Читать онлайн «Век тревожности. Страхи, надежды, неврозы и поиски душевного покоя». Страница 90

133

Подробнее об этом в главе седьмой.

Так, например, генерализованное тревожное расстройство от панического отличает не источник болезни (генетическая предрасположенность, детская психотравма или подавленное либидо), а наличие у человека определенного минимума симптомов из соответствующего списка.

Как мы помним из главы второй, ряд генетических исследований позволяет предположить, что существенной разницы между депрессией и генерализованным тревожным расстройством нет.

Кроме того, Штернбах разработал флуразепам (торговое название «Далмейн») и клоназепам («Клонопин»). Клонопин, как и валиум, по сей день достаточно часто назначается как бензодиазепин продолжительного действия.

Схожими вопросами задавались и феминистки. Серия рекламных объявлений компании La Roche в начале 1970‑х гг. предлагала не что иное, как лекарство от «стародевичества». «Одинокая психоневротичка 35 лет…» – так начиналась грустная история некой Джен в типичной журнальной рекламе на всю полосу. (См., например, The American Journal of Psychiatry 126 (1970):1696. Реклама печаталась также в Archives of General Psychiatry.) «В вашем кабинете таких наверняка перебывало много – незамужних женщин с низкой самооценкой. Так и не найдя за все эти годы мужчину, выдерживающего сравнение с ее идеальным отцом, она поняла, что остается в проигрыше и может вообще не выйти замуж». Лекарство? Валиум. («Просыпаешься с утра и понимаешь, что впереди еще один такой же бессмысленный день, – писала Бетти Фридан в 1963 г. в своей книге „Загадка женственности“ (The Feminine Mystique). – Вот и глотаешь транквилизатор, чтобы не печалиться о смысле».)

В действительности взлет популярности валиума пришелся на 1973 г.

Здесь не обошлось без скользких моментов. Первые результаты исследований, подтверждающие воздействие ксанакса на панику, появились в журнале Archives of General Psychiatry, тогдашний редактор которого Дэниел Фридман числился сотрудником Медицинского отдела Upjohn Company. Критики обвинили его в предвзятости и заявили, что результаты исследования нельзя было публиковать, поскольку они были проведены некачественно, а значит, никоим образом не подтверждали эффективность препарата.

В 2010 г. ксанакс занимал 12‑е место по частоте назначения в США, 1‑е – по частоте назначения среди психотропных препаратов, опережая прозак и прочие антидепрессанты.

Рождение ребенка считается достаточно сильным стрессом по знаменитой шкале Холмса – Раэ, измеряющей отражение разных жизненных ситуаций на психическом и физическом здоровье.

Нередко просто уйти из офиса было недостаточно, чтобы заглушить панику, и я приобрел привычку проходить несколько кварталов до церкви Олд-Норт-Черч, откуда, по преданию, сигналил в 1775 г. Пол Ревир «одним фонарем – если с суши, двумя – если с моря». Я садился на строгую деревянную скамью в задних рядах и упирался взглядом в висящую за алтарем икону с Иисусом. На этом полотне лицо у Иисуса ласковое, в глазах сочувствие. Я не сказать чтобы убежденный атеист, но и не верующий, я агностик из серии «а кто его знает, как оно там на самом деле», скептик, который «на всякий пожарный» не отрицает категорично существование Бога из страха проиграть пари Паскаля, когда назад пути уже не будет. Однако тем жутким летом 2003 г. я сидел в Олд-Норт-Черч и откровенно молился на икону с Иисусом. Просил дать мне душевное спокойствие или знак, что Бог и вправду есть: мне нужен был якорь, который помог бы переждать нервную бурю. В поисках утешения я начал читать Библию и историю раннего христианства, проверяя, не получится ли логическим путем прийти к вере и, возможно, так обрести психический и экзистенциальный покой.

Не получилось. И хотя аскетическая пуританская простота церкви успокаивала, проку от моих визитов было мало, особенно на пике мучений с эффексором. Стоило мне выровнять дыхание, как накатывала клаустрофобия и паника и приходилось выбегать из церкви. В итоге я сидел и трясся на какой-нибудь парковой скамейке, и проходящие туристы наверняка принимали меня за бездомного в белой горячке.

Ряд исследований в 1980‑х гг. показал большую, чем у прозака, эффективность имипрамина – трициклического антидепрессанта – при лечении больных депрессией и паническим расстройством (Breggin, Talking Back to Prozac, 49, см. также Healy, Let Them Eat Prozac, 37). По результатам двух исследований начала 1980‑х гг. имипрамину проиграл в лечении депрессии и паксил. В 1989 г. паксилу не удалось опередить в эффективности плацебо более чем в половине испытаний. Однако спустя четыре года паксил получил одобрение Управления по контролю за продуктами и лекарствами и к 2000 г. уже был самым продаваемым антидепрессантом на рынке, опережая прозак и золофт.

Карлссон намеревался продолжить клинические испытания хлорфенирамина на страдающих тревожностью и депрессией, но планы его не осуществились. Его собственные лабораторные исследования, а также последующие наблюдения в естественных условиях показали, что хлорфенирамин может, без всяких модификаций, сравниться по воздействию с любым существующим СИОЗС. Самое курьезное, что хлорфенирамин под торговым названием «Хлор-Триметон» продавался как безрецептурное лекарство от аллергии на пыльцу с 1950 г. В 2006 г. шведский ученый Эйнар Хеллбом опубликовал результаты исследования, показывающего, что у больных паническим расстройством, принимавших хлорфенирамин от поллиноза, наблюдалось ослабление панических симптомов во время приема лекарства. (Einar Hellbom, «Chlorpheniramine, Selective Serotonin-Reuptake Inhibitors (SSRIs) and Over-the-Counter (OTC) Treatment,» Medical Hypotheses 66, no.4 (2006):689–90. См. также Einar Hellbom and Mats Humble, «Panic Disorder Treated with the Antihistamine Chlorpheniramine,» Annals of Allergy, Asthma, and Immunology 90 (2003):361.) Стоило им закончить принимать хлорфенирамин, как – даже при переходе на другие антигистамины – панические атаки у многих возобновлялись. Хеллбом предположил, что, возможно, на аптечных полках среди безрецептурных лекарств от аллергии скрывается мощный СИОЗС, хотя мало кто из врачей и уж вовсе никто из покупателей не подозревал об этом его свойстве. «Если бы хлорфенирамин протестировали на лечение депрессии в 1970‑х, – пишет Хеллбом, – не исключено, что у нас на 15 лет раньше прозака появился бы надежный и недорогой СИОЗС… Хлорфенирамин мог бы стать первым безопасным, некардиотоксичным, хорошо переносимым антидепрессантом. Можно было бы сберечь миллиарды долларов, потраченных на разработку и маркетинговые кампании, и миллионы больных получили бы облегчение».

У меня от этих откровений дух захватывает, поскольку «Хлор-Триметон» я исправно принимал каждую весну все свое детство. Ослабление депрессии и тревожности в апреле и мае я всегда списывал на удлинение светового дня и близящийся конец учебного года. Однако статья Хеллбома наводит на размышления: может быть, за этот ежевесенний спад нервного напряжения и душевный подъем действительно следовало благодарить волей случая оказавшийся среди СИОЗС «Хлор-Триметон».

Трициклики и ИМАО, напротив, были «грязными» или «неизбирательными», поскольку воздействовали не только на серотонин, но и на норэпинефрин, дофамин и другие нейромедиаторы – именно этим тогда объясняли многочисленные побочные эффекты.

По иронии судьбы, своими первыми коммерческими успехами СИОЗС во многом обязаны поднявшейся в начале 1970‑х гг. шумихе вокруг зависимости от валиума, которая настроила общественное мнение против бензодиазепинов. И когда Управление по контролю за продуктами и лекарствами одобрило СИОЗС для лечения депрессии, тут же резко выросло число диагностируемых депрессий параллельно с уменьшением числа диагнозов тревожности. Когда же вслед за тем Управление одобрило СИОЗС для лечения тревожности, ее снова стали диагностировать в прежних объемах.

Результаты спорные и до сих пор вызывают ожесточенные дебаты в психиатрических и психологических блогах.

Гораздо больше, чем, скажем, во Франции, где показатели потребления транквилизаторов выше, но явно меньше, чем в Японии, с ее гораздо более низким уровнем потребления СИОЗС.

Другой коллега доктора В. (назовем его доктор Г.), именитый психиатр с психоаналитической подготовкой, впал на склоне своей карьеры в тяжелую клиническую депрессию и обратился в Честнат-Лодж, психиатрическую клинику психоаналитической направленности в Роквилле, штат Мэриленд. Доктор Г. много лет был научным противником биологической психиатрии, отстаивая в качестве лучшего средства от тревожности и депрессии фрейдовские терапевтические беседы. Однако ежедневные психоаналитические сеансы не давали ему облегчения. И только когда он согласился принимать антидепрессанты, его состояние улучшилось. Депрессия отпустила доктора Г., но теперь ему угрожал профессиональный кризис: неужели психоаналитическая психотерапия, на которой он построил свою карьеру, – фикция? Прожил он после этого недолго.