Читать онлайн «С букварем у гиляков. Сахалинские дневники ликвидатора неграмотности». Страница 12

В состав суда избрали наиболее почтенных гиляков. Второй слева — отец женщины, которая была женой охотника.

— Гиляк с первой женой и ребенком должны уехать другое стойбище. Жена охотника, не желающая возвратиться к мужу, должна вернуться к своему отцу.

Все трое подчинились приказу наиболее почтенных гиляков, из которых был составлен суд. Молодой гиляк с женой и ребенком уехали на своих собаках в далекое стойбище, жена охотника возвратилась в отчий дом.

Перелистывая страницы своего дневника, обнаружил, что увлекся описанием гиляцкого быта и нравов и перестал отмечать ход занятий с учениками. Кроме того спутал числа, все время выставлял неправильные даты.

Путаница эта произошла не случайно. Сейчас конец марта, между тем самые свежие газеты, полученные на-днях в Адатымове, были помечены декабрем прошлого года. Таким образом, о том, что происходит во всем мире, заброшенные в сахалинскую глушь люди узнают с опозданием на четыре месяца.

Отрывного календаря у меня с собой не показалось. В карманном забывал отмечать прошедшие дни. Гиляки же днями и числами ни с какой стороны не интересуются. Не будь под боком Адатымова, едва ли удалось бы мне теперь установить точно число и даже месяц. В работе время бежит со скоростью поезда, дни сливаются в один большой день. Не уследишь.

Моя затея — перевести на гиляцкий язык «Интернационал» и составить пьесу — не удалось, оттого что под рукой нет ни одного хорошего переводчика.

Гиляки слабо знают русский язык, я же при помощи заведенного мною словаря едва усвоил несколько десятков самых необходимых в обиходе гиляцких слов.

Приходится искать других культурных развлечений для моих учеников, вернее, для всех обитателей стойбища Чирево, где проходит нынешняя моя работа.

Охотник.

Вырезано из бумаги гиляцким мальчиком.

После занятий разучиваю с учениками «Интернационал» на русском языке. Гиляки жутко коверкают слова, значение которых я им день за днем растолковываю. Мелодия дается им тоже не легко. Поют все больше на свой лад, и получается у них на редкость заунывно.

Вчера пришла весть из Адатымова: приехала туда кинопередвижка с несколькими фильмами.

Со всех окрестных стойбищ потянулись туда, в село, гиляки. Кто на собаках, кто пешком, но народу наехало великое множество. Ехали и шли целыми семьями.

Занятия были конечно сорваны. Пришлось и мне с учениками податься в Адатымово, где демонстрировали картину «Сплетня». Содержания картины туземцы не поняли, но все единодушно ею восторгались. Все на экране ошеломляло их: и невиданные никогда в жизни городские улицы, и поезда, и автомобили, и трамваи, и «чудовищно» наряженные люди.

Нескольким наиболее развитым ученикам я задавал вопросы, что они поняли из виденного. И все они, довольно улыбаясь, отвечали:

— Оцин холосо...

Или:

— Циловек идет...

Менее развитые ничего вообще не могли ответить на мой вопрос.

Окончился киносеанс, но зачарованные редким зрелищем гиляки не расходились. Мои ученики с огромным почтением взирали на киномеханика, который по их мнению был в этот момент «самым большим шаманом». Это он показал чудо на полотне, принес с собою в круглых жестяных коробках невиданные дома, моря, пароходы и людей.

Другие обхаживали слепого гармониста, ощупывали его гармонику, из которой он извлекал столько чудесных звуков. Гармонист собирался уходить к заметному сожалению моих учеников. Я уплатил ему и попросил остаться еще на часок. Трудно передать, сколько радости доставило это гилякам. Они плясали, веселились, затевали игры.

Две мамки, захваченные общим весельем, уселись на полу друг против друга и стали одновременно извлекать звуки, стуча руками, зубами, ногами, — словом, всеми возможными способами отбивали такт. И эта первобытная музыка получалась у них удивительно интересно.

Мне кажется, если бы этих мамок показывали в цирке, успех им был бы обеспечен.

С механиком кинопередвижки мне удалось столковаться, чтоб приехал завтра к нам в Чирево, показал новую картину. Сеанс решили устроить в комнате, которая является школой и моим жильем, насчитывающей ровно десять шагов в длину.

Сегодня узнаю у механика содержание картины и постараюсь перед сеансом возможно популярнее объяснить его гилякам. Пущу в ход все известные мне гиляцкие слова. Авось поймут.

Гиляки очень часто говорят, что при советской власти стало лучше, чем было раньше, но когда просишь кого-нибудь из них объяснить, в чем заключается это улучшение, следует избитый ответ:

— Чертие знат почему, а только лучше.

То, чего не могли мне объяснить гиляки, я понял сам. Ну вот хотя бы медицинская помощь. Давно ли еще гиляки при всяких заболеваниях обращались к своим чамынам (шаманам) за помощью, отдавали им все лучшее за то, что те бесцельно плясали вокруг больного и нещадно колотили в бубен.

Теперь дела чамынов приходят в упадок. Медицинские отряды Наркомздрава все гуще охватывают все уголки острова и не только бесплатно лечат, но предупреждают и изучают существующие среди туземцев болезни.

В стойбищах работают фельдшерские медицинские отряды, при культбазах открываются больницы на шесть-восемь коек, и если еще до 1929 года трудно было уговорить гиляка обратиться за помощью в медицинский пункт, то сейчас недостатка в туземных пациентах советские врачи и фельдшера не испытывают.

Года два тому назад ни одна роженица не соглашалась рожать в больнице, в чистоте, тепле и в окружении специалистов-врачей. Даже приданое для ребенка, состоявшее из мануфактуры, муки, сахара и одежды, не могло сделать своего дела: гилячки, соблазненные подарком, обещали рожать в больнице, но на деле выходило иначе. Они являлись в больницу после родов с ребенком на руках и говорили врачам и акушеркам:

— Однако, давай мануфактура, сахар и мука. Моя узе родиль...

По старому таежному закону женщина, которая должна родить, считается нечистой и не имеет права рожать в юрте, где живет. Роды происходят в специально построенных шалашах, при чем никто не имеет права присутствовать при них.

Сдвиг произошел неожиданно.

У нескольких женщин приключились тяжелые, ненормальные роды, и всякими путями узнававшие об этом медицинские работники направлялись к ним и оказывали необходимую помощь.

Эти случаи получили широкую известность среди гиляков, и борьба веков закончилась победой советской нови над седыми законами тайги.