Читать онлайн «АДМИРАЛ КОЛЧАК: ПРАВДА И МИФЫ». Страница 31

Что касается Америки и Японии, то с их стороны практической помощи было мало. Они ограничивались в основном поддержкой политических отношений с Колчаком и ролью «дружественных» наблюдателей на Дальнем Востоке, выжидая развитие ситуации и имея каждый свои виды. В этом регионе союзники издавали на русском языке свои газеты, основывали предприятия (даже в Иркутске была открыта американская обувно-трикотажная фабрика).

При этом Америка и Япония, имевшие на Дальнем Востоке свои экономические интересы, соперничали между собой за преобладающее влияние в этом крае. Отношения между ними были крайне натянутыми. Причем американское командование не было настроено на активное вмешательство в русские дела и даже по существу враждебно воспринимало режим Колчака из-за его «недемократичности» и белого террора (в отличие, впрочем, от дипломатов, которые не были столь категоричны). В ответ на запрос японцев о помощи в подавлении большевистского восстания в тылу весной 1919 года оно заявило: «Мы не смотрим на большевиков как на врагов, так как они представляют одну из политических партий в России… действуя против них, мы стали бы вмешиваться в домашние дела России». В противоположность американцам, японцы, не обремененные «демократическими» предрассудками, не только вмешивались, но и активно проводили свою корыстную политику, стремясь подчинить своему влиянию Дальний Восток.

Общим для тех и других было довольно бесцеремонное поведение. В городах, где стояли их гарнизоны, особенно во Владивостоке, японцы и американцы порой держали себя так, как если бы были хозяевами завоеванной страны. Власть Колчака была прочной и самостоятельной в Сибири и на Урале; но на Дальнем Востоке, из-за его отдаленности, малочисленности войск в этом регионе и присутствия иностранных войск, она была почти номинальной. В сентябре 1919 года по требованию американских офицеров во Владивостоке была закрыта газета «Голос Приморья» за напечатание сатирического фельетона под названием «Янки». Этот факт вызвал возмущение русской общественности и прессы.

В поведении японцев наиболее выпукло просматривались их хищнические, глубоко корыстные цели. По воспоминаниям не только русских, но и союзных представителей, японцы вели себя на Дальнем Востоке подобно оккупантам. При всех лживо-дипломатических заверениях в типично восточном духе, на деле они не считались ни с русскими, ни с другими союзниками. В своих мемуарах союзные представители прямо обвиняли японцев в военных преступлениях. Чтобы закрепить свое влияние в этом крае, они поддерживали таких сепаратистов и откровенных бандитов, как атаман Г. Семенов и иже с ним, и не столько «помогали» белому делу, сколько дискредитировали его и вредили Колчаку. Англичане даже считали, что переворот Колчака помешал планам японцев установить полный контроль над Дальним Востоком и Восточной Сибирью (см. мемуары полковника Уорда).

В конце концов такое поведение «союзников» привело к резкому конфликту между ними и Колчаком, в котором Верховный правитель сумел поставить их на место. Подробнее мы расскажем об этом чуть позже.

Вообще, единства среди союзников в «русском вопросе» не было. В цитированном выше письме У. Черчиллю глава британской военной миссии генерал А. Нокс, воздавая должное мужеству, патриотизму и честности самого Колчака, с горечью писал: «Его трудная миссия почти невыполнима из-за эгоизма японцев, тщеславия французов и безразличия остальных союзников».[91]

Разногласия между ними дополнялись слабым знакомством с ситуацией в России. По этому поводу кадетская газета «Сибирская речь» иронизировала: «За границей о нашей внутренней жизни имеют такое же представление, как мы о Китае».[92] В январе 1919 года демократически настроенный американский президент В. Вильсон и его коллега, британский премьер Д. Ллойд-Джордж, выступили с инициативой созыва на Принцевых островах (в Мраморном море, близ Стамбула) специальной международной конференции по русскому вопросу, на которую предлагали пригласить представителей обеих противоборствующих сторон – и большевиков, и белых.

Надо сказать, что правительство В. Ленина, проявляя в данном вопросе известную гибкость в условиях своей международной изоляции, откликнулось на это предложение. Другое дело, что оно не собиралось предпринимать никаких реальных мер к умиротворению страны: просто в тот период оно еще всерьез опасалось крупномасштабной интервенции держав Антанты (по образцу предыдущей немецкой) и старалось выиграть время. Чтобы получить передышку, большевики были готовы даже пообещать союзникам вернуть царские долги.

В стане белых предложение союзников о переговорах с большевиками вызвало волну возмущения. Вот лишь некоторые отклики на инициативу Вильсона:

Из обращения Совета русских политических организаций за границей к французскому премьеру Ж. Клемансо:

«Мы были бы людьми, лишенными чести и мужества, если бы согласились на это примирение».[93]

Из хабаровской газеты «Приамурье»:

сама идея переговоров «равносильна признанию за большевистскими и мадьяро-германскими бандами насильников, убийц и грабителей прав воюющей стороны, и за кучкой авантюристов, направляющих эти банды, – прав законного правительства».[94]

С категорическим осуждением затеи с Принцевыми островами выступили ряд видных русских политических деятелей в эмиграции: С.Д. Сазонов, князь Г.Е. Львов, В.Л. Бурцев, Н.В. Чайковский, «бабушка русской революции» Е.К. Брешко-Брешковская, ЦК партии кадетов, Всероссийский совет кооперативных съездов, земские и городские учреждения, ряд патриотических организаций. Белая печать сравнивала саму идею переговоров с большевиками с «троянским конем». Даже такой оппозиционный правительству Колчака рупор социалистов, как омская газета «Заря», категорически осудил это предложение. Многие воспринимали его как уход Запада от реальной помощи, попытку «умыть руки». Известный писатель Леонид Андреев в своей статье по этому поводу сравнивал союзных лидеров с библейским Понтием Пилатом (это лишний раз показывает, как много надежд возлагали на союзников. Ведь Пилат не только хотел, но и мог спасти Христа от расправы иудейского синедриона, но, когда увидел, что синедрион настаивает на его казни, демонстративно умыл руки и отдал его на растерзание. Как мы увидим дальше, в результате союзники действительно «умыли руки»).

Блок союзных белым политических партий на занятой Колчаком территории в своей резолюции от 9 февраля 1919 года по поводу Принцевых островов отказывал большевикам в звании партии, называя их «преступной группой», и требовал от союзников «безотлагательной военной и финансовой поддержки» и разработки «международного карательного законодательства против большевиков как врагов мира, цивилизации и культуры»,[95] а также признания правительства Колчака.