Читать онлайн «Уильям Оккам». Страница 14

Дальнейшим ударом по догматизму было продуктивное различение видов правдоподобных рассуждений — «вероятное» (probabile), «весьма вероятное» (verisimile), «возможное» (possibile) — в работах радикальнейшего аверроиста Жана Жанденского (ум. в 1328 г.). Эта шкала истинностных оценок (естественно, с включением в нее истины и лжи) была несравненно богаче «двухцветной» схоластической классификации XIII в. на две рубрики — истины и абсурда. При подходе Жана Жандснского оказалось, в частности, возможным совместить принятие перипатетической космологии с допущением ее птолемеевской картины мира лишь как удобной рабочей гипотезы, как своего рода математической фикции.

На повестку дня философии XIV в. все чаще ставится вопрос о бесконечном. При этом часто делаются попытки оспаривать ту якобы нерасторжимую связь между бесконечным и имматериальным, как это представлялось Фоме Аквинскому. Попутно, естественно, приходилось отвергать положение «ангельского доктора» о неразрывной связи понятия конечного с понятием бытия. Хотя обсуждение темы о бесконечном велось преимущественно в теологических терминах, все же несомненно, что речь шла о реальных научных и философских проблемах.

К числу этих проблем относится фундаментальный вопрос о природе континуума. Беря непосредственную этимологию этого термина, производили его от «непрерывного» в смысле Корнелия Цельса и от «прилежащего» в смысле Л. А. Сенеки. По существу же континуум понимался как система различимых, органически связанных друг с другом предметов, с которой в особенности приходится иметь дело при обсуждении вопроса о математической бесконечности. Были сделаны первые попытки в преодолении того физикализма в понимании континуума, который был столь характерен для Аристотеля. Этот физикализм в XIV в. полностью преодолен не был. Например, спор о том, слагается ли континуум из так называемых неделимых элементов, проходит красной нитью через многие философские исследования в XIV—XV вв.

Наряду с новыми методологи XIV в. обсуждали также ряд проблем, типичных для предшествующих столетий. Так, еще Скот поставил проблему интенсификации и ослабления формы и иллюстрировал ее примерами «теплого» и «холодного». Существенной была проблема о возникновении новой формы, а также о том, не наличествует ли она ранее в старой в скрытом виде. В качестве одного из возможных Эгидием Римским предлагалось такое решение: высшие формы сохраняют в себе низшие, однако не в актуальном, но в виртуальном смысле. Например, форма n-угольника виртуально содержит в себе форму (n—1)-угольника. Форма «розовое» виртуально содержит в себе формы «белое» и «красное».

Весьма «щекотливым» был и вопрос о смешении форм, приводящем к образованию так называемых смесей. Дунс Скот постулировал, что образ действия смеси специфически отличается от образа действия элементов смеси. Этот постулат можно проиллюстрировать примером образования смеси HCl из элементов H и Cl, где H и Cl — газы, а HCl — твердое тело. Принималась также ступенчатая шкала форм.

На постановку и разработку проблематики о смешении форм некоторое влияние, по-видимому, оказали определенные успехи тогдашней химии (хотя и тесно связанные с алхимической традицией). Описывая понятия физических изменений на теологическом языке (например, Григорий из Римини иллюстрирует интенсификацию формы на богословском понятии благодати — caritas), схоластики существенно затрудняли разработку натурфилософской проблематики. В XIV в. некоторые схоластики, во-первых, во многом очищают теорию изменения форм от теологического языка, и, во-вторых, что не менее важно, делают первые попытки, отрешившись от перипатетического физикализма, применить в своих спорах о «формах» и «субстанциальных свойствах» математический (а точнее, геометрический и механический) язык. Эти плодотворные попытки приходятся на вторую половину XIV в.

Из других традиционных проблем выделим так называемый принцип индивидуации (principium individuationis). Он был связан с попыткой выяснить тот комплекс факторов, который отграничивает данный индивидуальный предмет от сосуществующих с ним других предметов. В различных трактовках этого вопроса наиболее четко обозначался водораздел между реализмом и номинализмом, причем последний вариант решения проблемы до Оккама был намечен в XIII в. Годфруа Фонтэнским (74).

Иногда пытались объяснить причину указанного обособления исходя из некоего гипотетического основания существования (ratio essendi) конечных объектов. Вообще же предлагалось большое число вариантов решения этой проблемы. Одни усматривали упомянутую общую основу либо в материи, либо в форме, либо в самом субъекте, либо, наконец, в некоей тенденции, заложенной в индивидуальных объектах. Реалисты в противоречии со Стагиритом усматривали индивидуальное начало в идеях, тогда как номиналисты склонны были либо попросту игнорировать эту проблему, либо соотносить указанное начало с самими единичными объектами.

Принцип индивидуации имел также некоторое отношение к трактовке категории становления, поскольку в качестве порождающих индивидуацию процессов иногда называли эманацию (конституирование индивидуального путем «излучения» творческой энергии божества у неоплатоников), иногда эволюцию, дифференциацию и так называемое отпочкование. Социальной подоплеки принципа индивидуации в виде буржуазного индивидуализма, естественно, в эпоху средневековья быть еще не могло. Интерес же к индивидуационной проблеме явился следствием прогрессирующего изучения многообразия реального мира, а также осознанной ныне связи с лежащим в основе классической математики понятием упорядоченного по величине числового континуума (см. 35, 8).

Вот кратко те методологические проблемы, с которыми столкнулась не только схоластика XIV в., но и непосредственные предшественники Уильяма Оккама. К «предоккамистам» можно причислить францисканского епископа Пьера д’Орсоня (ум. в 1322 г.) и авиньонского профессора Дюрана де Сан-Пурсена (ок. 1270/5 — ок. 1334), но не Дунса Скота, к концептуализму которого Оккам относился отрицательно.

Пьер д’Орсонь с 1316 г. учил в Париже. В 1312 г. он побывал в Болонье, в связи с чем испытал заметное аверроистское влияние, текстуально зафиксированное у А. Майер (85, 267). Антитомистские тенденции положительно сказались на его гносеологических воззрениях, изложенных в «Комментарии к первой книге „Сентенций“ Петра Ломбардского» (99). В конечном счете Пьер д’Орсонь в какой-то мере восстанавливает честь номинализма, несколько заглохшего со времени И. Росцеллина.

Явным провозвестником оккамовского номинализма выглядит следующий текст Пьера д’Орсоня: «Очевидно, что аспект человечности и животности, поскольку он отличим от Сократа, есть продукт разума и не более чем термин» (99, I, d. 23, а. 2). Здесь содержится явный выпад против онтологизации универсальных аспектов. Индивидуационное начало францисканский епископ усматривал в самостоятельно существующей единичной субстанции, для которой он использовал термины «субстрат» и «абсолютное» (102, 2, 324). Субстрат он отличал от неопределенного единичного (individuum vagum), видя в нем источник возникновения универсалий как наиболее общих понятий (99, I, d. 35, р. 4, а. 1, р. 812 В).