Читать онлайн «Жизнь Ленина». Страница 41

Диалектический подход Ленина, с его наглядным примером из прошлого, проливает свет на более современные события — из истории основанного им режима. Вторая мировая война началась через неделю после подписания советско-нацистского пакта. Это соглашение санкционировало аннексии в пользу обеих договаривающихся сторон. Для Германии и для России (хотя последняя и не участвовала в военных действиях) война была империалистической, экспансионистской Тогда Гитлер вторгся в Советский Союз, занял аннексированные Сталиным пограничные земли и проник в самое сердце России. Война стала для советской власти отечественной войной. Позже Красная Армия заняла иностранные территории, и Кремль их аннексировал или поработил их население, таким образом превратив национальную войну в империалистическую. Это, в свою очередь, породило национальные восстания против советского империализма в Восточной Германии, Польше и Венгрии.

Ленин предвидел, что национальные войны или восстания останутся возможными даже после победы социализма. Поэтому он утверждал принцип самоопределения независимо от государственного строя и осуждал тех голландских и польских социал-демократов, которые отрицали «самоопределение наций даже при социализме»{131}.

Ленин считал, что самоопределение и отделение желательны при социализме, достижимы при капитализме и возможны несмотря на империализм. Тот, кто настаивает на противоположном, говорил он, защищает «прямой, неприкрытый аннексинизм»{132}, т. е. империализм. Это обвинение он неоднократно бросал левым социалистам Польши и Голландии, которые, мечтая о мировом социалистическом государстве, позволили бы угнетенным нациям томиться в «тюрьме народов» до самого дня красного искупления.

Польские социал-демократы судили отвлеченно: «Социал-демократия ни при каких обстоятельствах не поддерживает установления новых пограничных столбов в Европе», ибо это было бы равносильно «восстановлению преград, сметенных империализмом». Большие государства, созданные империалистами, попадут в руки социалистов — зачем же тогда ломка империй и освобождение зависимых территорий?

Поляки гонялись за своим же догматическим хвостом. Как Ленин, они были против защиты отечества в империалистической войне и поэтому не могли требовать освобождения Польши. Требовать польской независимости значило бы для них примкнуть к польским националистам-капиталистам. Независимая Польша, утверждали польские интернационалисты, всегда будет полем битвы между Россией и Германией. Не лучше ли, говорили они, объединиться с немецким и русским пролетариатом в борьбе за свержение всех капиталистов и создание единого русско-польско-германского социалистического государства? Однако те же польские социалисты, которые отвергали самоопределение Польши, требовали самоопределения для европейских стран и азиатских и африканских колоний.

Ленин думал, что знает, как избежать оба острия этой дилеммы. «Положение, безусловно, очень запутанное, — признавал он, — но из него есть выход, при котором все участники остались бы интернационалистами: русские и немецкие социал-демократы, требуя безусловной «свободы отделения» Польши; польские социал-демократы, борясь за единство пролетарской борьбы в маленькой и в больших странах без выставления для данной эпохи или для данного периода лозунга независимости Польши»{133}.

«Но русским и немецким рабочим, — развивает свою идею Ленин, — не безразлично, будут ли они участниками аннексии Польши (это означает воспитание немецких и русских рабочих и крестьян в духе самого подлого хамства, примиренья с ролью палача чужих народов) или Польша будет независима». Если же польские социалисты выступят за независимость свой страны, то они тем самым окажут содействие классовому врагу — буржуазии. Это ослабило бы классовую борьбу, а для Ленина классовая борьба была превыше всех принципов. Он хотел, чтобы она не угасала во время войны, даже если бы для этого пришлось пожертвовать лозунгом самоопределения и отмены аннексий. Однако Ленин сделал важную оговорку реформистского толка: «Это не довод против большей политической свободы (и, следовательно, политической независимости) в периоды между войн».

Национальное восстание польского пролетариата и буржуазии ускорило бы военное поражение капиталистической России, которого Ленин так страстно желал. И все-таки он выступил против восстания. Опасался ли он подъема национального духа среди польских рабочих? Но политическая независимость после войны могла возыметь то же действие (как и произошло в 1920 г.). Этого Ленин не предвидел.

Письменное наследие Ленина так велико, что по ряду вопросов в нем можно найти прямо противоположные одна другой цитаты. Сегодняшние противники самоопределения покоренных коммунистической империей народов могут найти теоретическую поддержку в обширных теоретических трудах Ленина. Опираясь, с одной стороны, о левый берег интернационализма и всемирного государства, а с другой — о правый берег национализма, самоопределения и свободы отделения, теоретическая позиция Ленина представляет собою такой мост, под которым может проплыть не один корабль. Но большая часть изречений Ленина по этому вопросу была в пользу самоопределения как орудия, направленного против капиталистического империализма. Не склонный к беспочвенному утопизму, Ленин понимал опасность социалистического империализма, к которому могла привести измена социалистов своим первоначальным принципам. Он пишет: «Если социалистическая партия заявляет, что она «против насильственного удержания угнетенной нации в границах аннексирующего государства», то эта партия тем самым обязуется отказаться от насильственного удержания, когда она будет у власти»{134}.

По этому поводу Ленин цитирует письмо Фр. Энгельса К. Каутскому от 12 сентября 1882 г. Энгельс советует грядущим социалистическим правительствам Европы: «Одно лишь несомненно: победоносный пролетариат не может никакому чужому народу навязывать никакого осчастливления, не подрывая этим своей собственной победы». Это, по мнению Ленина, «безусловно социалистический прилип». Ленин понимал, что социалистический режим не будет непогрешимым. Осенью 1916 г., например, он прямо заявил: «Пролетариат не сделается святым и застрахованным от ошибок и слабостей только от того, что он совершит социальную революцию». Более того, победоносная пролетарская революция может руководствоваться «корыстными интересами — попытаться усесться на чужой спине»{135}. Ленин не исключал возможности, что социалистическое, большевистское или коммунистическое правительство станет империалистическим. Он предвидел, что успешную пролетарскую революцию в одной стране будет ожидать ряд ловушек. «Трудность революции всем известна, — сказал он. — Начавшись блестящим успехом в одной из стран, она, может быть, будет переживать мучительные периоды, ибо окончательно победить можно только в международном масштабе и только совместными усилиями рабочих всех стран»{136}.