Читать онлайн «Джихад. Экспансия и закат исламизма». Страница 78

Эскалация насилия вынуждала группы, связанные с ИФС, более активно включаться в борьбу, чтобы не позволить ВИГ ее монополизировать. Летом 1993 года исламистские интеллектуалы-«джазаристы», объединившиеся вокруг Мухаммада Сайда, создали ИФВД (Исламский фронт вооруженного джихада), который будет «специализироваться» на убийствах их заклятых врагов — светских интеллектуалов. В марте 1994 года, в конце Рамадана, несколько сотен боевиков из Движения за исламское государство (ДИГ), возглавлявшегося Абдель Кадером Шебути, напали на тюрьму Ламбез близ Батны и освободили заключенных исламистов. Чуть ранее, 26 февраля, в разгар месяца поста, отмеченного ростом насилия, Джаафар аль-Афгани погиб при обстоятельствах, дававших повод предположить, что армейская разведка имела точные сведения о его местопребывании.

Однако смерть «эмира» ВИГ не помешала росту могущества его организации. 10 марта «Аль-Ансар» представила своим читателям нового «эмира» организации — Шерифа Гусми, известного также как Абу Абдаллах Ахмед. До своей гибели в бою 26 сентября 1994 года последнему удастся реализовать одну из первоочередных задач джихада: объединение всех его сторонников и даже части приверженцев ИФС. «Эмирство» Гусми — это период расцвета ВИГ, которой в это время удастся успешно сочетать насилие с решением конкретных политических задач. Гусми, приступивший к исполнению своих обязанностей в возрасте 26 лет, был имамом и руководителем местного отделения ИФС в Бирхадеме. В 1992 году он был отправлен в сахарские лагеря. Вступив в ВИГ, в которой он возглавил Религиозную комиссию, он в январе 1994 года дал по этому поводу в Пешаваре интервью арабскому еженедельнику.[301] Было видно, что новый эмир обладал опытом борьбы в своей стране и на международной арене, а также религиозными познаниями, что делало его более сильной фигурой, нежели его предшественники и преемники.

Тринадцатого мая 1994 года Мухаммад Сайд, Абдерразак Реджем и Сайд Мехлуфи встретились с Шерифом Гусми в палатке, в горах, где приняли решение о вхождении своих движений в единую ВИГ и принесли присягу (байа) ее «эмиру».[302] По итогам встречи было принято «Коммюнике о единстве, джихаде и приверженности Корану и Сунне», подписанное А. Реджемом от имени ИФС и С. Мехлуфи от имени ДИГ.[303] В нем говорилось о создании Маджлис аш-шура — Консультативного совета, в который вошли оба находившихся в заключении руководителя ИФС — Мадани и Бенхадж (без консультаций с ними). Однако истинным творцом союза был Мухаммад Сайд, намного превосходивший остальных участников своим харизматическим обаянием и культурой. Он окажет большое влияние на ВИГ, которая отныне станет главной силой алжирского исламизма.

Какими бы задними мыслями ни руководствовались те, кто подписал документ, эта «историческая» встреча, приведшая к союзу, указывала прежде всего на завоевание гегемонии группой, представленной в основном бедной городской молодежью: один из самых маститых исламистских интеллектуалов страны, 50-летний профессор университета Мухаммад Сайд, принес присягу своему 26-летнему «эмиру». В более широком плане она свидетельствовала о том, что набожные средние классы утратили инициативу внутри движения, подтвердив тем самым снижение своего социального статуса.

Заграничный исполнительный комитет ИФС, руководимый из Германии Рабахом Кебиром, который в первое время отнесся к «Коммюнике о единстве…» с недоверием, организовал противодействие. Он дал зеленый свет созданию Исламской армии спасения (ИАС), чтобы позволить средним классам, поддерживавшим ИФС, возможность проявить себя на поприще джихада, не присоединяясь к ВИГ с ее радикальными взглядами. Исключив из своих рядов сторонников М. Сайда[304] и заявив, что А. Реджем не имел никакого права подписывать документ от имени ИФС, ЗИКИ заложил фундамент для создания Исламской армии спасения 18 июля 1994 года. ИАС, сохранявшая верность ИФС и подчинявшаяся его находившимся в заключении руководителям, объединила в своих рядах партизанские отряды, имевшие прочную базу на западе и востоке Алжира. Их «национальный эмир» Мадани Мерзаг противостоял «эмиру ВИГ» Шерифу Гусми, отряды которого действовали в центре страны и на окраинах столицы. Вскоре между двумя группировками начались кровавые разборки.

Политические цели этих двух группировок разошлись с самого начала. Создавая военное крыло, ИФС стремился к переговорам с властями с позиции силы: в августе, через месяц после создания ИАС, Аббаси Мадани написал из тюрьмы письмо генералу Зеруалю, ставшему президентом страны в январе прошлого года, с предложением ему поискать пути к разрешению кризиса (на условиях ИФС).

Эта новая эскалация насилия разворачивалась в тот момент, когда ИФС совместно с целым рядом оппозиционных партий начал готовить «Платформу для политического и мирного урегулирования алжирского кризиса». Этот документ будет подписан в Риме 13 января 1995 года. Тем самым распущенная партия стремилась заявить, что она оставалась центральным и незаменимым актером на политической сцене, давая понять, что располагала возможностями прекратить вооруженную борьбу, если режим согласится на переговоры, вернет армию в казармы и передаст бразды правления набожным средним классам. Эти претензии исламистской партии были восприняты алжирскими лидерами как вызов, тем более что Римская платформа нашла благожелательный отклик в некоторых влиятельных кругах США.[305] Однако реализация этого проекта предполагала, что ИФС в 1995 году всё еще был способен контролировать неимущую городскую молодежь, эти «батальоны джихада», а также набожных коммерсантов и предпринимателей. Но время ИФС давно ушло. Состоятельные горожане, измученные налетами банд, возглавляемых местными «эмирами», отдавали всё большее предпочтение другой исламистской партии — «Хамас» во главе с Махфудом Нахнахом, готовой сотрудничать с режимом, защищая перед ним интересы этой социальной группы. Что же касается ВИГ, то, несмотря на поддержку Бенхаджем Римской платформы, она вела против этого соглашения, «заключенного под сенью ватиканского креста»,[306] яростную кампанию, обвиняя руководителей ИФС в том, что они являлись лишь «дельцами от джихада», которые «торговали кровью бойцов» ради удовлетворения собственных политических амбиций. В июне Мадани и Бенхадж были «исключены» из Маджлис аш-шура (Консультативного совета) ВИГ, в который они были выбраны (без их ведома) годом ранее во время «встречи единения». 4 мая Зитуни опубликовал коммюнике, запрещавшее представителям ИФС за рубежом говорить от имени джихада и давал им месяц на покаяние, угрожая в противном случае смертью. Среди пяти деятелей ИФС фигурировал и шейх Сахрави: он будет убит 11 июля. Так началась серия террористических актов во Франции, которые закончатся лишь после президентских выборов в Алжире в ноябре 1995 года.

Война против Франции (о ходе которой будет рассказано ниже) вписалась в сложную игру вокруг перспектив алжирского гражданского конфликта — игру, в которой столкнулись ИФС, власти и ВИГ. Успешно ведя по своему усмотрению широкомасштабную террористическую кампанию во Франции, ВИГ хотела доказать, что ИФС не причастен к вооруженной борьбе, а значит — не способен вести диалог с алжирским режимом на предмет возвращения к гражданскому миру. В известном смысле эти инициативы устраивали режим. Он выглядел в глазах лидеров и общественности стран Запада как единственная сила, способная поставить заслон на пути терроризма, который угрожал им на их территориях. Опираясь на это соображение, деятели ИФС и некоторые наблюдатели утвердились в убеждении, что ВИГ Зитуни «объективно» действовала в интересах алжирского правительства и была нашпигована его агентами.

В самом Алжире «эмирство» Зитуни характеризовалось ростом разногласий внутри группировки: в целях укрепления своих позиций Зитуни издал в конце 1995 года под собственным именем шестидесятидвухстраничный опус. Озаглавленный «На пути Всевышнего: разъяснение принципов салафитов и обязанностей воинов джихада»,[307] он подтверждал линию ВИГ и отвечал ее хулителям. Этот текст из 11 глав, вполне выдержанный в духе «салафитско-джихадистской» доктрины (о чем говорило само его название), был прежде всего призван развеять подозрения относительно самого Зитуни, имевшие хождение даже в рядах ВИГ. Текст давал очень подробную хронологию различных группировок, предшествовавших созданию ВИГ, начиная с ВИД Буяли, затем перечислял «эмиров» и их достижения с очевидным намерением вписать Зитуни в эту линию преемственности. В брошюре неоднократно звучали инвективы в адрес «хариджитов» и прочих сторонников такфира, то есть отлучения от ислама всего общества: автор напоминал, что последние были убиты преемниками Пророка и их нынешних наследников постигнет та же участь, когда за это возьмется ВИГ. Для Зитуни это была возможность отмежеваться от этих радикалов: его действительно обвиняли в том, что он вел себя так же, как они, особенно после появления в феврале 1995 года его коммюнике, предписывавшего, чтобы «за каждую арестованную истинную мусульманку была убита жена вероотступника». Но если общество в целом и не подвергалось отлучению — ожидалось, что оно все же присоединится к джихаду, — то прочие, «уклонившиеся», исламистские движения безоговорочно осуждались как «безбожные». Особенно это касалось «Братьев-мусульман» и «джазаристов». Их активистам следовало покаяться, принять салафизм и присоединиться к ВИГ в соответствии с четко установленной процедурой, подробно расписанной в опусе за подписью Зитуни.[308] Что касается тех, кто нарушил присягу, данную эмиру, то они заслуживали смерти. В подтверждение этого тезиса автор обильно цитировал священные тексты и труды салафитов.