Читать онлайн «Делать мнение: новая политическая игра». Страница 32

* О "мажоритарном принципе" см. П.Фавр (P.Favre, "La decision de majorite", Paris, Presses de la fondation nationale des sciences politiques, 1976).

Методические принципы, применяемые специалистами по опросам, ограничены воспроизведением этих верований, которым придается видимость научности. Если, например, мы возьмем зопрос о выборках населения, то увидим, что вместо того, чтобы з каждом случае исследовать население, которое с научной точки зрения лучше всего подходило бы для опроса, и получить реально существующие мнения с учетом затронутых тем, институты изучения общественного мнения механически обращаются к политической концепции репрезентативности, которая состоит не в определении заинтересованной и имеющей мнение части населения, а в проведении голосования в суженной модели электората, чаще всего в условиях совершенного незнания сути вопроса, - ведь политические интересы, так или иначе замаскированные за поставленными вопросами, не выражаются в явном виде. Иначе говоря, значимость ответов при "опросах о мнениях" и принципы построения выборки опрашиваемых определяются не на основе методологического (выбирать группы или индивидов, действительно имеющих мнение), а политического принципа (для того, чтобы опрос был "достоверен", надо, чтобы высказались все граждане). Так же дело обстоит и с логикой, определяющей, какие вопросы можно считать целесообразными для совокупности респондентов. Если иногда авторы и комментаторы все же считают "правильными" самые абсурдные вопросы (по крайней мере когда они задаются некоторым категориям населения), то причина здесь в том, что речь идет о "политических" вопросах, то есть о вопросах, затрагивающих дискуссионные для политико-журналистского поля проблемы) и в том, что в политике все имеют право иметь свое мнение и все должны иметь возможность его выразить. Иначе говоря, так как, с, юридической точки зрения, все могут иметь мнение по всем политическим вопросам, специалисты по опросам, с помощью политически выигрышного, но научно незаконного хода поступают так, как если бы все так и обстояло в реальности. В конечном счете, технология опросов (построение репрезентативных выборок населения, наличие постоянно готовых команд интервьюеров, компьютеров для почти мгновенной обработки данных) в конечном счете скорее позволяет осуществлять не собственно научные исследования, а почти непрерывно и "в реальном времени" проводить псевдореферендумы по всем вопросам, как только институты находят для их финансирования какого-либо участника политической игры (в основном это правительство, политики и печатные издания)./125/

В то время как научный подход склонен к умножению категорий и, практически согласно словам Дюркгейма, часто объединяет то, что различает здравый смысл, и наоборот, вводит разграничения там, где обычно все смешивается, политика больше ищет практические решения и стремится, наоборот, к поиску, объединению и изобретению категорий для практики. Исследования мнений в том виде, в каком они осуществляются и комментируются институтами изучения общественного мнения, остаются в предзаданных категориях политического здравого смысла, потому что они меньше стараются уловить индивидуальные и частные мнения и понять логику их производства, чем сказать, в основном в практических целях, "что думает" по данной проблеме "общественное мнение". В конечном счете, их деятельность все больше ограничивается производством ответов на вопросы, которые их просят задать заинтересованные участники политической игры и указанием тех вариантов, которые собирают большинство голосов. Эти институты создают видимость научной работы, потому что они ставят эти мнения в зависимость от некоторого числа базовых социальных характеристик, таких как пол, возраст, социально-профессиональная принадлежность, тип поселения. На самом деле то, что выдается за объяснение, в лучшем случае является лишь простой операцией идентификации в чисто практических целях. Речь идет просто о том, чтобы дать социальную характеристику индивидов, высказывающихся "за" или "против" того или иного мнения. Мы хорошо видим такое чисто инструментальное использование в ходе предвыборных кампаний: в это время специалисты по опросам проводят исследования для большинства кандидатов для определения категорий населения, соответственно составляющих их электорат, чтобы иметь возможность помочь кандидатам в ориентировании их кампании и разработке некоторых более "специализированных" и "сфокусированных" тем, и в дальнейшем завоевать еще какие-либо группы ("мужчин" или "женщин", "молодых" или "старых", "рабочих", "средний класс" или "высшее звено", "сельских жителей" или "горожан" и т.п.)

В рамках этого краткого методического обращения к практике исследования мнений остается напомнить о последнем/126/ пункте, а точнее о последней ловушке, которую практика институтов изучения общественного мнения устраивает социологии. Следует ли на основе этих критических замечаний действительно заключать что, как говорил Пьер Бурдье в начале 70-х годов, "общественное мнение не существует"? На самом деле здесь мы затрагиваем одну из наиболее деликатных проблем социологического анализа, особенно когда этот анализ обращен на социальное поле, которое, как в случае с полем политики, может вызвать социальное существование проблем, лишенных научной значимости. Если в конце 60-х годов мы могли сказать, что "общественное мнение", на измерение которого претендовали институты опросов, не существует и что это во многом лишь артефакт, вне зависимости от того, что участники политической игры называли тогда "общественным мнением", то это произошло потому, что сама практика опросов еще только начинала внедряться во Франции, а вера политических и журналистских кругов в это "общественное мнение", выявленное институтами опросов, была еще очень слаба. Тот же самый анализ сегодня должен привести к прямо противоположным выводам: "общественное мнение" институтов опросов существует потому, что с тех пор они сумели всех убедить в "научной" ценности своих опросов и превратить то, что было изначально во многом простым методическим артефактом, в социальную реальность. Иначе говоря, социология должна зафиксировать как социальный факт (что, конечно же, не означает, что она его одобряет или порицает) то, что институты изучения общественного мнения как бы попали в ловушку предполагаемого объекта анализа. В отличие от естественных наук, социология не имеет дело с неподвижной, устойчивой и раз навсегда данной реальностью; социальная действительность является исторической реальностью, изменяемой социальными представлениями о реальности. На самом деле объект социологии - это изучение законов трансформации социальной реальности. Другими словами, при анализе социального мира она должна принимать в расчет социальные представления о нем, потому что они являются (составной частью этого социального мира.

Институты опросов, как и социологи, претендуют на научное измерение "общественного мнения", в то время как они лишь придали ему - при поручительстве науки - большее социальное существование. Разница в точках зрения специалистов по опросам и социологов, даже если ее чаще всего не замечают неспециалисты, значительна. Специалисты по опросам верят в существование "общественного мнения" как такового и стремятся/127/ к его максимально точному измерению, в то время как с социологической точки зрения это всего лишь коллективное верование, объективной политической функцией которого является обеспечение - в режимах демократического типа - одной из форм регулирования политической борьбы. Его конкретное содержание сегодня скорее зависит от степени, в которой политологи и специалисты по опросам общественно преуспевают в навязывании их собственных определений совокупности политического поля и поля СМИ. Может быть потому, что им слишком хорошо известна их роль в политической игре, политологи институтов изучения общественного мнения в ответ на критику все чаще заявляют о своей нейтральности или "не включенности", стараясь доказать, что они ничего не создают, что они лишь познают уже существующие мнения и что даже публикация результатов опросов в прессе практически не оказывает никакого воздействия на "выбор граждан".

Институты опросов и пресса, внесшие вклад в производство "общественного мнения" в его "научной" форме, убеждены в его автономном существовании и без сомнения являются первыми жертвами фетишизации понятия. Они используют категории объективного фиксирования и констатации, укрепляя этим представление о том, что речь идет о реальности, существующей независимо от тех, кто ее измеряет: "Ежемесячный политический барометр - это настоящий базовый опрос о французской политической жизни, - писали, например, в 1984 году два политолога, работавших в крупном институте по опросам, - это необходимое подспорье для любого политика, ученого или простого гражданина, желающего поинтересоваться общественным мнением.(...) Опрос о мнениях - это всегда лишь отражение общества.(...) Слишком легко обвинить термометр в том, что он отвечает за болезнь пациента" [8]. Сама пресса может припомнить случаи "жесткой санкции опросов", убеждающих, например, в "ослаблении" политического движения в период между двумя выборами: "Это падение, этот отход от левых - можно было прочитать в газете, враждебной левым - можно оценить, измерить, даже изобразить. Достаточно посмотреть на результаты опросов и их графики" [9]. Подобным же образом, через три месяца после законодательных выборов марта 1986 года, показавших победу политических движений правого крыла, один "левый" еженедельник мог заявить на основе данных опроса о намерениях голосовать, что большинство уже изменило свои позиции и перестало быть большинством [10]./128/