Читать онлайн «Человек книги. Записки главного редактора». Страница 55

Только в случае, если типография искусственно создавала для книг, подписанных в печать в оригинал-макете, внеочередной набор и верстку, производственный цикл их мог сократиться. Но зеленая улица для прохождения таких изданий вела бы только к увеличению срока производства других книг, и средние сроки производства это бы не сократило.

Несмотря на горячую поддержку метода, я не закрывал глаза на его изъяны и принял участие в дискуссии о методе машинописного оригинал-макета, организованной редакцией «Полиграфического производства». В № 5 за 1961 год была напечатана моя статья «Оригинал-макет нужен, но какой?». В ней я ратовал за такой оригинал-макет, какой мы видим сегодня при компьютерном наборе, позволяющем автору читать полосы макета в том виде, в каком их увидит читатель, т. е. набранные тем же шрифтом, с той же разбивкой на строки.

Несмотря на то что предложенный И.Б. Эйдельнантом метод не дал ожидаемых от него результатов, он сыграл безусловно положительную роль, подготовив издателей и полиграфистов к переходу к т. н. репродуцируемому оригинал-макету, когда в издательствах стали изготовлять сначала макеты на электронных печатающих машинах с типографскими шрифтами, а затем и оригинал-макеты, набор которых выполнен на компьютере.

Редактор советского издательства всегда должен был быть готов к тому, что конкурент издаваемого им автора либо просто его недруг при первом удобном случае начнет строчить письма-жалобы, письма-доносы в высшие инстанции и обвинять этого автора в страшных грехах.

Отмываться от таких обвинений было нелегко. Страдал автор, страдал редактор. Усугублялось их «вина», если корреспондент был не просто конкурентом автора, но конкурентом высокопоставленным, если он занимал должность, позволяющую причинить крупные неприятности или воспрепятствовать изданию книги.

В 1961 году наша редакция выпустила написанную А.И. Ваксбергом по моей просьбе небольшую книгу «Об авторском гонораре». Тут же главный юрисконсульт Главиздата С.М. Сутулов написал начальнику Главиздата А.П. Рыбину письмо-рецензию, в которой доказывал на основе явных придирок, что редакция выпустила брак, вредный для дела. Сутулов был лицом заинтересованным, сам публиковал книги по авторскому праву. Естественно, что его пером двигало не столько стремление указать на якобы низкое качество выпущенной книги, сколько обида от того, что не ему предложили написать книгу на эту тему. Вот он и постарался возвести мелкие упущения в ранг существенных ошибок, чуть ли не пороков.

Мы вместе с Ваксбергом подготовили ответ, в котором многие замечания Сутулова отвергли как малообоснованные. Признавая же справедливость нескольких замечаний, мы аргументировано доказывали, что они не дают права квалифицировать книгу как вредную и ошибочную.

Александр Павлович Рыбин нас принял, выслушал, признал наши доводы состоятельными и дело закрыл. Но пример был показательным и не единственным в моей издательской практике. Особенно опасны были подобные выпады на стадии рецензирования рукописи учебных изданий, когда рецензентами выступали кафедры конкурирующих вузов, например Московского и Львовского полиграфических институтов. Процесс подготовки книги к изданию надолго затягивался из-за необъективности критики.

Другой подводный камень, который нам удалось с большим трудом и не без потерь обойти, касался учебника В.А. Маркуса «Организация и экономика издательского дела».

Когда мы включили в план второе издание этого давно не выпускавшегося учебника, Московский полиграфический институт послал возражения в Министерство высшего и среднего специального образования, предлагая вместо переиздания учебника, материал которого якобы устарел, подготовить новое издание силами авторов с кафедры экономики. А все дело было в том, что пришедший в то время на кафедру Борис Семенович Горбачевский захотел быть автором или соавтором такого учебного издания. Вот он и начал ставить палки в колеса. Однако редакция не пошла у него на поводу.

Во-первых, я, учившийся у Владимира Александровича и считавший его учебный курс самым практичным и дельным, не мог согласиться с такой оценкой книги Маркуса. А что касается устаревшего материала, ни он, ни мы, разумеется, не собирались выпускать книгу без замены такого материала новым.

Во-вторых, Б.С. Горбачевский, редактор по образованию и способный литератор, автор популярных книг, не был экономистом с опытом издательской работы и, значит, скорее всего, мог главным образом компилировать, поэтому его претензии казались нам несостоятельными. Отказ же кафедры МПИ положительно оценить учебник Маркуса мы квалифицировали как корыстное интриганство.

Поскольку получить гриф министерства в этих условиях было невозможно, мы решили выпустить книгу В.А. Маркуса не как учебник или учебное пособие, а как пособие практическое. Для нас такое решение было даже экономически более выгодным, так как номинал на практические пособия был выше, чем на учебные издания.

Механизм ценообразования в книжной сфере был тогда очень простым. Государство установило номинал на 1 учетно-издательский лист книги в зависимости от вида издания. Номинал на учебные издания для высшей школы был 3,2 копейки, а номинал на практические пособия – 4,6 копейки. Основания: учебные издания должны быть дешевыми, доступными для студентов. Это было хорошо для покупателей и плохо для издателей, так как при такой цене книга могла быть безубыточной только при большом тираже, а тиражи наших учебных изданий были малыми, из-за чего издательство несло большие убытки.

А книга Маркуса и без грифа служила учебным изданием, как ни противились Б.С. Горбачевский и под его влиянием кафедра экономики МПИ. Наша правота подтверждается и тем, что следующие издания этой книги выходили с грифом учебника.

Книга эта обобщала полезный редакционно-издательский опыт автора, в ту пору занимавшего должность главного редактора Издательства АН СССР, но в целом была эклектичной, включала мало связанные между собой главы, была по сути сборником, в который автор поместил даже материалы составленного А.Н. Жилиным для Издательства АН СССР руководства «Подготовка рукописи к изданию» (М., 1950). Конечно, эти материалы обобщали опыт работы издательства, одним из руководителей которого был Ефим Семенович Лихтенштейн, но все же налицо был случай прямого, непереработанного заимствования. Вдобавок речь там шла о редакционно-технических мелочах, относящихся к вычитке. Наконец, трудно было бы объяснить читателю, почему в книгу, названную «Редактирование научной книги», включена глава «Редактирование научно-популярной и научно-фантастической литературы». То есть объяснить было можно: автор ранее публиковал статьи и рецензии на эти темы. Но тогда следовало бы изменить заглавие книги. Поскольку речь шла о редакторском опыте самого Лихтенштейна, возможно, подошло бы заглавие «Редактирование книги. Из опыта редактирования научной, научно-популярной литературы и аппарата книги». Не помню, высказал ли я такое предложение в рабочем редакционном заключении по рукописи, но то, что я обратил в этом заключении внимание на явные недостатки и сделал немало справедливых, думаю, замечаний, – это точно. Однако заведовавший тогда редакцией Г.А. Виноградов предпочел не обострять отношений с маститым автором и решил сам быть издательским ведущим редактором. В качестве внештатного редактора он пригласил (кажется, по предложению самого Лихтенштейна) опытного редактора И.В. Малышева (тот был тогда, если мне не изменяет память, главным редактором Издательства Академии педагогических наук). Когда книга вышла в том виде, в каком ее составил Лихтенштейн, он все же подарил ее мне с многозначительной надписью: