Читать онлайн «Полное собрание сочинений. Том 30. Июль 1916 — февраль 1917». Страница 80

Реформизм Каутского, Турати, Бурдерона, выступающий ныне в форме пацифизма, не только оставляет в стороне вопрос о революции (это уже есть измена социализму), не только на практике отказывается от всякой систематической и упорной революционной работы, но и доходит до заявлений, что уличные демонстрации суть авантюра (Каутский в «Neue Zeit», 26 ноября 1915 г.), доходит до защиты и до осуществления единства с откровенными и решительными противниками революционной борьбы, Зюдекумами, Легинами, Реноделями, Тома и пр. и проч.

Этот реформизм абсолютно непримирим с революционным марксизмом, который обязан всесторонне использовать настоящую революционную ситуацию в Европе для прямой проповеди революции, свержения буржуазных правительств, завоевания власти вооруженным пролетариатом, нисколько не зарекаясь и не отказываясь использовать реформы для развития борьбы за революцию и в ходе ее.

Ближайшее будущее покажет, как развернется ход событий в Европе вообще, борьба реформизма-пацифизма с революционным марксизмом в частности, в том числе и борьба двух частей циммервальдского объединения.

Цюрих, 1 января 1917 г.

Гражданин Суварин заявляет, что письмо свое он адресует также и мне. Я отвечаю ему с тем бо́льшим удовольствием, что его статья затрагивает важнейшие вопросы международного социализма.

Суварин считает «апатриотической» точку зрения тех, кто думает, что «защита отечества» несовместима с социализмом. И, в свою очередь, он «защищает» точку зрения Турати, Ледебура, Бризона, которые, голосуя против военных кредитов, заявляют себя сторонниками «защиты отечества», т. е. точку зрения направления, называемого «центром» (я сказал бы скорее «болотом»), или, – по имени главного теоретического и литературного представителя этого направления, Карла Каутского, – каутскианством. Замечу мимоходом, что Суварин неправ, утверждая, что «они (т. е. русские товарищи, говорящие о крахе II Интернационала) отождествляют таких людей, как Каутский, Лонге и т. д… с националистами типа Шейдемана и Реноделя». Никогда ни я, ни партия, к которой я принадлежу (ЦК РСДРП), не отождествляли точку зрения социал-шовинистов с точкой зрения «центра». В официальных заявлениях нашей партии, в манифесте ЦК опубликованном 1 ноября 1914 г., и в резолюциях, принятых в марте 1915 г.[61] (оба эти документа воспроизведены in extenso[62] в нашей брошюре «Социализм и война», знакомой Суварину), мы всегда проводили различив между социал-шовинистами и «центром». Первые, по нашему мнению, перешли на сторону буржуазии. По отношению к ним мы требуем не только борьбы, но и раскола. Вторые же, – это нерешительные, колеблющиеся, наносящие наибольший ущерб пролетариату своими усилиями объединить социалистические массы с шовинистическими вождями.

Суварин говорит, что он хочет «рассматривать факты с марксистской точки зрения».

Но с марксистской точки зрения такие общие и отвлеченные определения, как «апатриотизм», абсолютно никакой цены не имеют. Отечество, нация – это категории исторические. Если во время войны речь идет о защите демократии или о борьбе против ига, угнетающего нацию, я нисколько не против такой войны и не боюсь слов «защита отечества», когда они относятся к этого рода войне или восстанию. Социалисты всегда становятся на сторону угнетенных и, следовательно, они не могут быть противниками войн, целью которых является демократическая или социалистическая борьба против угнетения. Таким образом, было бы прямо-таки смешным отрицание законности войн 1793 г., войн Франции против реакционных европейских монархий, или гарибальдийских войн и т. д… Было бы точно так же смешным нежелание признавать законность войн угнетенных народов против их угнетателей, которые могли бы разразиться в настоящее время, например, восстания ирландцев против Англии, или восстания Марокко против Франции, Украины против России и т. д…

С марксистской точки зрения необходимо в каждом отдельном случае, для каждой войны особо, определить ее политическое содержание.

Но как определить политическое содержание войны?

Всякая война есть лишь продолжение политики. Продолжением какого рода политики является настоящая война? Является ли она продолжением политики пролетариата, который с 1871 по 1914 г. был единственным представителем социализма и демократии во Франции, в Англии и в Германии? Или же она является скорее продолжением империалистской политики, политики колониального грабежа и угнетения слабых народов реакционной, клонящейся к упадку и умирающей буржуазии?

Стоит лишь определенно и правильно поставить вопрос, чтобы получить совершенно ясный ответ: настоящая война – война империалистская, это война рабовладельцев, которые поссорились из-за своего рабочего скота и хотят укрепить и увековечить рабство. Эта война – тот «капиталистический разбой», о котором говорил Жюль Гед в 1899 г., осуждая тем самым заранее свою собственную измену в будущем. Гед говорил тогда:

«Есть другие войны… которые возникают каждый день, это войны за рынки сбыта. С этой стороны война не только не исчезает, но грозит стать непрерывной. Это – война капиталистическая по преимуществу, война между капиталистами всех стран из-за прибыли, из-за овладения мировым рынком ценою нашей крови. И вот представьте себе, что в каждой из капиталистических стран Европы во главе подобной взаимной резни ради грабежа находится социалист! Представьте себе английского Мильерана, итальянского Мильерана, немецкого Мильерана в дополнение к Мильерану французскому, втягивающих пролетариев друг против друга в этот капиталистический разбой! Что осталось бы, я вас спрашиваю, товарищи, от международной солидарности? В тот день, когда мильеранизм стал бы общим явлением, нужно было бы сказать «прости» всякому интернационализму и стать националистом, каким ни вы, ни я никогда не согласимся быть» (см. «На страже!» («En Garde!») Жюля Геда, Париж, 1911, стр. 175–176).

Неверно, что Франция борется в эту войну 1914–1917 гг. за свободу, национальную независимость, демократию и т. д… Она борется за удержание своих колоний, за удержание колоний Англией, на которые Германия имела бы гораздо больше прав, – конечно, с точки зрения буржуазного права. Она борется за то, чтобы отдать России Константинополь и т. д… Эту войну ведет, следовательно, не Франция демократическая и революционная, не Франция 1792, не Франция 1848 гг. и не Франция Коммуны. Ведет войну Франция буржуазная, Франция реакционная, союзница и друг царизма, «всемирный ростовщик» (выражение – не мое, оно принадлежит сотруднику «L'Humanité»{108} Лизису), защищающий свою добычу, свое «священное право» на колонии, на «свободу» эксплуатировать весь мир при помощи своих миллиардов, отданных взаймы слабым или менее богатым народам.