Читать онлайн «Теория семейных систем Мюррея Боуэна. Основные понятия, методы и клиническая практика». Страница 52

Очень важны представления каждого члена семьи о том, что породило и поддерживает проблему. Эти представления о проблеме могут колебаться от абсолютно субъективных и эмоционально-оценочных до достаточно глубоких и содержательных. Вот пример абсолютно субъективной точки зрения на проблему: «Проблема в том, что моя жена сумасшедшая и ей необходим доктор, который привел бы ее в порядок». Человек, который это говорит, отрицает свой вклад в симптоматику жены. А вот пример более объективного взгляда на проблему: «Моя дочь бунтует, но я полагаю, что она так реагирует на некоторые события, происходящие в нашей семье». Терапия начинается с определения того, как семья воспринимает проблему. Это касается мнений членов семьи в отношении характера проблемы. Даже тогда, когда люди заявляют, что у них «нет абсолютно никаких соображений», у них обычно есть какие-то мысли, которые они не выражают открыто. Людей, которые настаивают на том, что врач или психотерапевт является экспертом и сам должен рассказать семье, из-за чего возникла проблема, следует лишить иллюзий с самого начала. Если терапевт попадает в ловушку «признанного эксперта», который может объяснить семье, в чем состоит проблема и что необходимо сделать для ее решения, то он скорее всего никогда не справится с проблемой. Он может долго и бесплодно предписывать, что нужно сделать, чтобы в семье произошли изменения. У членов семьи всегда есть какие-то соображения и предположения в связи с «причиной» возникновения проблемы. Успешная психотерапия заключается в том, чтобы позволить этим предположениям вылиться в открытое обсуждение, в процессе которого они могли бы быть проанализированы и проверены.

У семьи может существовать не один симптом, а несколько. Жена может страдать хроническим психозом, а муж иметь целый набор медицинских проблем. Важно получить полное и детальное описание всех имеющихся в семье симптомов. Каковы точные даты психиатрических госпитализаций жены? Как долго она находилась в больнице? Какое она получала лечение? Есть большая разница между человеком, который часто находится в состоянии дисфункции, и тем, у которого было только два случая психотических реакций, и он каждый раз выздоравливал в пределах трех недель, а в периоды между госпитализациями функционировал очень эффективно и успешно. Какова природа медицинских проблем мужа? Когда они возникли и развились? Каковы последствия его заболеваний для супружеских отношений и для семьи в целом? Существенно ли повлияли медицинские проблемы мужа на его функционирование?

Важно знать, проходит ли жена какой-либо курс терапии в связи со своими психиатрическими проблемами на момент обращения к семейному психотерапевту. Жена может сказать, что она постоянно ощущает, что супружеские отношения сильно влияют на ее заболевание, но она никогда не сможет добиться, чтобы муж участвовал в психотерапии. Муж, однако, соглашается, и жена прерывает курс индивидуальной терапии. В другом случае муж может заявить, что он хочет пройти курс семейной терапии, поскольку думает, что его супруга слишком зависима от своего индивидуального психотерапевта. Он считает, что терапевт чересчур сильно влияет на нее, а сам он чувствует себя в семье посторонним человеком. В ряде случаев психотерапевт, работающий с пациентом индивидуально, напоминает ему о возможности и полезности семейной терапии. Он может это делать осознанно или реактивно. Реактивное направление пациента на семейную терапию происходит тогда, когда индивидуальный терапевт оказался в тупике и ищет поддержки. Он намерен продолжать индивидуальную терапию и одновременно хочет, чтобы его пациентка вместе со своим супругом прошли курс «семейной терапии»[23]. Если семейный терапевт принимает предложение, полезно рассматривать индивидуального терапевта как члена семьи. При этом такая сложносоставная терапия может значительно затруднить пациентам индивидуальную работу над дифференциацией своего Я.

Одна из наиболее конструктивных установок терапевта в его подходе к проблемной семье – это возможность рассматривать семью как превосходное средство для собственного обучения и приобретения профессионального опыта. Терапевт, конечно, знает что-то о семейном процессе, но всегда есть нечто большее, о чем можно узнать и чему можно научиться. Проблемная семья сможет многому научить терапевта, если он будет правильно задавать вопросы и слушать ответы. Дело в том, что многие вопросы, задаваемые терапевтом, на самом деле являются выражением его мнений, замаскированных под видом вопросов. Если терапевт может задавать вопросы так, что они не содержат в себе его мнения или заранее готового ответа, то он сможет многое узнать о семье, да и сама семья сможет больше узнать о себе. Когда терапевт начинает беспокоиться о разрешении семейной проблемы, он обычно прекращает изучение семьи. В этом случае он настолько озабочен и поглощен мыслями о том, что ему надо делать, что уже неспособен внимательно изучать процессы, реально происходящее в семье. Если терапевт под воздействием собственной тревожности начинает дистанцироваться от семьи и вести себя так, будто у него нет никаких обязательств по оказанию ей помощи, то семья, вероятнее всего, обратится к другому специалисту – ей это действительно следует сделать[24]. В заключение этой части семейного интервью терапевту следует выяснить, кто из членов семьи настоял на решении пройти курс терапии и каковы его или ее причины пройти курс именно в данное время. Следует узнать, кто из членов семьи является проблемным (с симптомами); имеют ли симптомы физический, эмоциональный или социальный характер; когда эти симптомы проявились впервые; какова была клиническая картина развития симптоматики, а также в какой степени дисфункциональность связана с этими симптомами. Терапевту также следует обратить внимание на то, как каждый член семьи излагал свою точку зрения на проблему в ходе интервью и каковы особые причины у каждого из них присутствовать на сессии. Если одна супруга сообщает: «Я здесь потому, что хочу хоть что-то сделать, чтобы помочь моему мужу справиться с проблемой алкоголизма» – или подросток заявляет: «Я здесь потому, что мои родители настояли на этом» – или отец отмечает: «Мы здесь для того, чтобы получить совет, как нам помочь нашему сыну справиться с его эмоциональной проблемой» – или другая жена говорит: «Я хочу, чтобы со мной поработали, и я бы изменилась, чтобы послать их всех к черту» – терапевт мгновенно должен понять, каков должен быть первоначальный подход к каждому из этих людей[25].

История ядерной семьи начинается с момента, когда муж и жена впервые встретились друг с другом. Собирается информация о жизни каждого (что каждый из них делал) как до момента встречи, так и после того, как они встретились. Когда и где они родились? Какое образование получили? Как шла их профессиональная карьера? Были ли отмечены у них какие-либо серьезные симптомы физического, эмоционального или социального плана до их встречи? Был ли кто-то из них до этого в браке, и если был, то когда, и были ли дети от этих браков? Если дети от предыдущих браков есть, а бывшие супруги живы, то где они сейчас находятся и какие с ними поддерживаются отношения? Если говорить о данном супружестве, то каковы были бытовые условия у каждого супруга, когда они встретились? Что привлекло их друг к другу? Каков был ранний период их взаимоотношений? Как проходил этап ухаживания? Когда они объявили помолвку (решили пожениться)? Возникали ли какие-либо серьезные проблемы в этот период? Когда и где они поженились? Бойкотировал ли кто-либо их свадьбу? Был ли кто-то, кто не был приглашен на нее (исключен из списка приглашенных)? Каков был ранний период брачной жизни? Были ли какие-либо серьезные проблемы или симптомы? При этом весьма важно узнать точки зрения обеих сторон. Один из супругов может казаться несчастным, а другой – совершенно удовлетворенным.

Как каждый из супругов адаптировался к новым условиям, когда родился первый ребенок? Возникали ли какие-либо серьезные проблемы или симптомы, связанные с этим периодом? Когда родились следующие дети, как семья адаптировалась к этим изменениям? Возникали ли какие-либо серьезные проблемы или симптомы? Где ядерная семья проживала, когда именно она меняла место жительства? Каковы причины этих перемен? Продолжал ли кто-либо из супругов обучение или возобновил ли он обучение с момента их встречи? Какое образование было получено или не получено? Каков был профессиональный рост у каждого из супругов с момента их встречи? Теряли ли они места работы, при каких обстоятельствах? Как адаптировался к новым социальным условиям каждый их ребенок при поступлении в школу? Имел ли (или имеет ли в настоящее время) каждый из детей какие-либо иные физические, эмоциональные или социальные симптомы, отличные от тех, о которых было рассказано при представлении проблемы? Покинул ли кто-либо дом, например, один из детей; появился ли кто-либо в доме, например, родитель одного из супругов? Когда эти события произошли? Если один или несколько детей больше не проживают с родителями, то где они находятся сейчас и что делают? Состоит ли кто-либо из детей в браке и имеет ли собственных детей? Есть ли у детей какие-либо планы завести семью? Каковы отношения с детьми, которые живут отдельно?