Читать онлайн «Гештальт: искусство контакта. Новый оптимистический подход к человеческим отношениям». Страница 27

Рассмотрим пример: специалисты всего мира спорят сегодня, чтобы узнать, действительно ли разрыв контакта с социумом у больного шизофренией спровоцирован:

• генетикой (хромосомами 5 и 11),

• биохимическим дисфункционированием нейромедиаторов мозга (нарушение чувствительности рецепторов допамина);

• анатомическими нарушениями (префронтальная область мозга);

• ранним вирусным расстройством (недавняя гипотеза – поддерживаемая некоторыми исследователями);

• патогенной установкой его матери («шизофреногенная» гиперопека традиционных психоаналитиков, или «двойная связь» Бейтсона);

• или же несомненно комбинацией многих связанных факторов…

Определенно, нам неважно!

Психоаналитическая догматическая связь, которая уже давно прописана, помимо прочего, утверждает, что параноики являются «вытесненными» гомосексуалистами, удовлетворяющимися лишь тревожными мыслями «понимания» – т. е. произвольного соединения фактов, часто независимых. Кто сегодня может подтвердить, является ли выброс серотонина причиной или следствием некоторых форм депрессии или невроза навязчивых состояний.

Помимо всего этого, следует ли знать все детали о природе взлома (место происшествия, обстоятельства, интенции жертвы), чтобы оказать ей помощь? Даже если расследование может нам помочь в будущей профилактике, оно не является экстренной мерой …и рискует даже затормозить лечение.

Я сознаюсь без стыда и колебаний, что на протяжении долгой клинической практики, после 20 лет интенсивной психоаналитической «бани» и последующих 20 лет «страстей» по гешталь-терапии, я никогда не испытывал больших трудностей по адаптации гештальтистской установки, столкнувшись с «категоризованными» клиентами – совсем предварительно – в соответствии с традиционной (т. е. негештальтистской) нозологией. Помимо всего прочего психопатологический подход включает два раздельных этапа:

• нозологическое исследование (установление диагноза)

• терапевтическое вмешательство (персонализированное лечение).

В настоящий момент гештальт-терапия прекрасно помогает нам на втором этапе …и это уже совсем не мало!

Согласно Фрейду, двумя основными побуждениями человека являются сексуальность и агрессивность (Эрос и Танатос, или же побуждение к жизни и побуждение к смерти). Тревога рождается из-за неудовлетворенности архаических сексуальных потребностей. Все неврозы происходят из нарушения сексуальной функции, реального или символического. Райх их сводит более прямолинейно к оргазмическому неудовлетворению.

Согласно Карен Хорни (одного из психоаналитиков Перлза – которая оказала на него глубокое влияние) и многих экзистенциалистов, человек – начиная с рождения – живет базовой «экзистенциальной тревогой». Тогда можно рассматривать сексуальность и агрессивность как два побуждения жизни, или выживания (выживания вида и выживания индивида): репродукцию и спаривание, чтобы защитить; борьбу, чтобы защититься. Тогда неврозы и психозы можно было бы рассматривать как один из механизмов защиты против базовой тревоги.

Итак, для Фрейда и Мелани Кляйн тревога является одним из последствий сексуальности и агрессивности, тогда как для Карен Хорни, наоборот, сексуальность является одной из здоровых реакций – «страховкой» против тревоги.

Схематические примеры механизмов защиты и «перестраховки» против базовой тревоги:

• при аутизме: я полагаюсь на самого себя;

• при паранойе: я обвиняю всех и мир: я нападаю прежде, чем нападут на меня;

• при неврозе навязчивых состояний: я организую все, чтобы не быть застигнутым врасплох;

• при истерии: я соблазняю (обольщая) мое окружение, и я к нему адаптируюсь, чтобы с ним соединиться.

«Нарушениями» личности будут тогда механизмы защиты и адаптации, помогающие выживать в данный момент существования. Однако эти механизмы часто устанавливаются и продолжают работать чрезмерно и негибко, и тогда они становятся анахроническими и громоздкими: броня мне уже не нужна, когда я покинул поле брани. Она ограничивает мои движения и утяжеляет меня: вместо того, чтобы быть помощью, она становится пыткой и стеснением. Лекарство хуже, чем болезнь.

Терапия состоит в выявлении механизмов защиты (или «сопротивлений»), еще полезных и прилаженных к среде в данный момент, и тех из них, которые являются отжившими и жесткими в структуре «характера», понимаемого в соответствии с этимологическим значением термина и означающего «напечатанный навечно». Эти механизмы можно сделать более эластичными, или даже заменить.

Опытный терапевт остерегается того, чтобы не лишить клиента его механизмов защиты, еще необходимых: так, например, навязчивое поведение, очень методическое и организованное, часто ригидное и повторяющееся, иногда сопровождающееся «ритуалами», может облегчать глубинную подспудную тревогу. Прямая «атака» на симптомы и ритуалы регулировки и контроля может привести к тому, что эта базовая тревога вновь появится, и тогда оживут более глубокие и более тяжелые защитные системы – например, типа паранойяльных. Короче говоря, видимое нарушение нельзя безнаказанно удалить, не соблюдая особые меры предосторожности.

Конкретно, что же можно предпринять в гештальтистском подходе?

Например, можно было бы использовать гештальтистское понятие «полярностей» и попытаться уравновесить эти тенденции: побудить истерика приобрести «навязчивости» (распорядок дня, программирование, организация, оценки), а страдающего «навязчивостями» стать «истериком» (гибкость, импровизация, расслабленность, контакт, выражение эмоций, художественная деятельность и т. д.); или же побудить мазохиста проявить свою здоровую агрессивность, утвердить свою ассертивность, и т. д.)

Тут ясно видно, как много может предложить гештальтистский метод. Работа в постоянной терапевтической группе часто может помочь в апробировании новых установок в безопасных рамках, предоставляющих то, что Винникотт окрестил «переходным пространством» между внешней реальностью и внутренним миром клиента или группы. С этим мы, например, сталкиваемся в спортивной, игровой или художественной деятельности: там сражаются или обнимаются реально, но по определенным правилам.

Клиента сопровождают в последовательном исследовании его различных граней, опираясь при этом на три «столпа» гештальт-терапии:

awareness, экспрессивное выражение и наделение ответственностью

Последнее замечание: вовсе еще не доказано, что все черты личности развиваются по направлению к невротическому нарушению одной и той же категории. Часто наоборот, различные тенденции служат «клапаном безопасности» именно для того, чтобы воспрепятствовать патологическому нарушению. Например, банальные фобии, такие, как страх мышей или пауков, могут иногда быть достаточными, чтобы пресечь базовую тревогу и канализировать ее. Тогда поведенческое симптоматическое лечение, направленное исключительно на исчезновение нарушений, может быть контрэффективным. К тому же отдельные «истерические» манифестации, такие как удовольствие сделаться заметным или желание пособлазнять других, могут поддерживать витально необходимый нарциссизм и избежать таким образом установления постоянного и патологического истерического возбуждения; или другой пример, навязчивые черты могут предохранять против депрессии и паранойи.

Во многих случаях, когда клиент «декомпенсируется», т. е. когда «ломаются» его обычные защитные механизмы (что может привести к припадку безумия, немоте или депрессии, порой с суицидальным исходом) вследствие усталости, психического травматизма, терапии шарлатанами и т. д. с удивлением приходится констатировать, что его явные нарушения иногда исчезают, вместо того, чтобы усилиться, и что появляются новые нарушения, неожиданные для профанов, но зачастую более тяжелые.

Итак, я никогда не забуду, как главный редактор учреждения, которым я руковожу, отказался от своей навязчивой и сверх организованной системы защиты (которая сделала из него блестящего руководителя) в процессе неловкого традиционного психоанализа …и он оказывается госпитализированным на всю жизнь по поводу буйной паранойи с переходами к тяжелым действиям: психоанализ его «излечил» от навязчивых привычек организации и контроля!