Читать онлайн «Развитие сбалансированной чувствительности: практические буддийские упражнения для повседневной жизни (дополненное второе издание)». Страница 68

Когда мы переносим самовозвеличивание на других, возникает синдром, также имеющий отношение к высокомерию. Мы полагаем, что другие неотъемлемо лучше нас, во всем или лишь в некоторых отношениях. Несмотря на то что эта беспокоящая эмоция не обсуждается в исследовании беспокоящих эмоций в абхидхарме, чрезмерно высокая оценка других обычно встречается среди людей с заниженной самооценкой. Поскольку схема возвеличивания других не отличается от высокомерного самовозвеличивания – с той лишь разницей, что мы просто смещаем цель с других на себя, – деконструкция этих двух эмоций одинакова.

Двойственная видимость, когда нам кажется, что мы или другие однозначно превосходят кого-то другого или всех остальных, – абсурд. Никто не существует подобным выдуманным образом. У всех нас есть одинаковые свойства ума и сердца, позволяющие нам стать буддой. Когда мы осознаем это, мы ослабляем цепляние за собственную беспокоящую эмоцию. Остается лишь лежавшая в основе нашей беспокоящей эмоции умственная деятельность, а именно осознавание равенств. Мы просто рассматриваем других и себя с точки зрения общих качеств, например с точки зрения нашего богатства. Лишь когда мы совмещаем такую оценку с двойственной видимостью и прочными сущностями, мы считаем одну из сторон неотъемлемо лучше, а другую – неотъемлемо хуже.

Жадность – это нежелание делиться с другими. Она происходит из двойственной видимости якобы прочного «меня» как неотъемлемо более достойного владеть чем-либо, чем якобы прочное «ты». Двойственная видимость того, что, если мы будем делиться чем-либо с якобы прочным «тобой», это будет угрожать безопасности якобы прочного «меня», может сопровождаться беспокойством.

Если мы страдаем от заниженной самооценки, мы можем переносить жадность на самих себя. Отрицая собственные права, неспособные сказать нет, мы не позволяем себе справедливой доли чего бы то ни было – денег, времени, энергии или пространства, – и отдаем больше, чем можем себе позволить. Мы делаем это из-за того, что верим в создаваемую нашим умом двойственную видимость якобы прочного, по-настоящему недостойного «меня» и якобы прочного, более заслуживающего этих благ «тебя». Неуверенные и обеспокоенные, мы бессознательно чувствуем, что, если мы устанавливаем ограничения и приберегаем что-либо для себя, такое поведение будет провоцировать другого человека отвергнуть или оставить нас.

Связанное с анорексией лишение себя тех или иных благ сходно с разрушительным самоотречением в интересах других. В обоих случаях мы сравниваем себя с другими. Между тем анорексия не подразумевает совместного пользования чем-либо. С другой стороны, для скупости, когда мы накапливаем деньги, не желая их тратить даже на себя, не свойственна та же схема, что и для анорексии и самоограничения в чужих интересах: скупость не предполагает сопоставления себя с другими. Кроме того, отрицание своих прав в пользу других как беспокоящая и разрушительная эмоция, основанная на заблуждении, отличается от конструктивного самопожертвования родителя ради ребенка, свойственного даже животным.

Высокомерие и жадность – сходные беспокоящие эмоции. В обоих случаях мы считаем себя лучше кто-то другого. Деконструкция этих двойственных видимостей, питающих нашу жадность, позволяет нам ослабить неуверенность и напряженность. И снова мы обнаруживаем за этой беспокоящей эмоцией осознавание равенств. Мы одновременно рассматриваем других и себя с точки зрения возможного совместного пользования чем-либо. То же самое глубокое осознавание становится явным, когда мы ослабляем собственную чрезмерно высокую оценку других и разрушительное самоотречение в их интересах.

Страстное желание – это одержимость обладанием кем-либо или чем-либо, тогда как цепкая привязанность – это волнующая потребность не отпускать то, что у нас есть – человека или вещь. И то, и другое основано на двойственной видимости (1) якобы прочного «меня», которое не может жить без обладания неким человеком или предметом, и (2) якобы прочного «тебя» или предмета, способного обеспечить мне безопасность, если только я завладею им, либо если я никогда его не отпущу.

Традиционные описания страстного желания и цепкой привязанности предлагают только активную форму этих беспокоящих эмоций. Однако часто встречается пассивная форма. В этом случае мы хотим быть предметом обладания или принадлежать другому человеку либо коллективу, а также не хотим, чтобы нас отвергли, после того как мы себя отдали. Чаще всего человек, которому мы желаем принадлежать, – это спутник жизни, а коллектив – коммерческая фирма или клуб. Другими словами, хотя эти беспокоящие эмоции зачастую встречаются среди людей с заниженной самооценкой, они могут затрагивать и более широкую группу людей.

Нам необходимо смотреть сквозь обманчивую видимость, которая питает эти беспокоящие эмоции. Отрицая свою способность заботиться о себе, мы преувеличиваем качества другого человека или какой-нибудь вещи. Обманутые этим, мы теряем голову. Деконструируя эту видимость посредством понимания того, что она не имеет отношения ни к чему реальному, мы перестаем цепляться за нее ради собственной безопасности. За нашим преувеличением человека, коллектива или объекта до поистине особенных мы обнаруживаем индивидуализирующее осознавание. Мы лишь обозначили конкретного человека, организацию или вещь. Только совмещая это обозначение с двойственной видимостью и прочными сущностями, мы воспринимаем себя неотъемлемо обездоленными, а человека, коллектив или объект – неотъемлемо притягательными.

Зависть – это неспособность перенести чужие достижения, например успех. Нам хочется, чтобы успеха достигли мы, а не другой человек. Разновидность этого – ревность, когда другой человек получает от кого-либо, например, любовь или привязанность, а мы желаем, чтобы это досталось нам, а не ему или ей. Эта беспокоящая эмоция возникает из двойственной видимости (1) якобы прочного «меня», которое не может достичь или получить то, что заслуживает, и (2) якобы прочного «тебя», которое неотъемлемо не заслуживает достижения или получения этого. Бессознательно мы чувствуем, что мир нам что-то должен, и кажется несправедливым, что это достается другим, а не нам.

Под влиянием заниженной самооценки мы можем направлять сходные с завистью беспокоящие эмоции на себя. Из-за самоуничижения мы полагаем, будто неотъемлемо не заслуживаем того, что имеем, тогда как вместо нас это по своей природе заслуживают другие.

Зависть обычно сопровождается наивностью относительно причинно-следственной связи. К примеру, мы не понимаем и даже отрицаем, что человек, получивший повышение по службе или чье-либо расположение, заслужил это своими действиями. Более того, мы полагаем, что должны получить это, не прилагая никаких усилий. Или мы считаем, что на самом деле сделали многое, но так и не получили вознаграждения. Нашему уму кажется, что все происходит вообще беспричинно или лишь по одной причине: только из-за того, что сделали мы сами.

Деконструируя эти обманчивые видимости, мы ослабляем собственное чувство, что все несправедливо. В основе нашей зависти лежит лишь осознавание того, что было осуществлено. Благодаря этому мы знаем о цели, которую хотим достичь. Если мы не завидуем другому человеку из-за достигнутого или полученного им, возможно, мы сможем научиться у него тому, как он добился успеха, и поймем, как осуществить то же самим. Мы чувствуем зависть, лишь если смешиваем это осознавание с двойственной видимостью и прочными сущностями.

Гнев – это порождение грубого состояния ума по отношению к кому-либо или чему-либо, когда мы хотим освободиться от этого или причинить этому вред. Данная беспокоящая эмоция возникает из двойственной видимости (1) якобы прочного «меня», которое не в состоянии перенести этого человека, коллектив или объект, и (2) якобы прочного «тебя», коллектива или объекта, уничтожение которого обеспечит мне безопасность. Подобно тому как страстное желание сосредоточено на ком-либо или на чем-либо и преувеличивает достоинства объекта, гнев сосредоточен на объекте, преувеличивая его недостатки.

В абхидхарме описание беспокоящих эмоций не рассматривает отрицательные чувства к самому себе как форму гнева. Тем не менее, у людей с заниженной самооценкой, вне всякого сомнения, возникает беспокоящая эмоция, сходная с гневом. Зачастую ее вызывает сделанное нами или кем-либо другим, а чувство неадекватности и вины, как правило, сопровождает эту эмоцию. То есть мы можем быть разгневаны на себя просто из-за наших недостатков или ошибок. С другой стороны, если другие поступают с нами ужасно, мы можем точно так же преувеличивать собственные плохие качества и винить себя. Будучи неуверенными и боясь оказаться отвергнутыми, если скажем что-либо по поводу этого инцидента, мы подавляем возможный гнев на другого человека и направляем это чувство на себя.