Читать онлайн «Пульс России. Переломные моменты истории страны глазами кремлевского врача». Страница 91

Третья поездка в США состоялась осенью 1962 года. Кроме меня, были еще вновь П. Е. Лукомский и Н. Н. Кипшидзе. На этот раз мы пролетели океан — из Копенгагена до Нью-Йорка — на «Боинге» за 6 часов 40 минут! Нас встретил доктор Зукл, заместитель директора Института сердца; сразу в Вашингтон, там поджидала нас его машина, гостиница — спать. Все быстро и уже знакомо, почти привычно.

На следующий день — воскресенье — мы расхаживали по Вашингтону и немножко злились, что пропадает целый день зря. Потом — дни встреч в Бетесде, доклады. На этот раз сделал интересный доклад о своих абхазских стариках Кипшидзе; все заинтересовались: влияние ли особых условий жизни или генетические факторы? Как у них холестерин? А, низкий. Вот потому-то и жили долго. А питались обычно? И жен имели новых в старости? Скажите как интересно! Ну а дети были? Много? Вот это ловко! и т. д.

В этот период в развитие договора по обмену в Бетесде был и наш патолог А. М. Вихерт[261] (и уже успел недурно подучиться английскому). Он также сделал доклад о начале работы в нашей стране по эпидемиологии атеросклероза (данная область в США получила немалое развитие благодаря энергии Энсела Кейса[262] при поддержке Уайта — они периодически устраивали экспедиции в различные страны мира и организовали целую систему наблюдений).

Министр здравоохранения доктор Терри дал в честь нашего приезда обед, на котором преподнес мне только что вышедшую из печати на английском языке мою книгу «Атеросклероз» (перевод был сделан по инициативе Института сердца, а книга — разослана во все медицинские библиотеки США); это, между прочим, первый случай перевода книги, написанной русским клиницистом. Сей весьма торжественный для меня момент (что ни говори — весьма приятный и с личной, и с национальной точки зрения) был зафиксирован на фото, которые потом были воспроизведены в американских журналах. К слову сказать, наши газеты, в том числе даже «Медицинская», не нашли нужным вообще сообщить об этом (и стали расписывать обо мне только позже — после получения «Золотого стетоскопа»).

Переночевав в отеле, мы вылетели согласно программе в Чикаго. В великолепном здании чикагского аэропорта нас встретил профессор Стамлер, специалист по атеросклерозу, многочисленные труды которого в этой области мне были хорошо известны. Было очень интересным посещение лаборатории Луи Каца.

Кац — один из наиболее крупных кардиологов США, председатель национального кардиологического общества, казначей международного общества и т. д. Он широко известен своими исследованиями в двух направлениях: в области изучения экспериментального атеросклероза (отчасти совместно со Стамлером) и в области электрокардиографии. Как известно, именно Кацу принадлежит создание второй удобной модели экспериментального атеросклероза — на петушках (после первой Аничкова на кроликах). В его лаборатории полным-полно петухов и кур, даже как-то смешно. Совместно со своей многолетней сотрудницей доктором Пик Кац показал, что женские половые гормоны оказывают действие, тормозящее развитие атеросклероза (вот, оказывается, почему женщины гораздо меньше страдают от этой болезни и болеют ею позже, когда защитное действие женских половых гормонов уже прекращается, после климакса).

Профессор Кац к определенному часу собрал полную аудиторию врачей и научных сотрудников. Открывая заседание, он приветствовал советскую делегацию, упомянул о приоритете русских исследователей (Аничкова) по атеросклерозу и показал публике только что им полученную мою книгу на английском языке; он сказал, что выход этой монографии, как и мой приезд, — большое событие для чикагских кардиологов.

Затем я сделал доклад, который вызвал немало интересных вопросов. Я отвечал на них по-английски, внутренне удивляясь, что уста мои разверзлись (я ведь никогда английский язык не изучал). В заключение Кац очень любезно отозвался о докладе, аплодировали и т. д. После чего мы были у него на обеде в большой современной квартире, вся из стеклянных витрин, с видом на озеро — с высоты пятидесятого этажа.

Вечером в честь нашей делегации устроило прием чикагское кардиологическое общество. Одна русская дама, врач-биохимик, вцепилась в нас, обрадовавшись случаю поговорить на родном языке и узнать, как жизнь в Москве, Петербурге. Она очень любит — как и многие в Америке — музыку Шостаковича и Прокофьева, а дочка у нее учится в консерватории; как мы думаем, можно ли ей поехать в Россию, поучиться там? Оказалось, что среди собравшихся и некоторые другие говорят по-русски, «немножко» — то ли учатся, то ли выходцы из западных губерний.

Я, конечно, успел зайти в картинную галерею. Она носит здесь название Art Institute. В подъезде по обеим сторонам — львы. В музее великолепная коллекция французских импрессионистов (откуда их столько набрали американцы!). Особенно любят чикагцы «своих ренуаров» — молодую женщину с дочкой на террасе (действительно, чудесная вещь — и женщина, и сад, и все!), а также этюд к купальщицам.

Понравилась вещь Дега — «В лавке шляп» — и знаменитая кровать Ван Гога (The Bedroom at Arles — «Спальня в Арле»). Там же висит одна из импровизаций Василия Кандинского (с указанием: Russian 1866–1944 г.), вещь интересная, изящная. Как жаль, что мы открещиваемся от нашего соотечественника, так много давшего мировому искусству, везде признанного (к тому же, судя по его деятельности в первые годы после Октябрьской революции, человека левых, кажется даже социалистических, убеждений)! Как всегда, противный Пикассо представлен также.

В Чикаго Н. Н. Кипшидзе свел меня посмотреть стриптиз. В полутемном зале за столиками вокруг эстрады сидели мужчины; на освещенной эстраде вертелась молодая женщина. Сперва она была более или менее одета, потом, совершая различные па, стала снимать с себя кофту, юбку, лифчик, чулки. Осталась лишь небольшая повязка на соответствующем месте. Самое главное, по-видимому, не столько в том, что она публично разделась, а в постепенном самооголении на глазах у мужчин, в смаковании этого, а может быть, в сладострастных движениях; некоторые «артистки» при этом как бы изображают или переживают процесс полового акта — телодвижения их должны напоминать те, которые производит отдающаяся мужчине женщина. «Смен» было несколько: особы маленькие и высокие, худенькие и полные (относительно), блондинки и брюнетки — на любой вкус. Пробыв час, мы ушли, поплевывая, с ощущением напряжения и вместе с тем брезгливости.

Из Чикаго мы перелетели в Ричмонд — небольшой город, в котором находится знаменитая клиника братьев Майо. Сейчас это одно из излюбленных мест усовершенствования врачей — не только США, но и многих стран. Раньше нам казалось, что клиника Майо является хирургической — нет, в этом институте большое место уделяется и терапии, неврологии, физиологии. Замечательна история этого прекрасного учреждения. Основателем его был старший Майо, тип нашего земского врача-универсала. Сто лет тому назад из мальчишек, продававших на улицах Чикаго газеты, он попал в студенты, сделался врачом, открыл маленькую больницу. А теперь, главным образом усилиями его двух сыновей, пошедших по стопам отца, эта больница превратилась в громадный исследовательский и педагогический центр, оборудованный по последнему слову науки и техники.