Читать онлайн «Соловецкие святые и подвижники благочестия:жизнеописания, некоторые поучения, чудесные и знаменательные случаи». Страница 30

СХИМОНАХИ АДАМ И АНДРЕЙ

Приснопоминаемый схимонах Адам († 1859) был истинное чудо простоты и незлобия. Таким Господь и обещал Свое Небесное Царство. Никогда не видели его гневающимся, и он ни за кем не замечал погрешностей и пороков. Его трудовым послушанием было рыболовство, в связи с чем и в келье ему приходилось заниматься вязанием сетей. Когда для братии случался недостаток рыбы, то отец Адам очень горевал и скорбел. Тогда он, причастный к обеспечению монастыря рыбой, как бы в наказание, лишал себя пищи.

Этот подвижник ни под каким предлогом не оставлял храмовых богослужений, и в церкви никогда не садился. Не умея читать и писать, он питал свои ум и сердце Иисусовой молитвой, любил слушать жизнеописания святых и старался, по возможности, им подражать.

Уважаемый старец Адам завершил свой земной путь в 1859 году, в возрасте 86 лет.

В начале своего монашеского пути отец Адам имел наставником своего родного дядю — схимонаха Андрея († до 1873). Сведений об отце Андрее почти не сохранилось, но со всей вероятностью можно предполагать, что это был Божий угодник высокой духовной меры. Об этом свидетельствует и следующее о нем воспоминание.

В последние минуты жизни сатана окружил одр сего старца, схимника Андрея, своим мерзким полчищем. Бесы, чтобы смутить И поколебать подвижника в уповании на милость Божию, дышали на него злобой и неистовством.

«О, как их окаянных много набралось сюда!» — восклицал старец, видя келью наполненною темными посетителями.

Но в то же время мужественный воин Христов сподобился и горней помощи — Божиего заступления. Страшные духи злобы тут же исчезли.

«А, побежали, испугались Царицы Небесной!» — проговорил он с радостью. После этого дрожащим голосом блаженный старец сам себе пропел надгробную песнь: «Со святыми упокой… надгробное рыдание… » и, хваля Господа Бога, с победной песнью «Аллилуия» мирно испустил дух.

Невозможно не указать и на эти две светлые звезды соловецкого иноческого подвижничества.

Первый из этих духоносных мужей происходил из духовного звания, то есть из священнического рода, и после многих послушаний провел не малое время в пустыни. Но потом он счел для себя полезным жить безмолвно в монастыре. Старец Иларий († до 1873) имел правилом не вкушать пищи в продолжение трех дней недели. Он хранил совершеннейшее безмолвие, скрывал свои подвиги от всех и знал только один Божий храм, который находился от его кельи в трех шагах.

Второй, по пострижении в схиму, много лет жил в Голгофо–Распятском скиту, где неусыпно упражнялся в молитве и труде. Отец Матфей († до 1873) имел дар слез, и в ночное время его рыдание слышалось в соседних кельях. Подвижник никогда не оставлял церковного богослужения, и даже при сильных ветрах, иногда по глубокому снегу, ползком он пробирался к храму.

Умирая, в монастырской больнице, этот Божий человек увидел у своего ложа Ангелов. «Вот стоят два Ангела», — сказал он бывшему при нем духовнику, и на вопрос: «Что они делают?», — отвечал: «О чем то разговаривают между собою» (1, с. 200).

Оба сии подвижника преставились в глубокой старости.

Их светлая память да пребудет из рода в род!

Будущий ревнитель сугубого христианского благочестия старец Феодор († до 1873), живя в миру, служил в героическом Преображенском полку и имел в воинское звание. Но сердце его сгорало желанием послужить Царю Небесному в иноческом чине. Устремился он всей душой мужественно вступить в ряды доблестных Христовых воинов, подвизающихся на невидимом поле брани не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной (Еф. 6: 12).

Сердцеведец Бог Своим всеблагим и всемогущим Промыслом вскоре устроил для доброго воина царя земного самые благоприятные обстоятельства для вступления во святую обитель.

Однажды, как бы случайно, Феодор увидел самого Государя–императора и тут же, не растерявшись, как родному отцу в простоте сердца раскрыл тому свое искреннее желание быть соловецким монахом. Государь, выслушав его просьбу, не сказал ни слова и продолжал свой путь. И, о чудо! Через два дня адъютант, вручив Феодору от Государя 25 рублей на дорогу в Соловецкий монастырь, велел явиться в полковую канцелярию за получением увольнения от службы.

Можно только представить, какой радостью о Боге и православном Государе исполнилось сердце христолюбивого воина при таком неожиданном исходе дела!

С полным рвением поспешил Феодор к Соловецкому острову, где с любовью был принят братией и вскоре удостоился монашеского пострижения с именем Филипп. Но монастырская жизнь, хотя и в иноческом, но многолюдном обществе, не вполне соответствовала его пламенным стремлениям. Поэтому ревностный Филипп испросил благословение начальства и поселился в пустыни, где со всей строгостью предался подвигам отшельничества.

Молитва, пост и ночные бдения были его постоянными занятиями. Хлеб он приготав–ливал сам. Состоял такой хлеб из смеси муки с толченой брусникой.

Сначала отец Филипп жил на в месте диком и угрюмом — на Заяцком острове, при церкви святого апостола Андрея Первозванного, а потом перешел на остров Анзер, в пустынь преподобного Елеазара.

Вот и проявились в полноте его призвание и способности к духовным войнам. Но с каждой битвой воин Христов становился всё более мужественным и опытным. Душа его всё более и более укреплялась благодатью Святого Духа, а его молитва становилась, подобной молитве древних святых: непрестанной в его сердце и чудотворной.

Много, особенно в Заяцкой пустыни, претерпел он нападений от нечистых духов. Бог попускал Своему избраннику всё более и более тяжелые искушения, от преодоления которых происходило его подлинное духовное совершенствование.

Сохранились описания некоторых духовных «схваток», из которых отец Филипп с Божией помощью выходил победителем.

Достигнув глубокой старости, доблестный воин Христов, старец Феодор, наверное по причине физической немощи, прекратил свое отшельничество и вышел из пустыни в Анзерский скит, хотя, по видимому и находясь в окружении людей, он уже до самого момента своего перехода в иной мир оставался только «один на один» с Богом. Там, в скиту острова Анзер, он и почил с миром.

В одну темную ночь, когда подвижник стоял на молитве, вдруг посыпались в окно сильные и частые удары. Встревожившись такой неожиданностью, пустынник, думая встретить кого‑либо из приставших к берегу, вышел с молитвой из кельи, но никого не находил. Неоднократно он слышал, как со скрипом отворялась запертая дверь и кто‑то входил в сени, поднимался по лестнице на вышку, ходил там, стучал и возвращался вниз. Сначала пустынник обращал внимание на такие случаи; но, познав бесовскую прелесть, впоследствии без смущения продолжал молитвенное занятие (1, с. 197).

Однажды в Анзерской пустыни, во время ночной молитвы, он также услышал стук наверху своей кельи и, выйдя за дверь, увидел там незнакомого человека, который на вопрос старца:

— Кто ты и что делаешь?

отвечал:

— Я монастырский работник и тешу топорище.

— Да тут ли место? — сказал ему пустынник. — Христос с тобой!

С этими словами видение в мгновение исчезло. Дьявол в очередной раз был посрамлен (1, с. 197).

Соловецкий Патерик, повествующий о совершенном подвижничестве выдающихся отцов — насельников «Старых Соловков», завершается сказанием об удивительном «старце–младенце», который жил на земле целых 78 лет, но собственно насчитывал своей жизни только 38 дней. Пусть достойным воспоминанием о нем послужит и нижеследующий очерк.

Иоанн Васильевич Сорокин (†  1860) происходил из так называемых государственных крестьян Калужской губернии; однако был рожден и воспитан в старообрядческом расколе, именуемом Белокриницким или Австрийским согласием. Бежав из родного отечества на оккупированные в то время Австрийской империей территории, он большую половину жизни провел за границей, в местечке Белая Криница. Там, под покровительством австрийских окуппационных властей, разместилось крупное объединение российских раскольников–беглецов, противопоставивших себя всему Вселенскому Православию и Российскому самодержавию. В самой же России всякая деятельность этого объединения была объявлена преступной и каралась законом. Раскольническая неправославная и антироссийская позиция в политическом смысле была выгодна тогдашнему правительству Австрии и поэтому нелегальная «работа» раскольников в Российской империи австрийцами поддерживалась. Здесь, в Белокриницко–Австрийском согласии, вопреки церковным канонам, Иоанн был пострижен в монашество с именем Ираклий. Позднее, когда он, уже будучи маститым раскольническим деятелем, вероятно нелегально, прибыл на родину для свидания со своими единомышленниками, его арестовали. Хотя Белокриницко–Австрийская община, как участвующая в недружелюбной по отношению к России политике Австрии, и была объявлена вне закона, раскольника Иоанна, искренне заблуждающегося, все же не судили как изменника Родине, а препроводили под строжайший надзор в отдаленный Соловецкий монастырь для увещаний и вразумлений в его заблуждениях.