Читать онлайн «Воспоминания о службе». Страница 48

В 1909 году Николаевскую академию Генерального штаба переименовали в Императорскую Николаевскую военную академию. Чем было вызвано это, не знаю. По-моему, старое название больше отвечало назначению академии, готовившей кадры офицеров Генерального штаба.

На полевые тактические поездки я попал в группу генерала Христиани, тактика невеликого, но все же более грамотного, чем полковник Филатьев. Поездки производились в районе Павловска и Царского Села: в Павловске на даче жил Христиани. Группа была дружная, и занятия шли хорошо. Христиани несколько раз давал мне дополнительные задачи, которые нужно было выполнить за час-два с приготовлением кроки и приказа или краткой объяснительной записки. Все это я выполнял в срок. Однажды перед концом занятий Христиани спросил, почему Филатьев поставил мне 9,5 балла по зимним групповым занятиям. Видя в Христиани порядочного человека, я рассказал ему о методе занятий Филатьева. Генерал все это выслушал сдержанно. За летние полевые поездки я получил 11 баллов, и, таким образом, все труды Филатьева провалить меня кончились неудачей.

Прошло последнее испытание, и в учебной части подводились результаты нашей двухлетней работы. Два курса (основных) я закончил седьмым. На дополнительный курс академии зачисляли 58 человек, но потом начальник Генерального штаба распорядился перевести еще четверых, имевших близкие к 10 баллам средние отметки. 21 августа 1909 года был оформлен наш перевод на дополнительный курс приказом по академии Генерального штаба.

Итак, из 95 человек, перешедших на старший курс, на дополнительный курс было зачислено 62 человека, а 33 человека окончили академию по второму разряду. На дополнительный курс переводились те офицеры, которые предназначались для службы в Генеральном штабе. Дополнительный курс должен был давать навыки по службе Генерального штаба, а между тем в течение восьми месяцев пребывания на нем расширялся опять же теоретический кругозор офицеров, но, правда, занимались уже более самостоятельно.

В первые четыре месяца нужно было разработать две самостоятельные темы и доложить их особым комиссиям: по истории военного искусства и по теории военного искусства. Последние четыре месяца каждый слушатель решал одну тактическую задачу на действия армейского корпуса. Увеличивалась до трех раз в неделю верховая езда, причем каждый офицер уже выезжал молодую лошадь. Верховая езда заканчивалась экзаменом в присутствии начальника академии. При переходе на дополнительный курс уже никаких перерывов в занятиях не было и отпуска не полагалось. Посещали лишь уроки верховой езды. Остальное время занимались дома. Обязательным было присутствие на докладах, которые, как правило, бывали по вечерам. Чтобы не отрывать всех слушателей сразу, курс делили пополам. Присутствовала на докладах та половина, в которую входил докладчик.

Особенно придирчиво требовали от слушателя сдачи в срок всех письменных работ. Это дисциплинировало и служило хорошим тренажем в будущей службе Генерального штаба, заставляя заранее рассчитывать свое время.

Получив тему, мы начинали подбирать литературу, обращаясь прежде всего, конечно, в свою академическую библиотеку — это замечательное книгохранилище. Ряд громадных залов был занят шкафами, наполненными книгами по военной литературе на всех языках. Начиная с основания академии, с 30-х годов XIX столетия, на приобретение книг тратилось немало денег, а, кроме того, многие видные военные деятели жертвовали свои книги в библиотеку. Поэтому в ней можно было найти любую книгу, и старинную, и новейшую. Библиотекарем при мне был сын рано умершего известного профессора-историка генерала Масловского. Молодой Масловский был культурным и грамотным военным библиографом. Каждый слушатель приходил к нему на консультацию по подбору источников, как к попу на исповедь. Масловский знал все книги и по истории, и по теории военного искусства, различные школы и направления в теории. Одним словом, был отличным консультантом. Но оказалось, что, кроме всего, Масловский эсер, и однажды мы нашли нашу библиотеку опечатанной жандармами. Военную литературу из-за границы академия получала без досмотра в таможне. Этим воспользовался Масловский для выписки из-за границы бесцензурной литературы. Вскоре он опять появился в распечатанной библиотеке и продолжал свои консультации. После окончания академии я не видел его, но с началом Февральской революции слышал о его участии в Совете депутатов, а затем и в брестских переговорах. Я не знал, что романы и пьесы некоего Мстиславского («На крови» в театре Вахтангова) написаны не кем иным, как Масловским.

По моей первой теме — «Операция 2-й русской армии под Сандепу» — источников было мало. Правда, в Обществе ревнителей военных знаний был прочитан доклад об этой операции и напечатан в его сборнике. Составив список литературы, я представил его через учебную часть на утверждение профессору Данилову, а сам продолжал работать над письменным докладом. По существующим правилам Данилов должен был утвердить этот список или дополнить его, если находил, что отсутствуют какие-нибудь важные источники. Через 10 дней я получил утвержденный без дополнений список. Доклад у меня уже был написан. Теперь оставалось через учебную часть представить конспект его, переписанный на машинке, объемом не более восьми страниц обыкновенной писчей бумаги. Уложить в такой объем описание операции армии под Сандепу было трудновато, но ничего не поделаешь. Выполнив вовремя эту работу, я стал ждать, что отчеркнет профессор Данилов для 45-минутного доклада. Сообщалось это за три дня до доклада. Конечно, хотелось знать раньше, чтобы заранее составить доклад. Помогали писари учебной части, которые за рубль сообщали слушателю, что отчеркнуто.

В начале октября начались наши доклады по первым темам. Слушатель Петров докладывал скучнейшую тему о походах Миниха против турок. Петров составил диаграмму переходов Миниха и, ссылаясь на исторические источники, доказал, что по мере сближения с противником скорость переходов Миниха увеличивалась: если вдали от противника он проходил в день по три километра, то по мере приближения к нему скорость движения возрастала до трех с половиной километров в день. Оппонент Баиов пришел в восторг и заявил, что вот он, Баиов, защищал диссертацию по эпохе Миниха, а это просмотрел, 11 баллов было наградой Петрову за полкилометра.

Слушатель штабс-капитан Борхсениус должен был докладывать тему о победе русского оружия под Ларгой и Кагулом. Перед докладом он зашел в буфет, выпил две рюмки коньяку и отправился в аудиторию. Главным оппонентом был тот же скучный Баиов. Мы сидели понуря головы, ожидая услышать давно известные истины. Но вот заговорил Борхсениус, и аудитория замерла. Он так ярко и красочно, с такими приемами столичного адвоката нарисовал Ларгу и Кагул, что «за красноречие» ему поставили 11 баллов.