Читать онлайн «Воспоминания». Страница 55

В конце 1904 года легкость, с которой совершился поворот Англии во время гулльского инцидента{129}, ясно доказала, что свою традиционную вражду к России она ставит позади вражды к Германии. После того как Япония в качестве английского вассала смирила Россию, Англия увидела, что пришел час, когда одним нажатием кнопки она могла привести Россию и Францию в движение против Центральной Европы. Однако эта направленная против нас агрессивная политика широкого масштаба была лишь условно воинственной. Эдуарду VII и людям его круга было бы гораздо приятнее мирно связать Германию, нежели идти на риск войны. Строительство германского флота из года в год улучшало для нас перспективу англо-германского соглашения, подавляя свойственную Англии склонность к войне и давая перевес трезвым английским политикам. Если в первое десятилетие текущего столетия гигантское развитие германской промышленности могло еще продолжаться, несмотря на отсутствие достаточных военных сил, главным образом потому, что Франция и Россия не были, «готовы», то в 1914 году из всех членов Антанты больше всего колебалась при вступлении в войну Англия. Без германского флота мы не смогли бы долго продолжать торговое соревнование, окруженные тремя державами Антанты. Благодаря же флоту неизменная напряженность англо-германских отношений стала менее опасной. По общему мнению посвященных лиц, в период, предшествовавший австрийскому ультиматуму Сербии, она была менее опасной, чем на протяжении многих-многих лет.

Однако самое позднее с 1903 года государственным принципом Англии стало не допускать больше военного ослабления Франции через посредство Германии, равно как и вообще нарушения военным путем европейского равновесия в пользу сильнейшей континентальной державы – Германии. То был самый несчастный момент в истории германской политики, когда в июле 1914 года она забыла этот важнейший факт и роковым образом подтвердила язвительные слова одного французского офицера, сказанные врачу германского лазарета: Vos armees sont terribles, mais votre diplomatie c'est un eclat de rire{130}.

В первые годы политики окружения Англия еще не принимала всерьез угрозу постройки германского флота. Там были убеждены, что на небольшие суммы, отпущенные для этой цели, невозможно построить первоклассный флот. Нашу технику считали несовершенной, недостаток у нас организационного опыта – чересчур большим, и все привыкли к тому, что многочисленные прусские и германские проекты строительства флота оставались на бумаге. На нашу судостроительную программу впервые взглянули иначе лишь в 1904 году. В том году вопреки моему желанию Эдуарду VII были показаны на Кильском смотре все корабли, которые мы имели, и кайзер торжественно провозгласил тост за вновь укрепляющееся морское могущество недавно созданной Германской империи. Король Эдуард отвечал холодно и во время смотра наших кораблей обменивался с первым лордом адмиралтейства Селборном многозначительными взглядами и словами, которые неприятно подействовали на меня. Англичанам стало не по себе при виде того, как много мы создали при столь ограниченных средствах и какого органического развития, превосходившего по своей планомерности их собственное, мы достигли. Терпеливая укладка камня на камень, в которой заключался германский способ работы, показалась им опасной также и здесь.

Антигерманская направленность концентрации британских эскадр, произведенной затем лордом Фишером, была подчеркнута в феврале 1905 года речью гражданского лорда адмиралтейства, который без всякого видимого повода заявил, что британский флот в случае необходимости сумеет нанести первый удар, прежде чем на другой стороне Северного моря успеют прочитать в газетах об объявлении войны.

Поведение Англии в 1904-1905 годах доказало, что в то время она была весьма склонна одним военным ударом совершенно уничтожить Германию как мировую державу. Тогдашняя ее склонность к войне объясняется тем, что последняя еще не была связана для Англии с каким-либо риском. Начатую же нами постройку флота адмиралтейство надеялось обесценить переходом на строительство дредноутов (1905 г), ибо оно полагало, что германский флот не сможет провести такие гигантские корабли через Кильский канал.

Эта цепь политических и морских угроз, параллельно с которой шло дикое науськиванье общественного мнения, вызвала в широких кругах Германии справедливое изумление. Правда, с одной стороны, военно-морские мероприятия Англии являлись признанием того, что строительство нашего флота принималось всерьез. С другой стороны, уже около десяти лет нам было известно желание Англии поставить нас на колени, а тогдашняя мощь нашего флота была слишком незначительна, чтобы объяснить ею такие мероприятия, как сосредоточение британских эскадр в Северном море.

В основе этих мероприятий лежало явное намерение запугать нас и, если бы это оказалось возможным, задушить в зародыше наше стремление к самостоятельности в мировой политике.

Вследствие этого в 1905-1906 годах меня с разных сторон осаждали просьбами обеспечить значительное увеличение мощи германского флота, чтобы лучше подготовиться к английской угрозе войной и, таким образом, преподать англичанам политический урок. Сам кайзер также находился под сильным впечатлением агитационной кампании Морского союза, преследовавшей ту же цель, и желал, чтобы я потребовал от рейхстага понижения срока службы наших крупных кораблей. Вследствие парламентского недоразумения срок службы, установленный законом о флоте, был на 25 лет выше, чем в иностранных флотах, а потому наши корабли являлись в значительной мере устаревшими.

Несмотря на это, я воспротивился внесению подобной новеллы и в связи с этим подал в начале 1906 года прошение об отставке. Новеллу, которую я внес в 1906 году, рейхстаг принял без возражений; она предусматривала лишь строительство шести тяжелых крейсеров, отвергнутых рейхстагом в 1900 году (я тогда же предупредил, что вновь подниму вопрос о них в 1906 году{131}). Далее, мне пришлось потребовать от рейхстага увеличения ассигнований, вызванного переходом к строительству дредноутов, к чему нас, как и другие флоты мира, вынудили англичане. И, наконец, требовались средства на расширение Кильского канала, ставшее необходимым в связи с увеличением размеров кораблей.

Мое нежелание требовать большего, несмотря на оказанное на меня давление, несколько успокоило заграницу и усилило доверие рейхстага; весьма вероятно, что в условиях 1904-1905 годов эти повышенные требования вызвали бы непосредственную опасность войны, не принесли бы нам в то время никакой выгоды и к тому же превысили бы возможности нашего флота. Цель, к которой я стремился из технико-организационных и бюджетно-политических соображений, состояла в том, чтобы строить по возможности равномерно. Оказалось, что для нас выгоднее всего закладывать ежегодно три корабля. Этот темп строительства, заключавший в себе постройку трех больших кораблей в год, так называемый трехтактный темп, не был предусмотрен узаконенной судостроительной программой. Поэтому мы стремились присоединить к этой программе новеллы, обеспечивавшие сохранение указанного темпа строительства. С 1906 года этого можно было легче всего достигнуть сокращением срока службы наших кораблей по образцу иностранных флотов, другими словами, ускорением строительства новых кораблей для замены выбывающих. Впрочем, и при этом условии сохранение трехтактного темпа было бы обеспечено лишь приблизительно; вследствие особенностей первой судостроительной программы сроки замены различных кораблей настолько сближались, что в одни годы нам приходилось закладывать по четыре корабля, а в другие – по два. Эти колебания принадлежали к числу уродств узаконенной судостроительной программы, с которыми, однако, приходилось мириться вследствие огромных преимуществ такой программы; в 1898-1900 годах рейхстаг никогда не согласился бы узаконить трехтактный темп, но придал силу закона принципу строительства эскадр. Моментом, когда мы должны были потребовать снижения срока службы кораблей, был 1908 бюджетный год. Поскольку уже летом 1907 года, еще до того, как в имперском морском ведомстве было достигнуто соглашение относительно новеллы, между партиями центра и свободомыслящих началось настоящее соревнование по проведению морской новеллы через рейхстаг, наши требования были приняты без всяких затруднений. Свободомыслящие впервые голосовали не только за корабли как таковые, но и за принцип узаконения судостроительной программы.