Читать онлайн «Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель». Страница 51

Однажды императрица ответила настаивавшему на том, что она должна давать званые завтраки и обеды, Фредериксу: «Зачем Вы хотите, чтобы я приглашала к себе лиц, дающих мне разные советы, могущие мне принести только вред, и давала этим лицам повод к разным разговорам». Эти слова мне были переданы самим графом Фредериксом.

Вместо того чтобы искать сближения и привлечь к себе сердца, царица избегала разговоров и встреч, и стена, отделявшая ее от общества, все росла.

После смерти Александра III царская семья лишилась всякой дисциплины. Царь был робок и неприветлив по отношению к своим дядям и кузенам, бывшим старше его и привыкшим смотреть на него как на ребенка и поэтому не оказывавшим ему должного почтения. Пользуясь слабостью Николая II, царская семья не признавала никакой дисциплины, в то время как при Александре III никто из членов ее не смел противиться строгим приказам министра двора графа Воронцова-Дашкова. Императрица понимала опасность, грозившую императорской фамилии и, пользуясь своим влиянием на Николая II, советовала ему пресечь со всей строгостью злоупотребления своим положением некоторых членов семьи. Советы ее принимались, но за ее спиной царь давал свое согласие на все требования великих князей, требования, часто оскорбляющие достоинство Императорского Дома. Все это привело к тому, что царица имела много врагов среди родственников своего мужа, врагов, ненавидящих ее и делавших все, что могло бы ей повредить и сделать ее нелюбимой. Исключением был лишь великий князь Павел Александрович, ум и такт которого удерживали его от какого бы то ни было участия в деяниях, направленных против Государыни. Таким же был и великий князь Константин Константинович. Рано вступивший на престол император, проведший всю жизнь в тесном кругу семьи, которая даже для охраны здоровья выбирала ему метресс[83], не был вожаком и благодаря своей молодости окружал себя юными офицерами, своими бывшими сослуживцами.

Неудачи следовали одна за другой. Царь желал иметь сына, Россия ждала наследника. Четыре дочери[84] принесли четыре разочарования. Государыней были недовольны, будто это произошло по ее воле. Наконец родился сын[85]. Велико было ликование! Но стали говорить, что ребенок слаб и недолговечен. Говорили, что у ребенка отсутствует покров кожи, отсутствие которого должно вызывать постоянные кровоизлияния, так что жизнь его могла угаснуть от самого незначительного недомогания.

«Кровь, все кровь», — говорила Государыня. Благодаря тщательному уходу за ним ребенок выжил, стал поправляться, хорошеть, был умен, но долго не мог ходить, и вид этого маленького существа постоянно на руках у здоровенного казака производил на парадах удручающее впечатление[86]. Как, это их будущий император? Этот маленький калека, в нем — грядущее великой России?..

Иногда говорили, что он уже начал ходить, но что он хромает, будто от того, что, взлезши на стол, упал с него, чем вызвал новое кровоизлияние, угрожавшее его жизни. К тому времени именно великая княгиня Анастасия Николаевна и великая княгиня Милица Николаевна, черногорские принцессы, доставили к наследнику для его спасения пресловутого Распутина, ставшего впоследствии злым духом царской семьи. Этот Распутин, как говорили, умел останавливать кровотечение. Случайно ли, но, во всяком случае, с приездом Распутина наследник стал поправляться и вера в Распутина с этого момента стала безграничной.

Императрица, много занимавшаяся благотворительностью, пожелала в 1910 г. устроить большой благотворительный базар в пользу тех учреждений, покровительницей которых она была. Однажды уже она устроила такой базар в Эрмитаже, одном из красивейших дворцов Петербурга. К сожалению, столько было тогда попорчено посетителями этого базара редких вещей времен императрицы Екатерины II, которыми были украшены залы Эрмитажа, что было решено никогда более там таких базаров не устраивать. Ввиду же того что министр Двора не хотел предоставить для этой цели ни одного из других дворцов, можно было лицезреть, как супруга величайшего в мире властителя была занята поисками подходящего для базара помещения. Обращались по этому поводу ко многим министрам, но каждый старался освободиться от подобных хлопот. Во время одного разговора с императрицей Николай II вспомнил, что, будучи еще наследником, он посещал мой дом во время балов и приемов. Он вспомнил, что обедал в большом зале, в котором помещалось много столов. Меня посетила княгиня Голицына, тогдашняя обер-гофмейстерина императрицы, и попросила у меня фотографические снимки моей квартиры, чтобы предъявить их Государю, а несколько дней спустя императрица обратилась ко мне с просьбой устроить у меня базар. Это событие имело для меня неприятные последствия. Оно создало вокруг меня много завистников, видевших в просьбе императрицы милость ко мне, чего на самом деле не было. В течение недели все углы моего дома были полны дам-патронесс, их помощниц и их прислуги. Каждая великая княгиня имела свой стол, ее кавалеры и дамы ссорились из-за мест; меня делали за все ответственной. Все артисты предложили свои услуги на эти вечера, и мои залы имели честь принимать Сару Бернар, великую Сару, находившуюся тогда в Петербурге. Мы окружили ее большим почетом. Граф Александр Зубов, потомок знаменитого фаворита Екатерины Великой, заехал за ней в гостиницу в сопровождении одетого в красную ливрею придворного лакея. Ей была сделана при ее появлении у нас большая овация. Все руки протянулись к ней навстречу, ей аплодировали и кричали: «Ура, Сара Бернар!» На следующий день она была принята в Царском Селе, так как императрица хотела лично выразить ей свою благодарность. Я не знаю, какое впечатление произвело это посещение на Сару Бернар, — я ее никогда после этого не встречала.

Лично я мало знала Государыню. За всю мою жизнь я только имела у нее три аудиенции — одну, между прочим, после базара. Часто я ее видела на театральных представлениях в Эрмитаже и в Зимнем дворце. Между прочим, великий князь Константин Константинович играл там Гамлета, прекрасно им переведенного на русский язык. Дочь моя играла Офелию. Царица приходила часто на репетиции. Всегда холодная и равнодушная, она, казалось, была только тем занята, чтобы в шекспировском тексте не было ничего, могущего показаться ей оскорбительным. Ни к кому не обращалась она с приветливым словом. Как лед, распространяла она вокруг себя холод. Император, наоборот, был очень приветлив и очень интересовался игрой артистов, всех ему известных гвардейских офицеров. Постановка «Гамлета» стала почти официальным событием, на нее была потрачена большая сумма денег из личных средств Государя. Трудно описать роскошь этой постановки. Я уверена, что ни мать Гамлета, ни король, ее супруг, никогда не имели такой блестящей свиты, какую им устроил русский двор. Даже пажи королевы были настоящие пажи императрицы, сыновья лучших русских фамилий.