Читать онлайн «Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945». Страница 48

Обвинение выразило недовольство тем, что: 1) партизаны расстреливались без суда, по простому подозрению; 2) мирных жителей казнили на основании незначительных обвинений, без доказательства их принадлежности к партизанам или участникам сопротивления; 3) солдат и комиссаров Красной армии, попавших в плен в тылу немецких войск, приравнивали к партизанам; 4) в результате репрессий невинные должны были нести наказания за грехи виновных. Распределение этих событий на четыре отдельных пункта обвинения и утверждение, что каждое из них явилось результатом отдельного приказа, внесло только путаницу.

Основой для борьбы с партизанами стал приказ «Об особой подсудности в районе [проведения операции] «Барбаросса», отданный Гитлером в мае 1941 г., в предвидении обстоятельств, с которыми придется столкнуться его войскам в России. Приказ полностью лишал немецкие военно-полевые суды полномочий рассматривать дела русских мирных жителей и вместо этого предусматривал, чтобы все обвиняемые в преступлениях против оккупационных сил предстали перед первым попавшимся офицером, который должен решить, как поступить с ними. Далее приказ уполномочивал офицеров в должности командира батальона и выше проводить репрессии против местных жителей в том случае, если немецкие войска подверглись «вероломному» нападению. Ко времени прибытия Манштейна в Крым приказ этот уже несколько месяцев как вступил в силу и исполнялся, так что командующий 11-й армией не принимал участия в его распространении. Учитывая эти обстоятельства, независимо от законности или противозаконности приказа, мы нашли неправильным считать фон Манштейна ответственным за него.

Сам Манштейн признал, что рассматривал этот приказ в качестве необходимого, поскольку при царившем в России хаосе проведение военно-полевых судов было совершенно невозможным.

Приказ содержал и вторую часть, уполномочивавшую командиров воздерживаться от дисциплинарных мер по отношению к немецким военнослужащим, совершившим преступления против русских. Разумеется, такое положение являлось более чем предосудительным, но было отмечено, что Манштейн оставил за собой право выбора, строго наказывая солдат, замешанных в преступлениях против мирных жителей, и что нескольких военнослужащих казнили за грабежи и изнасилования.

Главное обвинение основывалось на «приказе «Барбаросса». Фактически все несчастья, выпавшие на долю партизан, – примерно 2600 случаев – пронумеровали и по отдельности включили в этот пункт обвинения, приписывая их результату противозаконности «приказа «Барбаросса» и еще пяти других приказов. При проверке выяснилось, что последние пять приказов не имели к делу никакого отношения.

Доказательства в поддержку обвинения состояли в основном из рапортов майора Ризена в 11-ю армию и докладов военной полиции. В своих рапортах Ризен кратко описывал инциденты, приведшие к смерти партизан. Иногда он сообщал о расстрелянных людях, не приводя причины. Иногда причину указывал. Обвинение настаивало на том, что каждый «расстрелянный» был расстрелян после пленения без суда и следствия и что, когда не указывалась причина, жертва, по-видимому, была убита без всякой на то причины, а если причина все же указывалась, то чаще всего она была неадекватной или пустяковой.

Мы отметили, что при изучении предоставленных версией обвинения цифр напрашивалось предположение, что после пленения расстреляли большее число людей, чем вообще захватили в плен,[93] и что погибшие в бою партизаны не являлись невинными жертвами. Также мы указали на то, что, хоть причины, по которым расстреляли конкретных партизан, в оперативном рапорте зачастую не указывались, они непременно должны были включаться в него, если имели какую-либо оперативную значимость, например присутствие вражеских лазутчиков в конкретном районе.

Преступления, за которые гражданские лица подвергались казням в Крыму, состояли в следующем: пребывание в объявленных запретными зонах без пропуска; неправильное использование или подделка выданных немецкими властями документов; хранение огнестрельного оружия или немецкой военной формы; уничтожение объектов военного или экономического значения; укрывательство и поддержка партизан; отказ от работ; несоблюдение комендантского часа; уклонение от эвакуации после объявленной необходимости эвакуации определенных районов; преднамеренное направление войск в места засады; выдача сотрудничавших с оккупантами людей, которых впоследствии уничтожили партизаны; выдача себя за крымского татарина и, следовательно, члена немецких вооруженных сил; пребывание в местах боевых операций против партизан без правдоподобного объяснения. Все эти преступления обвинение расценивало как незначительные. Сомневаюсь, чтобы контингент ООН в Корее назвал бы их незначительными. Первое, что должна сделать армия, столкнувшись с партизанской угрозой, – это предотвратить несанкционированное перемещение гражданских лиц. Комендантский час вводится для ограничения передвижений в ночное время, а также перемещения людей – без полученного у местных властей пропуска, – в населенные пункты, в которых они не проживают. Те, кто преступал эти ограничения, рисковал оказаться причисленным к партизанам.

Мы представили предписание № 1 военной администрации, изданное генералом Дуайтом Эйзенхауэром (с 1944 г. генерал армии, Верховный главнокомандующий экспедиционными силами США в Европе, кавалер советского ордена Победы; в марте 1945 г. стал инициатором создания нового класса заключенных, на которых формально не распространялись условия Женевской конвенции по правам военнопленных, – разоружённые силы неприятеля, что привело к массовым смертям немецких военнопленных, которым было отказано в элементарных условиях жизни; 34-й президент США. – Пер.), когда союзные войска вышли на Рейн и оккупировали часть Германии. Это предписание объявляло все перечисленные мною выше нарушения (включая отказ от работ) тяжкими преступлениями. Со стороны как прессы, так и обвинения нас обвинили в развязывании кампании по ворошению истории в поисках и выставлении на всеобщее обозрение каждого преступления собственной страны. Такое обвинение не имело под собой ни малейших оснований. Манштейна обвиняли за деяния, считавшиеся противоречащими обычаям ведения войны. Мы отреагировали на это обвинение, приведя в доказательство аналогичные деяния союзников, дабы показать, что всегда найдутся спорные вопросы, касающиеся обычаев ведения войны. Мы не стали приводить в качестве свидетельств действия западных союзников, по которым они не были готовы дать оправданий. И мы привели в качестве свидетельств противоречившие обычаям войны действия русских вовсе не для того, чтобы показать, что эти же обычаи войны в недавнем прошлом нарушались и на Западном театре военных действий. С нашей точки зрения, предписание Эйзенхауэра было совершенно оправдано, поскольку упреждало действия в Германии «Вервольфа» (немецкое ополчение по эгидой СС для ведения партизанской войны в тылу наступающих войск противника, созданное в самом конце Второй мировой войны, а также вооруженное формирование самообороны НСДАП с середины 1920-х гг. – Пер.). А когда «Вервольф» практически никак не проявил себя, отпала необходимость в применении этих ограничений в полную силу. Если бы «Вервольф» все же начал активно действовать, то нам, по тем же причинам, что и немцам, пришлось бы подвергать людей казням на основании этого предписания. И нас осуждали бы точно в такой же степени.