Читать онлайн «Table-Talks на Ордынке». Страница 19

Рихтера спрашивают:

— Кто были Карл Маркс и Фридрих Энгельс?

Пианист на минуту задумался и сказал:

— Первые социалисты-утописты.

В сороковые и пятидесятые годы вообще все деятели искусств обязаны были сдавать экзамены по марксизму-ленинизму. Преподаватель спросил известного дирижера Небольсина:

— Каковы условия захвата власти пролетариатом?

Музыкант учтиво посмотрел на экзаменатора и переспросил:

— Пардон, кем?

В пятидесятых годах в труппе Белорусского национального театра играла актриса по фамилии Ржецкая. Она единственная во всей республике имела звание «народной СССР». А ее дочь была замужем за местным композитором, по национальности евреем, который носил фамилию — Вагнер. В качестве зятя знаменитой актрисы он был прикреплен к больнице для местного начальства, так называемой «минской кремлевке». Как-то пришлось композитору лежать в этой лечебнице. Палата была двухместная, и соседом его был типичный советский начальник средней руки. Этот последний не без удивления смотрел на музыканта, ибо тот своей внешностью и манерами выделялся на фоне прочих больных, принадлежащих к минской номенклатуре. И вот сосед спросил Вагнера:

— А ты кто по профессии?

— Композитор.

— А фамилия у тебя какая?

— Вагнер, — отвечал музыкант.

Это не произвело никакого впечатления. Но тут, как нарочно, из репродуктора послышался женский голос, который анонсировал:

— Композитор Вагнер. Увертюра из оперы «Тангейзер»…

И сейчас же грянули мощные аккорды…

Тут сосед повернулся к музыканту и с неподдельным восхищением сказал:

— Ну, ты даешь!..

В хрущевские времена состоялся очередной съезд композиторов. После его окончания, как водится, правительственный прием. Проводила это «мероприятие» министр культуры Е. А. Фурцева. Она объявила присутствующим:

— Скоро к нам придет Никита Сергеевич, но он пробудет тут недолго. Я хочу вам дать совет: если он с кем-нибудь из вас заговорит, вы старайтесь называть свои популярные песни. Потому что Никита Сергеевич фамилий не помнит, а песни он знает, и таким образом ему будет понятно, с кем именно он разговаривает… И Хрущев появился на приеме. Он был весел, любезен, композиторы наперебой называли свои песни, и все шло превосходно. Но вот настала пора Хрущеву покидать прием. Случилось так, что с самым последним он простился с Евгением Жарковским. Пожимая ему руку, Никита Сергеевич произнес:

— До свидания.

— Прощайте, скалистые горы, — отвечал ему Жарковский.

(Такое наименование носила самая популярная песня этого композитора.)

В семидесятых, помнится, годах, после долгих десятилетий эмиграции Россию посетил И. Ф. Стравинский. Было устроено нечто вроде пресс-конференции, и один из газетчиков задал композитору такой вопрос:

— У нас в России много прекрасных певчих птиц. Скажите, Игорь Федорович, какую из русских птиц вы больше всего любите?

— Из русских птиц? — переспросил композитор. — Вот такую, с двумя головами…

И он руками изобразил силуэт двуглавого орла.

В большом зале Московской консерватории был вечер Арама Хачатуряна. В антракте к нему за кулисы зашел дирижер Натан Рахлин. Он поздравил композитора и сказал:

— А во втором отделении ты, наверное, будешь играть на скрипке…

— Но я не умею играть на скрипке! — воскликнул Хачатурян.

— Но ведь в первом отделении ты — дирижировал, — сказал Рахлин.

В те годы, когда Мстислав Растропович еще жил в Советском Союзе, существовал такой порядок. Если советский гражданин, находясь за рубежом, зарабатывал какую-то сумму денег, то 80 процентов от нее он обязан был отдавать в свое посольство.

Будучи с гастролями в Западной Германии, Растропович в качестве гонорара за одно из выступлений получил дорогую и изящную хрустальную вазу. С этим предметом он немедленно отправился в Советское посольство. В вестибюле музыкант изо всех сил швырнул вазу на пол, затем собрал в пакет примерно 20 процентов осколков.

— А это все — вам. Забирайте! — сказал он изумленным дипломатам и с этими словами удалился.

Музыкальный критик Соллертинский когда-то отозвался о балете «Кавказский пленник» таким образом:

— Смотреть бы рад, прислушиваться тошно…

Композитор по фамилии Слонов написал множество вальсов. Он сам как-то заявил о себе:

— Я — король советского вальса.

— Да, — согласился Никита Богословский, — ты вообще композитор только на три четверти…

Тот же Богословский сочинил забавную эпиграмму на другого своего коллегу — композитора по фамилии Бак.

В пятидесятые годы в одном концерте должен был выступать народный артист и профессор консерватории Яков Флиер. А вел этот концерт Н. П. Смирнов-Сокольский, исполнявший должность конферансье лишь по необходимости, а посему крайне небрежно.

Сокольский вышел на авансцену и объявил:

— Сейчас нам с вами предстоит огромное эстетическое наслаждение: лауреат международных конкурсов Яков Флиер сыграет нам на своей замечательной скрипке!

Раздались аплодисменты. Сокольский пошел за кулисы.

Там стоял бледный от ярости Я. Флиер, который сказал:

— Вы что же, не знаете, что я пианист?!

— Ага! — отозвался Сокольский, сейчас мы все исправим.

Он снова подошел к рампе и объявил:

— Друзья, произошло досадное недоразумение. Дело в том, что Яков Флиер сегодня забыл дома свою замечательную скрипку, а по тому сыграет нам на рояле, что гораздо труднее!..

Как-то Смирнов-Сокольский увидел за кулисами, что известный кукольник С. В. Образцов надписывает кому-то свою книгу.

— Я и вам подарю, — заверил он Сокольского.

— Не стоит труда, — мгновенно отреагировал тот. — Я глупостей не чтец, а пуще — образцовых…

Сокольский был на совещании в министерстве культуры. Там решался вопрос о слиянии двух коллективов, двух ансамблей — донских и кубанских казаков.

— Нет, это не получится, — сказал Сокольский.

— Почему не получится? — спросили его.

— Деникин в свое время уже пробовал — не получилось!.

Мне явственно вспоминается только один визит Сокольского на Ордынку. Он приходил для того, чтобы представиться Ахматовой, а так же получить ее автографы на нескольких книгах. Анна Андреевна отнеслась к нему с доброжелательным любопытством.

За ужином Сокольский произнес мрачноватую шутку, очень понравившуюся Ахматовой: