Читать онлайн «Психосоматика». Страница 56

Когда происходит взрыв симптома, рядом всегда присутствует человек, служащий для субъекта семантизирующим стартером

В дальнейшем, если субъект пожелает стать зрелым и ответственным человеком, понадобится еще от трех до пяти лет психотерапевтического тренинга. Онтопсихологический метод лечения эффективно и безотказно устраняет симптом, но если человек желает для себя благополучия и постоянного роста, он должен перестроить все структурное единство своей личности, то есть произвести метанойю.

Поведение так называемых экстремистов или фанатиков, разрушающих произведения искусства, легко объяснимо: они уничтожают вовне то, что убивает их внутри. Это крайняя форма проявления самозащиты: они чувствуют, что превозносимое всеми так называемое произведение искусства – статуя, например, – в действительности является источником, причиной многочисленных болезней и, прежде всего, той, от которой страдает сам фанатик. Хотя нигде и не приводится подобная статистика – ибо это неинтересно ни одной системе и ни одному университету, – большинство совершаемых убийств, так или иначе, всегда направлено против матери; во многих случаях матери оказываются убитыми непосредственно сыном или дочерью.

Причина многочисленных случаев помешательства, сопровождающихся убийством жены, мужа, отца или убийством молодыми матерями собственных маленьких детей, кроется не в ненависти: все дело в том, что, обладая повышенной чувствительностью, эти люди видят в своих близких нечто ужасное, и это правда. Они должны убить это ужасное из чувства самозащиты.

Вернемся к фанатикам, уничтожающим произведения искусства. Весь процесс происходит следующим образом. С детского возраста в памяти такого человека застывает некая сцена, связанная с конкретным образом: коленкой, типом рук, волос, ног. То есть речь идет о некоей детали, которая постоянно возвращает его к первичной диаде, лежащей в основе его болезни. Возможно, этот образ навязчиво повторяется в его сновидениях или страхах, о которых он никому никогда не рассказывает. Либо у него возникают навязчивые образы какой-то ситуации: он видит эти фантазийные образы, после чего творит такое, чего никогда бы не пожелал сделать.

Находясь под властью такого момента, образа, символа, такой ассоциации, которые, как он видит, являются предметом поклонения, превозносятся обществом – произведения Микеланджело, Рафаэля или любого другого великого творца, – субъект переполняется возбуждением и разрушает этот символ атавистического «Сверх-Я», то есть прибегает к разрушению вовне, чтобы очиститься от злых духов внутри.

Обращая особое внимание на данный аспект, я не намереваюсь ставить под сомнение величие художника, но хочу лишь подчеркнуть: если появляется шизофреник, который обнаруживает изъян в произведении искусства, пусть даже сотворенном рукой великого Микеланджело, – значит, этот изъян реален. В любом случае, он разрушает внешний символ ради внутреннего самоочищения.

Во всем, что касается симптоматологии, процесс анализа и оперативные приемы вмешательства, введенные и используемые онтопсихологией, работают по-иному, нежели это принято в медицине или гомеопатии. С глубоким уважением относясь к теории и практике анализа, разработанной в медицине, должен сказать, что они не являются необходимым багажом знаний для онтопсихолога.

В том, что фанатик хочет уничтожить, действительно присутствует патологическая семантика

В психотерапии эффект лечения почти всегда достигается путем оперативного хирургического вмешательства на уровне, предвосхищающем сознательно-логическую структуру человека, или, иными словами, действующую за порогом сознания комплексуальную динамику и, прежде всего, логистику монитора отклонения. Такая «операция» позволяет восстановить нормо-биологический импульс субъекта, жизненный инстинкт. Рациональность всякого комплекса сводится к опережению включения логико-исторического «Я», критического рассмотрения им ситуации при возникновении контакта с какими-либо эмоцией или опытным переживанием. Вытеснение предвосхищает действие логических структур осознанного познания: вытесненное содержимое становится умом, рациональностью, динамикой, подчиняющими себе все стратегии сознательного «Я». По этой причине после самого тщательного анализа психотерапевт в подходящий момент должен опередить все вышеназванные структуры и ввести «инъекцию» жизни.

Психотерапевтическое консультирование при лечении психосоматических заболеваний включает в себя семь стадий, а количество консультаций может варьироваться в зависимости от интеллектуальных и волевых способностей субъекта, ситуации, опасности симптома и т. д.

1. Изучение анамнеза. В процессе диагностического разбора вербализованный анамнез раскрывает весь процесс, приведший клиента к ситуации «здесь и сейчас». Анализ прошлого позволяет обнаружить рациональные стереотипы субъекта, его нейролингвистические, культурные, сознательные особенности, все то, что человек использует в процессе самопонимания и саморегулирования.

Лингвистический анамнез важен для точного раскрытия ситуации «здесь и сейчас»: специфики ситуации, запускающей причину, и особенностей характера психологического поведения.

2. Анализ причины заболевания. Разобравшись в настоящей ситуации пациента, онтопсихолог должен направить весь анализ на поиск того, «кто»[120] формирует, запускает патологический процесс. Интенциональность – это причинный «кто», который запускает действие, предвосхищая феноменологию и задавая изначальную возможность существования любого следствия. «Кто» – это больной в сознательной или бессознательной части самого себя.

Первоочередной способностью онтопсихолога является умение отбросить любые моральные установки

Онтопсихолог отслеживает первичную мотивацию, сопрягающую весь патогенный процесс. Иначе говоря, он изучает ту связку, которая формирует цель для субъекта, выстраивающего болезнь: каково намерение, в чем цель, интерес, выгода, которой больной надеется достичь таким способом, не подозревая, конечно, что это приведет его к болезни. Следовательно, онтопсихолог улавливает первичную цель, запускающую патодинамический процесс и экосистемные нарушения. Под «экосистемными нарушениями» я понимаю процесс оседания патодинамики в какой-либо части сомы. Нарушения названы «экосистемными» потому, что внутри гештальта каждая из частей занимает определенное месторасположение: всякая патологическая структура, как и здоровье, обладает определенной экосистемой. В поисках того, «кто» в настоящий момент запускает болезнь, важно изолировать патологическую каузальность от всего, что определяет логический процесс «Я» и его воспоминания. Необходимо прийти к той точке, до которой субъекта нет, но после которой он существует и существует таким способом. Источник запуска всегда активен, но не проявлен вовне[121].

Определив этого «кто», онтопсихолог начинает вести с ним диалог. Весь разговор с больным человеком должен строиться вокруг его ведущих целей в жизни, что означает проникнуть в его «пик-переживания» или, наоборот, спуститься в глубины его доведенного до крайности существования и постараться отыскать, к чему субъект устремляет свои намерения, к чему он сводит сущность собственной эгоистической целостности.

Здесь нужно отбросить любую медицинскую парадигму, психоэмоциональность, историю его жизни, любое проявление морализаторства. Первоочередной способностью онтопсихолога является умение отбросить любые моральные установки – иначе он внесет чужеродный элемент и не сможет провести анализ. Это самый трудный момент в психотерапии: непросто поддерживать точность и одновременно разговаривать с клиентом на языке моральных концепций, ибо тот лишь их и понимает, воспринимая все сквозь призму логики собственных стереотипов. Вот где от психотерапевта потребуются вершины актерского мастерства: он может создать впечатление соблюдения моральных устоев, однако, прямо или косвенно подготовив клиента, должен наметить точное место хирургического надреза.

Для проведения анализа, центрированного на причине болезни, необходимо, чтобы психотерапевт был очищен от всех идей, от любой морали или благопристойности, принятых в обществе (например, неразрывности семейных уз, понятий отцовства, материнства, а также всех тех концепций, которые служат моральным остовом нашего общества). Следует выработать в себе способность смотреть на пациента с такой же беспристрастностью, с которой мы анализируем биологическую структуру или химический состав живой клетки. При проведении биопсии никто не задается вопросами отцовства или материнства, мужчина это или женщина, сын или дочь, справедливо или несправедливо, никто не ввергается в чувство стыдливости. У жизни как таковой нет прилагательных, к ней не относятся категории «правильно» или «неправильно»: это жизнь. Психотерапевт должен достичь внутри себя моральной атараксии.