Читать онлайн «Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том IV». Страница 35

Н. Брониковский (Изабэ)

Московский муниципалитет состоял: 1) из мэра и шести его товарищей; 2) из 16 членов муниципалитета, в числе которых были казначей и секретарь. Особый отдел управления составляла муниципальная полиция, подведомственная, как мы видели, коменданту и губернатору. В составе ее числились: 1) два главных комиссара (магистр Московского университета Виллер, исправлявший должность полицмейстера, и помощник его иностранец Бюжо); 2) пятнадцать комиссаров (в большинстве случаев иностранцы, ранее проживавшие в Москве); 3) восемь комиссарских помощников. Кроме этих собственно членов муниципального управления, при нем состояло 12 лиц «для разных поручений», в числе которых было 5 переводчиков[86].

Из этого же отчасти списка мы можем определить и распределение обязанностей между членами муниципалитета. Мэр был председателем муниципалитета и главным руководителем его дел. По определению Вилльлебланша, он «занимается… всеми обыкновенными делами вообще… решает и подписывает»[87]… На имя мэра адресуются все предписания и требования военной власти, через него объявляются выговоры и поощрения[88]: он ближайшее ответственное лицо пред интендантом, воля которого при условиях военного времени вполне поглощала волю мэра. Товарищи мэра, кроме исполнения обязанностей последнего, за его отсутствием, имели, кроме того, еще свои специальные обязанности, и были чем-то вроде председателей одной из шести комиссий, или отделений (bureaux) муниципалитета: 1) попечения о бедных; 2) надзора за ремесленниками; 3) содержания дорог, улиц и мостов; 4) квартирмейстерской части; 5) закупки провианта и 6) спокойствия и тишины в городе. Остальные шестнадцать членов муниципального совета Москвы входили членами в одну или несколько из этих комиссий[89].

Нечто подобное замечается в распределении обязанностей и между членами смоленского муниципалитета.

Нам не удалось выяснить отношение к муниципалитету муниципальной полиции, которая была в непосредственном распоряжении коменданта и губернатора, но существование в смоленском и московском муниципалитетах, заведующих «спокойствием», «тишиной» и «полицией» в городе, по-видимому, говорит в пользу некоторой подчиненности городской стражи и муниципалитету.

В таком виде рисуется нам организация того учреждения, в которое французы нашли возможным привлечь местное население себе на помощь при устройстве порядка и управления в занятых областях. Между муниципалитетами отдельных городов была, конечно, разница, но не столько качественная, сколько количественная.

Французы ожидали большой пользы от учреждения этих муниципалитетов. Открытию их предшествовало торжественное провозглашение (proclamation) о них при посредстве печатных листков, распространяемых не только в городах, но и в селах.

По Смоленской губернии среди крестьян ходила следующая прокламация:

«Смоленские обыватели! Французское войско и гражданское правление употребляет все способы, дабы предоставить вам спокойствие, защиту и покровительство. Приходите и приезжайте в г. Смоленск, где открывается новое присутствие под названием „муниципалитет“, т. е. гражданский правительственный совет. Здесь будут разбираться всякие дела с участием вас, русских граждан.

Около дорог, по которым проходят войска, одни поля и сенокосы разорены, но другие остались в целости; между тем владельцы их скрылись, и французское правление не знает, как с этими землями быть. Поэтому, господа помещики и прочие землевладельцы, явитесь и имейте доверие к нашему правлению. Вы будете спокойны, в чем уверить вас в здешней губернии французский император и восстановит в прежний порядок. Вы, крестьяне, снятый ныне с полей озимый хлеб и прочие сельские продукты, за оставлением себе на обсеменение и продовольствие, привозите их, как и прежде, для продажи в г. Смоленск, где в течение короткого времени, вследствие множества французского народа, получите весьма изрядные выгоды и скоро забудете прошедшую потерю. Если же вы желаете какой-либо защиты, то объявите об этом, и вас император французский примет под свое покровительство.

Крестьяне, будьте покойны, занимайтесь без всякого страха вашими работами: французские войска вам уже не будут больше мешать, они уже удаляются отсюда. Что же касается войск, которые имеют намерение проходить здесь в будущем времени, то им даны строжайшие предписания, чтобы вам обид и притеснений никаких не учиняли. Французское правительство ожидает от вас привоза в город по-прежнему хлеба и прочих жизненных продуктов, за которые вы будете получать выгодную плату и большие деньги от самого французского императора; он в настоящее время пребывает в ожидании от вас повиновения и покорности»[90].

Компетенция муниципалитетов выясняется не столько из общих руководств, которые давались муниципалам при вступлении их в должность[91], сколько из текущих разъяснений и предписаний интендантов, адресованных муниципалитетам, и из протоколов заседаний последних, и это тем более, что функции муниципалитетов росли и развивались по мере предъявляемых им ходом событий требований; эти предписания, разъяснения и протоколы рисуют нам период формирования муниципалитетов. Так, в протоколе виленского муниципалитета от 17 сент. 1812 г. мы читаем: «Муниципалитет, не получая до сего времени от комиссии Временного Правительства Вел. Кн. Лит. указания, какого рода тяжбы могут разбираться муниципалитетами, постановил просить судебный комитет временного правительства об ускорении присылки названного распоряжения»[92].

Впрочем, в самый момент учреждения муниципалитетов, как можно судить из приведенных прокламаций, французы ожидали от муниципалитетов двух услуг: во-первых, содействия интендантским целям и, во-вторых, введения нормального течения жизни среди обывателей. Второе требование, конечно, было средством осуществления первого, которое доминировало над всеми остальными. Да иначе и быть не могло при условиях военного времени: ведь в военное время и национальное правительство подчиняет «местные пользы и нужды» самоуправлений требованиям военного характера. На вопрос, сделанный маршалу Даву в Могилеве членами новоучрежденного правления, в чем должна заключаться их должность, какое установить судопроизводство, какими законами руководствоваться, он отвечал: «Господа! Наполеон требует от вас трех вещей: хлеба, хлеба и хлеба…»[93] Сам Наполеон по этому поводу писал в Москве маршалу Мортье: «Необходимо, чтобы русское городское управление образовало общество из русских и отрядами посылало их по деревням забирать продовольствие, уплачивая за него деньги… При городском управлении устроить склад, из которого это продовольствие и будет выдаваемо»…[94] Самое назначение интендантов в качестве ближайших начальников муниципалитетов говорит за преобладание интендантских целей в учреждении муниципалитетов. Продовольственный вопрос составляет лейт-мотив переписки интендантов с муниципалитетами и протоколов заседания последних.

Так, виленский муниципалитет доносит по начальству, что «еврейским кагалом доставлено, согласно предписанию, триста штук волов»; предписывает тому же кагалу, «дабы 125 штук волов непременно были бы доставлены сего числа»; Временное Правительство предписывает «администрации виленского департамента немедленно снестись с муниципалитетом города Вильны, дабы часть (нужных) лошадей была поставлена городом, а часть — уездами»[95].

Смоленский муниципалитет получил от своего интенданта следующее предписание от 20 октября. Артикул 1-й: «Доставить со всей Смоленской губернии: хлеба 5.681 четв. 6 пуд. 21 фунт; быков 700; овса 565 четв. 11 пуд.; сена 3.030 пуд. 12 фунт. и столько же соломы». Артикул 2: «Сей запас должен быть доставлен в магазины, т. е. хлеб и фураж, к 1 числу декабря сего (1812) года и притом 2/3 означенного количества вдруг (так перевели в муниципалитете слово aussitot), по получении сего определения; скот же к 1 марта будущего 1813 г., а одну треть тотчас, по получении сего определения». Артикул 3: «Сумма сих запасов будет зачтена вместо обыкновенных земских подушных налогов; когда же которая-нибудь округа не выставит означенного количества запаса, то оная принуждена будет заплатить деньгами; напротив, выставившая больше за излишнее против положенного получит деньги». За невыполнение этих требований виновным грозили военною экзекуцией[96]. Исполнителями этих приказов на местах были «уездные комиссары», по крайней мере, в Смоленской губ.[97]

Московский муниципалитет содействовал интендантству в этом отношении тем, что командировал своих членов сопутствовать «конвою, который французы отправляли для закупки хлеба, или фуражировки, по селениям около Москвы»[98]. Трудно учесть результаты этого рода деятельности муниципалитетов, по-видимому, по принуждению исполнявших ее. Не лишены интереса в этом отношении следующие заметки дневника Н. А. Мурзакевича. «Сентябрь, 10 число… Булка смешанного с отрубями хлеба в 15 фунтов стоила от 2 руб. 50 коп. до 4. Могилевские жиды перевозили провизию, а крестьяне, понуждаемые комиссарами — под страхом взыскания. Продавали хлеб за 5 коп. фунт; фунт говядины до 12 коп.; чарку водки небольшую 25 коп. Такая дешевизна была недолго… Октябрь, 19. Военный смоленский губернатор Жомини вознамерился занять собор под хлебный магазин в 30.000 кулей; требовал ключи чрез муниципалитет»[99]. Что касается Москвы, то известно, что, при выступлении неприятеля из столицы, было уничтожено несколько магазинов, и, несмотря на то, русские, по обратном занятии Москвы, нашли несколько лабазов с хлебом[100]. Кроме того, по сообщению Богдановича, обратное движение французской армии затруднялось большими стадами рогатого скота[101].