Читать онлайн «Происхождение партократии». Страница 139

Разумеется, президиум Исполкома Коминтерна, как и на всех предыдущих заседаниях этого учреждения, единогласно осудил оппозицию за якобы проводившуюся ею подготовку переворота «образца Пилсудского». Не имело никакого значения, верили ли иностранные члены Коминтерна, что их бывший председатель Зиновьев хочет стать русским Пилсудским, а организатор разгрома Белой армии в гражданской войне — Троцкий — теперь хочет воссоздать эту Белую армию и возглавить ее борьбу против той Красной армии, организатором которой был он же сам. В этой связи нельзя не вспомнить известного итальянского писателя, бывшего коммуниста И. Силоне. Когда Троцкий после антикоммунистического переворота Чан Кай-ши представил Политбюро ЦК свой известный «Меморандум о китайской революции» с критикой прочанкайшистской политики Сталина и Бухарина в Китае, то Политбюро в мае 1927 года внесло предложение в Исполком Коминтерна осудить Троцкого за этот меморандум. Председательствующий на заседании Исполкома Коминтерна поставил на голосование вопрос об этом осуждении Троцкого. Но итальянская делегация (Силоне и Тольятти) захотела видеть документ Троцкого, прежде чем о нем судить, однако председательствующий (им был немец Э. Тельман) совершенно хладнокровно заметил: «Мы, члены президиума, его тоже не видели». Силоне, подумал, что он не расслышал слов Тельмана, попросил его повторить свои слова. Тельман повторил слово в слово сказанное им. Тогда Силоне, поддержанный Тольятти, заявил, что вполне возможно, что документ Троцкого заслуживает осуждения, но итальянцы не могут этого сделать, не прочитав его.

Сталин выступил с объяснением, почему не роздан перевод Меморандума Троцкого членам президиума Коминтерна: в нем имеются намеки на тайны советской государственной политики (на самом деле была одна «тайна»: 15 апреля 1927 г. Сталин на сессии Моссовета высоко возносил заслуги Чан Кай-ши и защищал Гоминдан, а через неделю был переворот Чан Кай-ши, жертвой которого стали тысячи убитых коммунистов, о чем и писал Троцкий). Сталин увидел угрозу провала «единодушного осуждения» Троцкого Коминтерном; чтобы предупредить это, он предложил отложить заседание, а тем временем «проинформировать» итальянцев не о меморандуме Троцкого, а о внутреннем положении в СССР и о позиции ВКП(б)

Эту роль «информатора» поручили лидеру болгарских коммунистов В. Коларову. И Коларов сыграл ее классически. Пригласив к себе итальянцев в отель «Люкс» (там жили иностранные лидеры Коминтерна), Коларов за чашкой чая изложил итальянцам весьма толково, хотя и несколько цинично, суть дела. Смысл доводов Коларова сводился к следующему: во-первых, я тоже не читал документа Троцкого; во-вторых, если бы Троцкий секретно прислал бы его мне для ознакомления, то я отказался бы его читать, ибо он, откровенно говоря, не представляет для меня интереса; в-третьих, мы не заняты поисками исторической правды, а констатируем факт борьбы двух сил в ВКП (б) — это Политбюро во главе со Сталиным и оппозиция во главе с Троцким. В этой борьбе власть над партией и СССР в руках Сталина. Поэтому мы поддерживаем Сталина, а не Троцкого.

Коларов все-таки не убедил итальянцев, и они на новом заседании снова отказались голосовать за осуждение меморандума и исключение Троцкого. К ним присоединились французские и швейцарские делегаты. Тогда Сталин заявил, что ЦК берег обратно свою резолюцию о Троцком, поскольку нет «единогласия». Заседание кончилось без осуждения Троцкого. Когда, проезжая Берлин, Силоне купил свежую немецкую газету, то не без удивления прочел лживую новость: Москва сообщала, что Коминтерн осудил Троцкого за его меморандум о Китае ("The God That Failed", ed. by R. H. S. Grossman, New York, Harper amp; Brothers, p. 106–111).

По делу о типографии ЦКК исключил из партии 14 человек — лидеров оппозиции вне ЦК во главе с Преображенским, Серебряковым, Мрачковским. Однако, это не приостановило печатания платформы оппозиции, ибо, как сообщает Ярославский, «оппозиция использовала путем подкупа и обмана отдельных работников советских типографий, чтобы выпустить в свет свою меньшевистскую платформу, которая была отпечатана и разослана на места» (Ем. Ярославский, цит. пр., стр. 483).

Исключительную активность, выходящую из-под контроля лидеров оппозиции, проявляют местные оппозиционные группы, создавая новые подпольные типографии под Москвой, в Ленинграде, на Украине, насильственно захватывая аудитории для своих собраний (Ярославский: «Дело дошло до до того, что насильственно была захвачена аудитория Московского высшего технического училища, куда не были допущены члены ЦК и ЦКК, явившиеся на это собрание для того, чтобы распустить его, — там же, стр. 484). Вот тогда и началась новая, на этот раз массовая волна исключения из партии не только оппозиционеров, но и тех, кто открыто не становился на точку зрения ЦК. Теперь вновь взялись за лидеров оппозиции из ЦК.

Сталин опять решил призвать на помощь Коминтерн. 27 сентября состоялось объединенное заседание Президиума Исполкома и Интернациональной Контрольной Комиссии, посвященное оппозиции. На этом заседании Троцкий открыто обвинил Сталина, что его группа в ЦК путем нелегальных партаппаратных комбинаций незаконно захватила власть над партией и узурпировала власть над страной. Теперь Сталин создал в партии принципиально отличный режим, чем режим Ленина, поэтому оппозиция, борясь против партаппаратного бюрократического режима Сталина, тем самым борется за восстановление ленинского режима. Сталин решил доказать перед Коминтерном несостоятельность этого утверждения. Из резкого диалога между Троцким и Сталиным на заседании президиума Исполкома Коминтерна выяснилось, что хотя сталинская группа и узурпировала власть, но сам по себе сталинский режим действительно есть весьма логичное, наиболее последовательное продолжение того режима, который Ленин провозгласил на X съезде. Аргументы Сталина действительно были убедительны. Сталин опубликовал эту свою речь, приурочив это к октябрьскому пленуму ЦК и ЦКК 1927 г., на котором вновь был поставлен вопрос об оппозиции. Сталин объявил с полным правом свой режим ортодоксально ленинским, а самого Троцкого чужеродным элементом в большевизме. Сталин сказал:

«Троцкий не понимает нашей партии. У него нет правильного представления о нашей партии.

Он смотрит на нашу партию так же, как дворянин на чернь или как бюрократ на подчиненных. Иначе бы он не утверждал, что в миллионной партии, в ВКП(б), можно "захватить" власть, "узурпировать" власть отдельным лицам… Почему же, в таком случае, Троцкому не удалось "захватить" власть в партии…? Чем это объяснить? Разве т. Троцкий более глуп или менее умен, чем Бухарин или Сталин? Разве он менее крупный оратор, чем нынешние лидеры нашей партии? Не вернее ли будет сказать, что, как оратор, Троцкий стоит выше многих нынешних лидеров нашей партии? Чем объяснить в таком случае, что Троцкий, несмотря на его ораторское искусство, несмотря на его волю к руководству, несмотря на его способности, оказался отброшенным прочь от руководства великой партией, называемой ВКП (б)? Троцкий склонен объяснить это тем, что наша партия, по его мнению, является голосующей барантой, слепо идущей за Сталиным и Бухариным?» («Партия и оппозиция по документам», стр. 10–11) Выделенные мною слова Сталин исключил из текста при переиздании его Сочинений в 1949 г. (см. Сталин, Соч., т. 10, стр. 159).

Насчет того, отличается ли его режим от ленинского, Сталин так ответил Троцкому:

«Троцкий изображает дело так, что нынешний режим в партии… является чем-то принципиально другим в сравнении с тем режимом в партии, который был установлен при Ленине. Он хочет изобразить дело так, что против режима, установленного Лениным после X съезда, он не возражает, и что он ведет борьбу, собственно говоря, с нынешним режимом в партии, ничего общего не имеющим, по его мнению, с режимом, установленным Лениным.

Я утверждаю, что Троцкий говорит здесь прямую неправду.

Я утверждаю, что нынешний режим в партии есть точное выражение того самого режима, который был установлен в партии при Ленине, во время X и XI съездов нашей партии… Троцкий и оппозиция… требовали допущения фракционных группировок в партии и отмены соответствующего постановления X съезда… (Троцкий: "Я не говорил о X съезде, Вы выдумываете"). Троцкий не может не знать, что я могу доказать это документально. Документы эти остались в целости, я их раздам товарищам, и тогда будет ясно, кто из нас говорит неправду» (Сталин, Соч., т. 10, стр. 161–162).