Читать онлайн «Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха». Страница 40

Покрышкин родился в 1913, и потому его детство завершилось раньше, чем советская система образования успела бесповоротно изуродовать его. Он стал великим асом потому, что с самого начала понимал значение индивидуализма в воздушном бою. С помощью своих бесконечных чертежей и постоянного анализа маневров он мог увидеть, как превосходный пилот на плохом самолете может нанести поражение менее умелому противнику на отличной машине. Это убеждение укреплял полученный Покрышкиным опыт воздушных учебных боев.

Как и Эрих Хартманн, Покрышкин был сторонником внезапных, стремительных и яростных атак. Его первым учителем в создании теории таких атак стал старый пилот-истребитель Соколов, который служил в первой эскадрилье, куда попал Покрышкин. Соколов считал, что внезапная решительная атака немедленно выигрывает психологическую схватку, так как вражеский пилот пугается и психологически готов быть сбитым. Покрышкин записал в своем дневнике: «Ключ к победе это маневр и огонь!»

Сам Покрышкин занимался в основном высшим пилотажем и маневрами. Когда он обратил свое внимание на то, что действительно отправляет вражеский самолет вниз, на стрельбу, то обнаружил, что ему еще нужно многому учиться. Саша стрелял слишком плохо даже чтобы спасти самого себя. Когда он проводил стрельбу по буксируемой мишени, то выполнял один заход за другим, пока не расходовал боеприпасы полностью. Сотни пуль улетали в небо, чтобы всего 3 или 4 пробили буксируемый конус.

Озадаченный Покрышкин никак не мог понять причин, по которым он не может попасть в мишень. Его заход на цель был совершенным, он пунктуально следовал наставлениям ВВС по стрельбе. Чтобы найти ответ, он снова обратился к математике.

Он сел за стол и начал вычислять траектории, скорости пуль, вероятности попадания. Покрышкин покрывал множество страниц сложными формулами и вычислениями, чертил десятки графиков. Эта работа привела его к выводам, которые Эрих Хартманн сделал в настоящих боях несколько лет спустя. Обрадованный Покрышкин пишет: «Успех зависит от стрельбы с малой дистанции».

Убежденный, что остается проблема найти подходящую позицию для атаки в упор, Покрышкин снова чертит диаграммы маневрирования, и следующий день проводит в лихорадочном ожидании. Вот как он описывает свой эксперимент:

«Секрет был в следующем. Я заходил на конус под определенным углом и атаковал, нажимая гашетки как раз в тот момент, когда по всем наставлениям я должен был отворачивать. Для молодого пилота это был огромный риск. Самая малая неточность, и я всажу очередь в самолет- буксировщик вместо конуса».

«Когда мы сели, пилот, который тащил мишень, был в бешенства. «Какого черта ты налетел на меня? Ты мог убить приятеля и другим способом!» Но ни глаз, ни рука не изменили мне. Я продолжал стрелять с короткой дистанции со смертоносной меткостью. Это было именно то, что требовалось в воздушном бою».

Покрышкин с помощью математического анализа нашел ту же самую тактическую формулу, к которой много лет спустя интуитивно пришел Эрих Хартманн. Сходство концепций и приемов просто поразительное. И оба подтвердили справедливость своих догадок в настоящих боях.

Покрышкин совершил более 600 вылетов и сбил 59 самолетов, ни разу не усомнившись в точности своих довоенных идей. Когда в 1941 Германия вторглась в Россию, Покрышкин был полноправным пилотом-истребителем и служил на Украине. Через 2 дня после германского вторжения, он полетел на разведку к Яссам. Именно там истребители JG-52 не раз встречались с истребителями Покрышкина во время службы Хартманна. Покрышкин, вместе со своим ведомым лейтенантом Семеновым, заметил 5 Ме-109. 3 находились ниже, 2 выше русского звена. Покрышкин рванул ручку на себя и начал подъем к верхнему немецкому звену.

Пилот ведущего германского истребителя сделал горку, и Покрышкин сумел разворотом зайти ему в хвост. Сблизившись вплотную, Саша нажал все гашетки. Германский истребитель загорел и полетел вниз, волоча за собой хвост дыма.

Обрадованный первой победой, молодой русский пилот совершил ошибку, которая стоила жизни множеству пилотов-истребителей. Он следил, как его жертва кувыркается вниз, захваченный прекрасным зрелищем. Ведомый сбитого немца налетел на забывшегося Покрышкина. Саша оторвался от восхитительного зрелища, когда пушечная очередь в клочья разорвала его левое крыло, и светящаяся трасса пролетела мимо кабины.

Покрышкин бросил свой МИГ-3 в пике в самой земле и съежился на бронеспинкой. Точь в точь, как Эрих Хартманн в своем первом боевом вылете. На бреющем он пошел домой. Его первый триумф едва не был омрачен. Такие замечательные асы, как Адольф Галланд и Гюнтер Ралль, едва не попались в ту же самую ловушку, не в силах пропустить столь волнующее зрелище, как гибель вражеского самолета. Галланд был ранен и едва не погиб. Ралль завершил бой вынужденной посадкой, которая чуть не стоила ему жизни. Таким образом, Покрышкин отделался легче, чем два знаменитых германских пилота.

Отважный Покрышкин, который опробовал в бою свой метод атаки, тем не менее до осени 1941 не получал возможности вести воздушные бои. Он совершил множество разведывательных вылетов, но редко схватывался с германскими истребителями. Он не прекращал изучать искусство воздушных маневров, и в последующих боях обнаружил, что его ответ на вражескую атаку быстрый и правильный. Теперь он выполнял маневры и контрманевры совершенно инстинктивно. И в результате остался жив.

Нововведения Покрышкина помогли советской авиации отказаться от смирительной рубашки маневров в горизонтальной плоскости, к которой до войны была привязана вся советская доктрина действий истребителей. Приученные маневрировать и сражаться в горизонтальной плоскости, советские пилоты в 1941 — 42 быстро переучились. Улучшенные характеристики самолетов и появление монопланов с низкорасположенным крылом открыло эру вертикального маневра в боях истребителей, и Покрышкин был среди тех, кто внес наибольший вклад в разработку этой тактики.

Для уклонения он использовал восходящую спираль. Игнорируя советы более консервативных товарищей, Покрышкин часто использовал бочку, чтобы гасить излишек скорости. Этот маневр заставлял германские истребители проскакивать вперед, и из охотника они становились жертвами. Его качества лидера, знание техники, учительские способности ставят его в первый ряд среди русских пилотов-истребителей.

То, чему Покрышкин учил других, он сам вынес из огня войны. Его фотографическая память позволяла ему воспроизводить мельчайшие детали маневров в бою. Он фиксировал все эти детали на схемах и покрывал стены своей землянки диаграммами, графиками и таблицами данных. Как и лучшие германские пилоты, с которыми он встречался, Покрышкин был сбит много раз. Он совершил много вынужденных посадок, и его товарищи часто изумлялись в каком полуразбитом состоянии возвращался его самолет после боев с истребителями Люфтваффе.