Читать онлайн «Экономическая социология». Страница 26

Хозяйственная власть. Наличие сходных практик и их значений, разделяемых всеми или значительной частью сообщества, не уничтожает почвы для возникновения конфликтов. Что ее питает? В любом обществе воспроизводятся неравные стартовые условия для хозяйственной деятельности, сохраняется неравномерное распределение форм капитала. Следовательно, существуют и разные, часто противоположные, групповые интересы. В борьбе за ресурсы одни группы интересов пытаются подчинить себе другие и добиться господства над ними. В этом случае мы говорим об отношениях хозяйственной власти, или о возможности субъекта (индивида или группы) реализовать свои хозяйственные интересы независимо от интересов других субъектов (не суть важно, совпадают интересы «властвующих» и «подчиненных» или не совпадают)[226].

Властные отношения указывают на неравное положение хозяйственных агентов, фиксируют распределение сравнительных преимуществ и льгот (в том числе монопольных позиций). Это отношения борьбы – за обладание разными видами капитала, перераспределение и переопределение форм капитала, наконец, борьба за статусные позиции, которая выходит за чисто ресурсные рамки, ибо наличие властных позиций обладает относительной самоценностью.

В отличие от рыночного обмена, реализация власти предполагает принципиальную асимметрию отношений. При этом власть включает следующие элементы:

• право на истолкование событий и выдвижение целей развития;

• особые позиции в распределении ресурсов, готовой продукции, доходов;

• контроль за доступом к информации как особому ресурсу;

• возможность диктовать правила деятельности, запрещать те или иные ее виды;

• способность оказывать личное влияние на людей.

Власть реализуется путем прямого насилия, экономического принуждения или легитимного господства посредством утверждения авторитета. Последний в свою очередь может опираться на силу закона или обычая, апеллировать к личным харизматическим качествам человека или к идеальным высшим ценностям. Как и в любой другой сфере, в хозяйственной жизни власть ищет способы своей легитимации, удесятеряющей ее начальные силы. Она жаждет морального оправдания, доверия и лояльности, принятия и поддержки.

Власть как социальное отношение трудно поддается формализации и проявляет себя скорее опосредованно, через косвенные признаки. К такого рода признакам относятся формальные и неформальные статусы (ранги) и сопряженные с ними привилегии. Статусы определяются местом субъектов в иерархических структурах, а привилегии представляют их исключительные права на доступ к ограниченным ресурсам и вознаграждениям. В целом властные отношения, хотя и связаны наиболее непосредственным образом с административной и политической сферами деятельности, пронизывают всю хозяйственную систему[227].

Три элемента хозяйственных отношений. Итак, хозяйственные отношения имеют сложный характер и включают как минимум три составляющих элемента:

• собственно экономические отношения;

• культурные отношения;

• властные отношения.

Существование столь разных элементов хозяйственных отношений позволяет более обстоятельно подойти к принципиальной проблеме экономической эффективности, понимаемой как соотношение извлекаемых выгод и понесенных издержек. Экономические отношения нацелены на повышение эффективности, они демонстрируют, как достигается наивысшая эффективность на основе использования ограниченных ресурсов. Хотя даже в экономическом понимании эффективность многозначна, она не сводится к максимизации прибыли фирмы или полезности для потребителя. Речь может идти о расширении доли рынка, сохранении стабильных рыночных позиций, создании слаженной управленческой команды и устойчивого трудового коллектива, продвижении бренда, экономии ресурсов и собственных усилий, и т. п. Но имеется в виду, что в конечном счете все эти меры должны приводить к осязаемой выгоде, измеряемой денежным эквивалентом.

В то же время культурные отношения ограничивают набор приемлемых альтернатив, формируя разделяемые людьми оценочные суждения и принципы действия (например, «земля не может быть объектом частной собственности», или «одежда для мальчика не может быть розовой»). Помимо этого они определяют, что является более эффективным. Культурные отношения специфицируют эффективность в соответствии с практическим опытом и распространенными нормами. Эффективным оказывается то, что распознается как эффективное. В результате часть вполне эффективных с экономической точки зрения вариантов «не узнаются» и исключаются из поля актуального выбора.

В свою очередь, властные отношения также ограничивают набор реальных альтернатив, исключая те, которые прямо противоречат интересам господствующих групп. Они сосредоточены на фиксации того, кто оказывается более эффективен и для кого тот или иной вариант действия может быть эффективен (например, введение регрессивной шкалы налогообложения, несомненно, эффективно, но не абстрактно для всех, а для определенных социальных групп).

Культурные и властные отношения способны не только разрешать, но и порождать противоречия. Так, нередко культурная традиция может одержать верх вопреки интересам господствующих групп, которые вынуждены в этом случае перестраивать свои стратегии. Но порою власть предержащие успешно реализуют свои интересы, преодолевая пассивное сопротивление нормативных устоев. Культурные и властные отношения также не разрешают сколь-нибудь автоматическим образом фундаментальных проблем корыстного интереса. Мобилизация административного капитала посредством стройных властных иерархий не устраняет оппортунистического поведения. А взошедшее на дрожжах социального капитала доверие способно порождать эгоизм и откровенное мошенничество[228]. В этих отношениях нет гарантированного исхода или фиксированного порядка, каковые наблюдаются в идеальных моделях организаций или предписаниях обобщенной морали. Результат зависит от структуры отношений и конкретных действий хозяйственных агентов.

Социальные основания экономических категорий. Вооружившись исходными определениями, попробуем далее показать значимость культурных и властных отношений на примере таких экономических понятий, как «труд» и «обмен».

Понятие труда всегда было одним из основополагающих политико-экономических понятий. С технико-экономической точки зрения труд выступает как целесообразная деятельность человека, приспосабливающая окружающие предметы к его потребностям. Экономическая сторона труда раскрывается в использовании рабочей силы (в том числе посредством ее купли-продажи) в соединении с другими ресурсами или факторами производства с целью получения вознаграждения.

Помимо этого существует иная, социологическая сторона труда, где он выступает как процесс социализации. В процессе труда человек учится получать и передавать информацию, реагировать на давление извне и разрешать конфликтные ситуации, дозировать собственные усилия и изображать усердие, устанавливать связи и нарабатывать авторитет, накапливать капитал в его самых разных формах. Превращаясь в работника, он осваивает отнюдь не одни только профессиональные роли. Он узнает, что значит быть «начальником» или «подчиненным», «лидером» или «аутсайдером», «товарищем» или «коллегой», «передовиком» или «отстающим». Труд – это школа социализации, в которой проходит весомая часть всей нашей жизни. И наряду с производством продуктов и услуг труд выступает как производство и воспроизводство самого человека.

Воспроизводство человека в труде не всегда происходит благополучно. В одних случаях человек, принудительно или добровольно, включается в трудовой процесс, зажат в тиски социальных условий, которые являются внешними и чуждыми для него, более того, порабощают человека, делают его труд бессмысленным, уродующим морально и физически. Причем человек своими собственными действиями продолжает воспроизводить эти социальные условия. К. Маркс называл такое состояние отчуждением труда[1]. В других случаях человек выполняет трудовые функции, вступая в отношения, неурегулированные социальными нормами: правила и предписания в данной области еще не выработаны, или они существуют, но отвергаются определенными группами. Здесь на поверхность нередко прорываются не лучшие человеческие качества – в виде безудержной алчности или безжалостной конкуренции. Подобные выпадения из нормативной среды были названы Э. Дюркгеймом состоянием аномии. Оба состояния указывают на принципиальное значение социальных условий трудовой деятельности и на различия ролей, которые они играют в трудовом процессе[229].