к министру внутренних дел обратилась его супруга. «Родившись и воспитавшись в России, – писала она, – я считала бы для себя горем необходимость покинуть мою родину, и поэтому запрещение моему мужу жительства в Петербурге совершенно расстроило бы нашу семью».[52]

Однако ходатайство Раковских об отмене высылки принято во внимание не было. Полиция сообщила Христиану, что он должен покинуть страну через Ревель. Раковский выехал в этот город и ожидал там германский пароход, на котором должен был отправиться в Любек. Даром, однако, он времени не терял. В ожидании корабля он завершил новую книгу, на этот раз о политическом положении во Франции, которую начал писать еще в Питере по заказу издательского товарищества «Знание». Это было либеральное печатное объединение, основанное в 1898 г. группой литераторов (К. П. Пятницкий и др.) при содействии столичного Комитета грамотности (просуществовало это издательство до 1913 г. и выпустило массу ценных книг).

В работе прослеживалась политическая история страны со времени свержения Наполеона III в 1870 г. до конца века, причем затрагивались в основном драматические моменты, начиная с колониальной экспедиции в Индокитай («тонкинской экспедиции») и завершая антисемитской кампанией, связанной с «делом Дрейфуса».

Работа была опубликована в том же 1900 г. под псевдонимом Инсаров, взятым в честь тургеневского героя.[53] Появление этой новой книги свидетельствовало, что Христиан уже свободно владел пером, писал легко, увлекательно, образно. И хотя его работы не сосредоточивались на строго отобранной тематике, не отличались глубиной проникновения в ту проблематику, которой он занимался в каждый данный момент, он стремился использовать максимум источников на разных языках, не допускал произвольных оценок, выступал в качестве аналитика, а не легковесного журналиста.